Руководитель исследовательского центра RAMCOM Денис Соколов выступил в Москве с докладом на тему «Страх и честь семьи как страх и честь мужчины. Трансформация социальных пространств и гендерных ролей от сельских общин до городских и мигрантских сообществ на примере Дагестана и Кабардино-Балкарии».

КАВПОЛИТ публикует тезисы из выступления Соколова, озвученные на 21 научно-практическом семинаре из цикла «Кавказ в прошлом и настоящем (общество и политика, экономика и культура)» на площадке МГИМО.

От села к городу: поколения

Выходцев из сельских дагестанских обществ можно разделить на четыре поколения. Первое – старшее поколение. Эти люди родились до начала 60-х годов и были взрослыми уже в Советском Союзе.

Второе поколение – это люди, родившиеся с конца 60-х до начала 80-х, или же первое городское поколение. Они вступили во взрослую жизнь в 90-х годах и наблюдали всю трансформацию, связанную с распадом СССР. Эти люди столкнулись с вызовами, с которыми не сталкивались их родители или старшие братья. Именно они были вынуждены принять на себя удар событий, происходивших в те годы.

Третье поколение (оно же второе городское) – это младшие братья и дети второго (первого городского) поколения. Они родились и выросли в городах, причем не всегда на Северном Кавказе. Среди них много людей, которые родились и пошли в школы, скажем, в Сургуте.

Есть также четвертое поколение, оно же третье городское. Его очень сложно выделить и описать, это совершенно новые люди с другими идеями, которые не связаны или почти не связаны с сельским обществом.

Трансформация брачного договора

В 90-х годах рухнула колхозная система, и в сельское общество, отчасти средневековое, пришла глобализация. Советское поколение людей, то есть первое, не сталкивалось с этими вызовами.

Второму (первому городскому) поколению пришлось создавать новую систему безопасности. Также нужно было обеспечить систему разрешения конфликтов, защиты собственности и контрактов. Нужно было искать новые экономические стратегии. При этом второе поколение все еще включено в иерархию села.

Третье поколение (второе городское) постепенно обретает независимость от общины, хотя выходцы из дагестанских сел, проживающие на Севере Западной Сибири, сохраняют связь с родственниками и предпочитают жениться на своих сельчанках. Совершенно нормальна ситуация, когда все машины на свадьбах в дагестанском селе в месяц Рамадан – с сургутскими номерами (на дагестанских постах их даже называли «золотыми»).

И хоть «тюменские» или «московские» дагестанцы женятся на своих, такие браки нельзя рассматривать как полноценную, почти политическую сделку в рамках сельского сообщества. Для женящихся это способ обойти конкуренцию на условном брачном рынке, который существует в городах, куда они переехали. И заодно гарантировать себе предсказуемую спутницу жизни, которая будет дорожить репутацией.

Но представители этого третьего поколения женятся и уезжают со своими женами, скажем, на Север. Так что для них брак – это не способ интегрироваться в сельскую среду. Они сохраняют связь с сообществом, но не поддерживают сельскую иерархию и не распространяют ее на новых людей. Эти семьи более свободны и открыты, потому что не регулируются родственниками так же сильно, как в сельской общине. Хотя есть исключения.

О роли мужчины

Статус мужчины сильно изменился при переезде в город, при смене экономической структуры, где сельская община не является настолько важной единицей.

С одной стороны, на этих мужчин давит община, которая пытается сохранить контроль и удержать их в качестве человеческого, политического и финансового ресурса. С другой стороны, есть давление города. Община уже не обеспечивает экономику, а конкуренция на открытом рынке изменяет все привычные жизненные практики. На этом фоне женщины получают новые возможности для социализации и экономический независимости. Так, часто на рынках торгуют именно женщины.

В итоге распространенный вариант – женщина кормит семью, а мужчина сидит без работы. Это очень сильно меняет все дагестанское общество, так как женщина оказывается более состоятельной.

Мужчине нужно отыграть эту ситуацию. И тут вступает религия. Во многом применение исламских норм в семье становится инструментом в руках мужчины для возвращения и сохранения своего статуса.

