Я родился в 1939 году, а воспоминания начинаются с 1946 года. С того и начну рассказывать… 

Это было послевоенное время. В том году я пошел в школу. До 1954 года обучение мальчиков и девочек было раздельное. Из школы я пошел в техникум, где уже не было разделения.

***

Жили мы во дворе школы №5. На третьем этаже был институт молодых горянок, а внизу был госпиталь. Необычное воспоминание осталось, где один раненый, напившись, долбанул по стеклу кулаком — и ничего, не порезался. Тогда везде бывали госпиталя, беженцы и энкаведешники. Они ходили по улицам и спрашивали: «Можете работать в госпиталях?». Особенно ценились те, у кого высшее медицинское образование. У нас сосед был Давид Назарович, который из Ростова бежал от немецкого наступления, бросив всё. Один ключ от квартиры только взял с собой. Он был сразу же определен майором и начальником госпиталя, потому что имел высшее медицинское. Он еще преподавал в нашем мединституте, кстати.

***

Мать мою звали Евдокией Калиновной, она работала учителем младших классов. Отец, Николай, уехал в Москву и не жил с нами. В послевоенные годы учеников у мамы было много, а бумаги не было, и они даже на газетах писали уроки. Я помню, как плохо был одет. У меня еще сводная старшая сестра была, Инна Ивановна. 

***

Помню, что стоял в очереди за хлебом с раннего утра. С хлебом была напряженка до 1947 года. Я маленький был, а люди рассказывали, что до 22 июня 1941-го в магазинах было всё. А в ночь на 23 июня за ночь все раскупили, и лавки опустели. 

***

Все двухэтажные дома на Нахимова построили пленные немцы. Это были крепкие ребята 19—20 лет, которых победили другие крепкие ребята. У них ремни поотбирали. Так узнавали, что пленный. 

***

Я маленький был, и немец мне: «Дай булку, а я тебе игрушку», — голодный был, как черт. Пока энкаведешники в будке своей сидели, я пошел к нему с хлебом, и вдруг мамаша моя прибегает, хватает за руку и оттащила меня. 

***

Среди пленных бывали хорошие ребята и фашисты ярые. Потом их отправили обратно в Германию. Немцы во время войны питались лучше, чем наши. 

***

Жену свою, Ирину Викторовну, я встретил 30 лет назад, когда работал экскурсоводом в махачкалинском бюро путешествий и экскурсий. У нас есть дочка Инна, отучилась в техническом университете и не замужем еще, прохвостка.

***

Мне было 72 года, когда я шел по улице Ирчи Казака, кажется, и ко мне подходит девушка со словами: «О! Натура!». Это была художница Зухра Джаватхановна. «Если вы согласны, позировать приходите в 105-й кабинет в художественном училище», — сказала. Я пошел, и теперь с меня портреты пишут студенты. Они говорят, что во мне есть что-то «тако-о-ое», «прекрасная натура», а я понятия не имею, о чем речь, я ничего не понимаю и рисовать не умею.

***

Картины, вроде, похожи на меня. Если хотите, могу принести вам сюда. Жена их не хочет. Одну картину взяла и всё. «Вам не картинная галере-е-я тут… Не надо ве-е-шать», — говорит.

***

Экскурсоводом я работал с 1972 года. Это бюро начало функционировать при Брежневе. Была открыта сеть туристических баз и установлены маршруты выходного дня. Я проводил экскурсии в Махачкале, Чиркее, Дербенте, Пятигорске, Кисловодске, Нальчике, Тбилиси, Ереване, Баку и раз 70 был на Голубых озерах. Нас там было 200 с лишним экскурсоводов, но благодаря перестройке Горбачёва мы остались без работы. Исчезли заводы, профсоюзы. Туристов бывало много, даже из-за рубежа, но в основном наши с завода бывали с профсоюзными путевками. 

***

Был случай, когда водители наших автобусов вдвоем поймали овцу на перегонной военно-грузинской дороге и спорили, не могли поделить ее. Если бы ты знала, сколько там овец! Запросто можно поймать! Они очень долго спорили, но не смогли решить, чья она. Так пришлось в районе Хасавюрта выпустить ее в поля.

