Русская учительница в Дагестане

Газета «Новое дело» принимает участие в проекте Патимат Геличовой «Русские учителя в Дагестане». Мы публикуем рассказы и воспоминания о тех девушках, которые приезжали из российских городов в незнакомый им Дагестан, чтобы дать горским детям знания.

Заботливая, внимательная, с негромким и уверенным голосом, к которому невозможно не прислушаться… Любовь Филипповна — первая учительница, навсегда оставшаяся в памяти своих учеников второй мамой. Все еще прекрасная в свои 89 лет, она с открытым сердцем делится воспоминаниями о детстве, войне, голоде и годах, отданных школе.

Впервые в Дагестан Любовь Рыбалкина (Данилкова) попала в 7 лет, в 1935 году, вместе с отцом — работником нефтепромысла. Семья переехала из Ставропольского края. «Я родилась тяжело и в очень тяжелое время. Мама умерла при родах, а за мной смотрели бабушки и дедушки — крестьяне, середняки, все время работали. Только вот не до меня всем было. Колхозы создавались, людей голодом морили, последнее отбирали — мясо сдай, яички сдай, молоко сдай, — вот и относились ко мне: да помрет и всё, что там. А мне все время есть хотелось».

Отца маленькой Любы — Филиппа Сергеевича — как передового комсомольца направили в Дагестан нефтяником. Однако до отъезда он успел завести знакомство со своей односельчанкой Прасковьей Николаевной, семья которой не хотела отдавать дочь за сына разорившихся кулаков. И вот в 1935 году Филипп Сергеевич умыкнул свою возлюбленную с помощью брата, который усадил Прасковью на подводу с быком и привез к любимому. Молодые уехали из края в тот же день, забрав с собой Любу. Так у Любы, которая грезила о маме, сбылась мечта. Путь лежал в Дагестан — на железнодорожную станцию «Каякент». Здесь, в поселке Нефтеразведка, Данилковы жили в бараках; рядом была школа-семилетка, и осенью 1935 года Люба пошла сюда в первый класс.

Позже отца перевели в Избербаш и назначили начальником нефтепромысла. В семье появились другие дети. Только жизнь начала налаживаться, как грянула война, и Филипп Сергеевич ушел на фронт. Оставаться одним было страшно; пришлось возвращаться на родину — в Ставрополье. «Немцы наше село обошли, но эхо войны доносилось, — вспоминает Любовь Филипповна. — Помню, прятались в окопах, услышав самолет. А однажды бомба упала на холм неподалеку, где чабаны сидели, а мама как бросит нас с братиком и побежит с испугу сама не знает куда! Мы вслед ей плачем, кричим: «Мама, а мы? Куда ж ты нас бросаешь?». Она как опомнится!.. Это же страшно вспомнить что было!» Тем не менее, война осталась позади, отец вернулся живым и невредимым, а жизнь продолжилась снова в Дагестане.

В 1946 году, окончив восьмилетку, Любовь поступила в Первое дагестанское педагогическое училище в Буйнакске. «Были раздельные женское педучилище и мужское. Учителя были замечательные! Елизавета Саввична Балковая, Надежда Фёдоровна Алиева, наш ботаник Августин Петрович Скраб, Бокарева по географии, математик-блокадник… Как же они нас готовили! Мы и сами тянулись к знаниям. В училище был большой коридор с широкими подоконниками; так вот, мы встанем в 4 утра, сядем на эти подоконники и учим, особенно к экзаменам сильно готовились», — рассказывает Любовь Филипповна.

В 1950 году состоялся выпуск. Данилкова окончила с отличием, и ее направили в Хунзахский район. Отец сам решил проводить дочь в горы и для этого воспользовался рабочим самосвалом с водителем. Их сопровождал и молодой специалист нефтепромысла Михаил Рыбалкин, которому дочь Филиппа Сергеевича сразу приглянулась. В горы компания поехала через Буйнакск, откуда Люба забрала свою подругу Катю, тоже направленную в Хунзахский район. А из Хунзаха девушек командировали в Арадерих.

Вот как вспоминает Любовь Филипповна тот день: «В Арадерих мы поехали через Ороту, где был базарный день. Одна торговка, увидев, что мы в туфлях, уговорила нас купить чувяки из сыромятины, на что мы с Катей охотно согласились, так как путь наш выше лежал пешком. Нас сопровождали трое ребят. Они нам осликов подвезли, на которых мы свои вещи и сложили. Из Ороты мы после обеда вышли. Сначала было интересно — через речки переходить, вершинами заглядываться, а потом быстро стемнело, и как только поднялись в гору — дождь пошел. Наши чувяки, которые мы в Ороте купили, разбухли — шлеп-шлеп и пропали. А дорога такая: только поднимешься — и назад тянет. Добрались лишь к 12 ночи. Дали нам комнатку какую-то — а там холодина невероятная, да еще и голодные мы, а завтра с утра на совещание обратно в районо, это где-то 20 км вниз. Ребята затопили нам печку, накопали картошки, и мы поели. Утром встали рано, нам лошадей подвезли. Вот я впервые на лошадь и села. Все равно опоздали, за что получили замечание. Попросили показать документы, а я смотрю — нет книжки, в которую я их положила. Выпала, видимо, в дороге вместе с документами».