И часто женщины, особенно матери взрослых сыновей, выступают сторонниками этой гендерной «контрреволюции», поскольку видят в этом способ сохранить социальную ткань общества, поддержать ответственность мужчины за безопасность и экономику семьи и не допустить непредсказуемой «глобализации».

При том, что в городском пространстве ислам стал инструментом для восстановления и укрепления власти мужчины, в исламских семьях наблюдается и эмансипация женщин. Во втором и третьем поколении женщина все больше становится союзником и партнером в браке. Иногда женщина, даже в сильно религиозной семье, становится интеллектуальным лидером в тандеме.

Разница поколений проявляется во всем. Например, многоженство в советское время объяснялось логически – женщин было много, а мужчин после войны мало, и нужно было это компенсировать. Потом эта практика начала оправдываться исламом. Старшее поколение исламом объясняет наличие любовницы. Но молодые дагестанцы пытаются строить и второй брак как полноценную семью.

Влияние ислама на городскую семью

Семья в городе активно переходит на исламское регулирование. Убийства чести уходят в разряд криминальных практик. Если они и происходят в городе, то преимущественно в криминальных семьях, где другая структура понимания чести, типа «бей своих, чтобы чужие боялись». Это совершенно иная история, чем в селе, где нужно думать о социальном авторитете.

Также ислам снимает обязательность девственности при выходе замуж. Это сработало и в Махачкале, и в Кабардино-Балкарии. В исламской среде женщина может выходить замуж много раз, тем более если ее мужья умирали.

Вторая жена в исламской городской среде чаще выбирается не из своего села, а через знакомых, – деловых партнеров, членов религиозной общины.

Второе (первое городское) поколение выбирает путь исламского регулирования, так как находится меж двух огней. С одной стороны, они не хотят жить по правилам сельской общины. С другой, их пугает глобальный мир, по правилам которого они жить не готовы. Ислам становится регулятором, позволяющим оттолкнуться от сельской общины, а также ограничить влияние внешнего мира.

Нельзя выходить замуж за не мусульманина – этот тезис ограничивает выбор для женщин, обеспечивает некоторую герметизацию социального пространства. Итог – не только сохранение жизненных укладов, но и минимизация внешней конкуренции.

Репутация и национальный фактор

Второе поколение имеет возможность сформировать себе новую репутацию. Это уже не коллективная репутация (ногайцы такие, даргинце такие), а индивидуальная. Это поколение училось в школах и техникумах с совершенно разными людьми, и во взрослую жизнь оно пришло в сопровождении друзей. Таким образом, коллективная репутация рассасывается, и мужчины интегрируются в пространство иначе.

Тем не менее фактор коллективной репутации продолжает работать во многих институтах, например, административных. Так, вас не пропустят мэром какого-то города, потому что он должен быть русским, к примеру.

Система часто заставляет людей упираться в стеклянный потолок. Именно поэтому в молодежной среде прекрасно работает агитация террористической группировки «Исламское государство» (запрещена в России). Его успех совершенно не зависит от уровня общей радикализации.

Представители радикальной молодежи в 2000-х годах не ехали никуда воевать, потому что было некуда. Условно говоря, если насилие не будет кем-то организовано, никто не уедет ни к кому присоединяться, так как сами «радикалы» без ресурсов, организационной поддержки или раскрученной идеи ничего делать не будут. Это очевидно бессмысленно: даже нападение с ножом на прохожих вне контекста ИГ выглядело бы простым сумасшествием.

О миграции

Многие мусульмане довольно интенсивно уезжают в Стамбул. Поток усилился с 2013 года. По экспертным оценкам, несколько десятков тысяч человек с Северного Кавказа находятся сейчас в Стамбуле.

Тезис о том, что это запрос на возможное участие в военных действиях в Сирии – миф. Большинство людей воевать не стремятся, а их отъезд вызван тем, что они не могут чувствовать себя в безопасности на территории Российской Федерации.