***

Как-то на Голубых озерах подрались дагестанец с балкарцем. Этот взял, как вынул нож и хотел нашего стукнуть. Но тут подбежала женщина и платок между ними кинула, чтобы прекратили драку. Так парень не заметил ее и махнул ножом — руки ей перерезал. Упал на колени потом и: «Мать, прости», а она: «Да не прощения проси, а врача мне вызови!».

***

В Приэльбрусье, когда ездили, холодно было очень. Мы там ночевали как-то и от холода бегали вокруг автобуса всю ночь, чтобы согреться.

***

Хорошо было тогда. У нас шофер на турбазе «Дербент» медвежонка завел, и этот паразит как зайдет в женский туалет, и девчата бежали оттуда как угорелые. Потом зайдет на кухню и за раз штук 50 яиц съест, зараза. 

***

Город раньше был маленький, тянулся узкой полосой вдоль моря. Автобус «Фабрика — Вокзал» ездил. Одна остановка стоила 5 копеек, две — 10 копеек, три — 15 и так далее. Проспект Шамиля раньше был трассой Ростов — Баку и назывался «Дагестан». В 1960-х годах она стала частью города. Вон там и кончался город, а дальше была степь да канал им. Октябрьской революции. Помню, мы там сусликов ловили. 

***

Редукторный поселок раньше был рыбацким городком. Раньше был рыбоконсервный завод, а сейчас все завалено. Рыбы мало, туда-сюда.

***

Самое удивительное на моем веку — это телефон. Кибернетика вся эта, мы даже не думали о таком. Мы отстаем, между прочим, от китайцев. У нас по моторам продвижение и всё.

***

Служил я три года в ГДР, в Потсдаме, недалеко от Берлина. Не помню, в каких войсках служил… что-то с артиллерией связанное. Но в санчасти бывал, обработки всякие делал. Остаться там не хотелось совсем. Когда на Родину вернулся, слезы на глаза навернулись. Потом уже за границу не выезжал.

***

Я считаю себя средне счастливым человеком. А так у меня все есть. Горемыкой себя не считаю. Мне уже вон сколько лет, а я функционирую. 

***

Помимо позирования я еще и мелкий предприниматель, что ли. Газеты продаю с 1997 года. Берут люди, читают. Если бы выгодно не было мне, бросил бы давно это дело. 

***

Никогда не представлял себя президентом. А за новостями я слежу и настроен патриотически.

***

Горбачёва я осуждаю. Развалил Союз, сволочь такой. Он предатель и агент ЦРУ. За что ему дали Нобелевскую премию? Это взятка для него. Комитет позорит себя такими делами. Расстрелять надо было его.

***

У нас телевизоры раньше были намного хуже, чем сейчас. Сейчас намного легче им управлять, пульт есть. Впервые телевизор я увидел в 1955 году у тетки своей. Тогда радио очень мощно функционировало. Частушки бывали: «Я Будённого люблю без всякого стеснения…».

***

Свадьбу мы не играли. Это были 1985—1986 года, и времена были не очень. Просто зарегистрировались и все. 

***

Не знаю, чего боюсь… Я как все. Че будет, то будет! Боюсь, конечно, если хулиганы нападут. Но не думаю об этом всегда. 

***

Сегодня церковь отделена от просвещения. Вот хочешь учиться? Учись, но не молись.

***

В 25 лет я работал в Каспийске на заводе «Дагдизель» конструктором. Это было среднее предприятие, где делали ракеты. 

***

Детство у меня не было счастливым. Такая рваная одежда, боже мой! На брюках вот такая огромная пуговица. Потом лучше стало, конечно.

***

Раньше высоток этих не было. Это Хрущёв у Швеции перенял эти панельные дома и, между прочим, очень удачно. Он хозяйственный был, хоть и малограмотный… «Кузькину мать» кричал, но хозяйством занимался.

***

В 1957 году я был на целине. До нас там всё подготовили зэки. Их высаживали, забивали кол в голом поле, ставили вагончик и говорили «осваивайте». Нас, студентов, привезли в самый урожайный год. Я перелопачивал зерно, ничего другого не делал. Пили там безбожно.