В итоге направили Любовь Данилкову в Хиндах учительницей истории, географии и физики в старших классах, так как учителей там страшно не хватало. Разместили ее в отдельной комнате в доме одной из семей. «Там старик лет 70, а жена молодая — чеченка из выселенных. У них сын был в 7-м классе. Он мне и говорит: «У нашего папы есть комнатка, там и будешь ночевать». Пришли в эту комнатку, а там кровать и стол, и больше ничего. Смотрю — потолок из прутьев с одной балкой в середине, и все помазано глиной. В первую ночь легла — падает на меня земля. Думаю, деловая, заклею все. Сварила из муки клей и оклеила потолок газетами. Вот, думаю, теперь не будет сыпать, и легла довольная. Ночью — д-р-р-р, газета рвется — мыши ее рвут! Ну что ж делать? Еще хуже стало», — рассказывает Любовь Филипповна.

Зато дом, в котором жила молодая учительница, был рядом со школой. Школьники были взрослые и звали свою учительницу Любой — не потому, что почти ровесники были, а потому, что так было принято. Даже директора школы звали по имени. В Хиндахе в те годы школой руководил Авадан. Ребята плохо знали русский язык, но речью учительницу заслушивались. Маленькая, хрупкая, негромким голосом она умела объяснить и разъяснить всё таким образом, чтобы все поняли — все до единого, такая была цель. И дисциплина была, и уважение — все, от мала до велика, и женщины, и старики вставали, когда учительница входила в помещение. По воспоминаниям учителей тех далеких лет, у учеников была невероятно сильная тяга к знаниям.

Учебников после войны не было, у ученика была одна тетрадь по всем предметам. Люба писала маленькие конспекты на уроки, при ней же их заучивали. Проверявшие работу молодых учителей инспектора бывали приятно удивлены тем, как у учеников Любы от зубов отскакивают любые темы по школьной программе. По географии помогали пособия — глобус и карты. Ребятам очень нравилось путешествовать по карте. К примеру, учительница могла попросить добраться от Каспийского до Средиземного моря или из Индии в Австралию — ребята с радостью показывали путь.

К небольшой зарплате учителя в горах — 52 рублям — прилагались мука и керосин. Люди старались во всем помогать приезжим светилам, хотя самим им приходилось отнюдь не легко. Основной едой были кукурузные лепешки. Да и кукурузу выращивали с большим трудом, возводя террасы на голых скалах, куда и дети, и взрослые по весне устремлялись вереницей, неся за плечами плетеные корзины с землей для будущих пашен. Пшеничную муку и конфеты доставали по праздникам и особым случаям. Таким праздником стал и Новый год, который в Хиндахской средней школе пытались отметить со всем размахом. Впервые привезли елку и нарядили ее самодельными игрушками — кто чем смог, и яблоками. Однако главным украшением первой хиндахской елки стали конфеты, деньги на которые выделил сельсовет.
Ребята разучили стихи и песни, танцевали, чтобы достойно встретить новый, 1951-й год, и как только праздник подошел к концу… «Один из школьников что-то крикнул на аварском, и все дети как накинулись на елку, порасхватали «игрушки» и тут же съели их. Сначала думала, поругаю, потом думаю, зачем, это же дети, и время голодное. В конце концов, все остались довольны», — с улыбкой вспоминает учительница.

Как оказалось, сельсовет оплачивал не только конфеты, но и досуг учителям. «Через речку было другое маленькое село — туда привозили кино, и это был праздник. Там собирались все учителя. Деньги давал сельсовет. А пока придем домой, хозяйка приготовит хинкал, который все вместе ели», — говорит Любовь Филипповна.

Зима в горах в тот год выдалась снежная и заблокировала всю связь с городом — туда ни почта, ни вообще никто не добирался. В марте резко потеплело, все растаяло, и местный почтамт переполнился письмами. Учительница вспоминает: «Иду за письмом, а сердце подсказывает: что-то не так. Читаю: сестренки моей Вали не стало. Я уезжала — ей годика два, наверное, было. Она как чувствовала, так обняла меня, вцепилась и плачет. Сижу, плачу, прочитав это, а ко мне дочка хозяйская подходит того же возраста, что и сестренка моя, и на своем языке просит не плакать, гладит меня».

С Хунзахским районом Любовь Филипповна простилась в тот же год. Летом 1951 года она вышла замуж за Михаила Рыбалкина, родила троих детей и больше никуда не уезжала из ставшего родным Каякентского района, проработав сорок лет в Новокаякентской средней школе учительницей начальных классов. Ученики Любови Филипповны, среди которых немало известных в районе людей, постоянно навещают любимую учительницу, а самой ей с трудом верится, сколько лет прошло с тех пор, как она впервые приехала в Дагестан.