Организатор митинга Марат Исмаилов (слева) пытается убедить полицейского, что акция законна

Корреспондент «Нового дела» спросил у троих сотрудников полиции, смотрели ли они сами фильм-расследование ФБК.

— А вы смотрели про эту схему с получением миллиардов?

— Нет, а что за фильм?

— Ну, расследование Навального.

— Навальный? Это тот Димон?

— Не, Димон — это Дмитрий Медведев, а Навальный — Алексей.

— Ничего не слышал об этом.

Пройти к собравшимся попытался молодой человек с плакатом «Долой жуликов и воров! За вашу и нашу свободу!». Но один из людей в штатском выхватил плакат, смял его и передал полицейским активиста.

Мужчина с маленьким ребенком на руках начал возмущаться, почему люди без формы ведут себя таким наглым образом и почему полиция не реагирует на это.

Человек в темных очках предложил ему «отойти в сторону»: «Отведи ребенка домой и пойдем, отойдем». Сам мужчина объяснил, что пришел на митинг как раз ради детей, чтобы они жили в правовом государстве, и «гражданские люди» вот так не дергали мирных людей.

Из подслушанного:

Один полицейский другому: «Посмотрите на этого провокатора. Пришел сюда специально с ребенком, чтобы его не трогали. И вокруг него журналисты, камеры».

Примерно через 10-15 минут к Родопскому бульвару приехало подкрепление — два автобуса полицейских с резиновыми дубинками, в шлемах и касках.

Из подслушанного:

Видимо, самый главный среди них отдал приказ «загонять всех в автобус»: «Забирайте аккуратно. Не надо никого ломать, никого не бить, спецсредства не применять. Особенно забирать молодежь». Полицейские начали выхватывать из толпы молодых людей. Площадка перед театром быстро опустела, на ней остались только сотрудники полиции.

Из подслушанного:

«Смотри, да. Один Навальный, и столько всего натворил!» — один полицейский другому.

Один из полицейских попросил уйти подальше женщину, стоявшую в сторонке на аллее.

— Уходите. Здесь несанкционированный митинг. Вы мешаете нам работать.

— Митинга нет уже.

— Нет, потому что мы не дали. Он и не будет, — вмешался в разговор полицейский в погонах полковника.

Из подслушанного:

Трое сотрудников идут от театра к морю и по отрывкам речи («70 миллиардов рублей», «Тоскана», «виноградники») можно понять, что он с удивлением пересказывает своим коллегам содержание фильма ФБК.

Среди задержанных оказалось двое журналистов — Сергей Расулов («Коммерсантъ») и Владимир Севриновский («Это Кавказ»). Они предъявили редакционные удостоверения, но все равно были посажены в полицейский автобус. Подсчитать точное количество всех доставленных с места митинга было невозможно. В дежурной части Советского ОМВД корреспонденту «Нового дела» сказали о 156 доставленных с митинга.

— Но столько людей не участвовало в акции!

— Да там было море людей, около пятисот, — ответил один из полицейских. Позже выяснилось, что многих отпустили из автобуса у здания полиции. А журналиста «Кавполита» Фаину Качабекову сотрудники полиции без объяснения причин задержали уже у здания Советского ОМВД.

 

Позже пресс-служба МВД Дагестана сообщила о 40 доставленных в отдел полиции участниках акции. Среди них оказались и семь несовершеннолетних. Их не отпускали пока не приедут родители. Первыми, продержав два часа, выпустили трех журналистов. 

Остальных участников продержали около 9 часов, и они домой попали примерно в час ночи. Четверых активистов, в том числе и организатора акции, оставили в полиции на ночь.

 

Зухраб Омаров, 27 лет. Такое впечатление, что стал персонажем романа Джорджа Оруэлла «1984». Я пошел на митинг, чтобы выразить свой протест против масштабной коррупции, разъедающей нашу страну от верха до низа, которую люди — что самое ужасное — воспринимают уже как что-то естественное, само собой разумеющееся. Забрали сразу, просто так, еще митинг не успел начаться. Суд признал нас виновными, хотя мы не знаем, в чем мы виновны. Адвокат от «Мемориала» будет подавать апелляцию в Верховный суд, чтобы оспорить это решение, потому что никто не виновен, вышли на улицу на законный митинг высказывать свое мнение по поводу того, что происходит в стране. В Советском РОВД нам угрожали, что нас уволят с работы, тех, кто учится, отчислят из университетов, что мы понабрали проблем. То, что можно было сделать за три часа, они делали до часу ночи, гоняли с этажа на этаж, нецензурно выражались.

Ислам Ахмедов, 25 лет. Пока снимал на телефон задержание своих товарищей, не заметил, как ко мне подошел сотрудник полиции в гражданском. Он начал кидать из стороны в сторону, отбирать телефон. Порезали палец и затолкали в ту же машину, что и моих друзей. Кровь из пальца шла безостановочно.

Нас привезли в РОВД. Держали с 16-00 до часу ночи. У всех задержанных отобрали телефоны с камерой, я же свой телефон спрятал в носок. Но он выпал, когда нас в очередной раз «тасовали» из актового зала в комнату для составления протоколов. В РОВД полицейские вели себя агрессивно, матерились.

Спросили, для чего я снимал видео. «Это касается всех видео, что я снимал в жизни?» — ответил я. Чем сразу настроил против себя следователя. Потом следователю не понравилось, как я на него посмотрел после того, как меня вытолкали в коридор. Произошла перепалка. Меня посадили в КПЗ. Продержали, правда, недолго. Выпустили, предварительно взяв расписку о явке на следующий день в 10.00.

Когда полицейским пытались говорить о законе, они отвечали, что мы придумываем новые кодексы.

Участник 1. Меня передавали как эстафету, от одного к другому. Я попала в текучку, когда всех стали забирать люди в масках. Обращались грубо, у меня даже на руке следы от пальцев оставались какое-то время. Взрослых женщин и мужчин не забирали, только молодых.

Когда опрашивали, играли в доброго и злого полицейского. Кричали на меня, я не могла ничего ответить. А потом я просто сказала, что не буду ничего говорить, на что они мне говорят: «Ты же ходила на митинг. Неужели не можешь свои права отстоять?».

Следователи кричали, что мы пушечное мясо, не понимаем, что творится, поддерживаем Навального. Ни один из нас не вышел в поддержку Навального. Я бы не хотела давать Навальному власть. Следователям я сказала: «У ВВП тоже есть такая программа по борьбе с коррупцией. Мы, грубо говоря, поддерживаем президента, не надо вписывать каких-то непонятных людей». Они на меня посмотрели и не знали, как реагировать на эти слова.

Очень хорошо к нам относились рядовые полицейские. Один полицейский купил две буханки хлеба, накормил всех. Другой купил 12 баклажек воды. Третий сказал: «Кто хочет молиться — есть молельная комната». Но было тяжело, когда следователи с нами работали. Четыре мужика, одновременно говорят, ты не знаешь, кому отвечать. Чувствуешь себя как выжатый лимон после разговора.

Участник 2. Это был мирный митинг, лично я думала, что соберутся единомышленники, просто выскажем свое мнение по поводу всего, что творится в республике. Но власть изначально была негативно настроена. Даже не попытались понять причин нашего выхода, а решили сразу все завершить, испугавшись повторения ситуации в Грузии и Украине, хотя ни у одного из присутствующих даже мысли не было об этом.

Я не против действующей власти, я против бездействия. Наша страна большая, но в достатке живет только 1% населения. На госнужды выделяются огромные средства, но они оседают в карманах чиновников и никто не думает о благосостоянии народа.

После обвинения власти, которую выбрал народ, в коррупции, никаких ответов не последовало. А люди должны знать, правда это или нет. А такое чувство, что всем наплевать на мнение большинства. Высказывания чиновников, действия их… Они словно проверяют, что еще сможет стерпеть народ.

 

Судебные хроники

Судебные процессы начались на следующий день после митинга. Участники пришли в назначенное время, в 10, а начали рассматривать судебные дела только вечером, в суд журналистов не впустили, не объяснили почему. Во второй день в Советском суде разбирались, впускать или нет. В суд мы в итоге попали. По официальным данным 10 человек признали свое участие в митинге, часть из них обжалует приговор, выгодный больше правоохранительным органам.

Фойе суда

Организатора митинга Марата Исмаилова опрашивают долго, кажется, вечность. В коридоре его мама, думает о том, что сейчас происходит в закрытом кабинете. Жалуется: «Я говорила, если нет «спины», не надо выходить на митинг. Что он сделает, собрав подростков, что он изменит. Большинство из них скажут, что мимо проходили. Я же его предупреждала». «У него была возможность работать, хорошее место было, и бесплатно мог устроиться. А он не захотел. Он не хочет в кабинете работать, сидеть на одном месте не хочет». «Он и сейчас, наверное, спорит, всегда спорит. И дома он такой».

Оказывается, проходит всего минут 30. Марат улыбается и сообщает, что выписали штраф, но он обжалует, все нормально будет.

Участников опрашивают отдельно. На втором этаже. Сюда никого не пускают, кроме участников процесса. На первом этаже сидят все, кого освободили после устного замечания суда. Они вспоминают все, как было.

«Да, был парень, который пошел за кефиром, мама хинкал готовит. Вытащил телефон, когда увидел много людей, и его взяли. Один на велосипеде проезжал, его тоже задержали».

Второй день судебных процессов начался в 11:20. Вызвали мальчика с велосипедом сначала, сказали прийти за решением в пятницу. Он переживает и не понимает, какое решение вынесут.

— А кто тебе сказал прийти в пятницу? — спрашивает участник митинга.

— Две женщины сидели в офисе. Еще после задержания отпечатки пальцев сняли у меня, — отвечает велосипедист.

— Вчера всех сразу отпустили, что с тобой будет теперь, заберут твой велосипед тоже, — шутят участники.

Программист, 32 года. Показания на суде:

— Протокол давали, копию получал?

— Нет.

— Подпись ваша в протоколе?

— Да.

— Как подписались, не получив копию протокола? Права разъяснили?
— Да.

— Время у вас есть участвовать в митингах, судя по протоколу.

— Я шел к теще через парк. Увидел митинг, был в курсе, что митинг проходит. Решил подойти, поближе посмотреть. Именно в этот момент началась беготня, стали забирать активистов. Через меня начали проноситься полицейские, митингующие, я чуть дал ходу и сзади меня кто-то взял. Я объяснял, что не участвую, просто прохожу. Сопротивление оказал, видимо, это явилось доказательством, что я виновен, и меня забрали. А так я никакого отношения к митингу не имею. Я просто полюбопытствовал, не участвовал, ни одного лозунга не выкрикивал, ни с кем не разговаривал, просто проходил. С тем, что указано в протоколе административного правонарушения, о якобы своем участии в незаконном митинге, не согласен.

50-летний директор ООО: 

— Вам кто-нибудь ваши права разъяснял?

— Никто мне никакие права не разъяснил.

— В протоколе подпись делали?

— Да.

— А почему? Почему делали?

— Меня запугали, что, если не подпишу, за это статья идет.

— В протоколе написано о том, что вам права разъясняли, копию протокола получил…

— А вот не получил, ваша честь, не получил копию протокола. Даже товарищ капитан может подтвердить, у него просил я, никто мне не дал копию несчастную.

— В протоколе написано, что вы создавали помехи пешеходам. Понятно вам то, что сказано?

— С трудом так, что я создавал помехи пешеходам…

— Вы в связи с чем там оказались?

— Я часто в парк хожу, пешком пройтись. Надо больше пешком гулять. Машина дома, сам пешком. В тот день увидел большое скопление людей. Подошел, услышал крики, шум. Транспаранты не держал в руках. Хотел бы высказаться, но нас всех начали хватать, кто там находился без разбора. Я стоял, ко мне подошел полицейский и говорит: «Можно вас?». Я сказал, причем тут я вообще. Но я не стал сопротивляться, потому что в нашем государстве сопротивляться это вообще… и спокойно пошел. Спокойно сел в автобус и поехал.

 

Плакаты у митингующих отбирали люди в штатском

Студент Московского государственного областного университета, 24 года:

— Доверяете суду?

— Конечно, доверяю, я же на вас учусь. Как я могу не доверять. На юриста учусь.

— Ваши права вам объяснял кто-нибудь?

— Объясняли.

— Копию протокола получал?

— Я его потерял, честно сказать.

— Честный парень. Похож на юриста. Правильно пишут в протоколе?

— Правильно, да. Если смотреть глазами закона. Я могу свою точку зрения выразить, а вы все равно исходите из закона.

— Хорошо.

— Я вообще за кефиром в магазин вышел, честно говоря. Увидел скопление людей, мне стало интересно, увидел, когда люди с плакатами идут, я уже понял, что надо уходить. Когда начал уходить, меня аккуратно пригласили в автобус и доставили в отделение. Дальше я понял, у меня нет варианта, буду сотрудничать, они меня отпустят. То есть я признаю свою вину. Лучше бы пошел за своим кефиром, чем транспаранты читать. Тем более на такую тему с государством спорить я бы не стал.

Репортаж с места, где ничего не произошло

Ближе к вечеру к сообщениям в топе-Яндекс различных информагенств о митинге и задержаниях, появились ссылки на новости от различных республиканских министерств (зарегистрированы как СМИ). Сайты практически всех ведомств, пресс-службы которых очень часто не могут своевременно ответить на простой запрос, в выходной день дали новости со схожими заголовками о том, что «махачкалинцы не поддержали антикоррупционный митинг».

Чем объясняется такая активность в выходной день, было ли это сделано по команде сверху или сотрудники пресс-служб за всем происходящим наблюдали на месте, мы попросили прокомментировать начальника Управления Администрации Главы и Правительства Республики Дагестан по информационной политике Зубайру Зубайруева.

«Мы видели, что сообщения на некоторых информагенствах и интернет-ресурсах не соответствуют действительности, а именно, что якобы задержано около 150 человек. Я лично позвонил руководителю пресс-службы МВД, убедился, что информация не соответствует действительности. Мы с пресс-службой МВД решили выдать уточняющую информацию, что такое количество людей не было задержано, попросили сотрудников пресс-служб ведомств и выдали ту информацию, которая была нам дана», — сообщил он.

 

 

 

Министр по делам молодежи республики Арсен Гаджиев:

«Мне сложно сказать точно, могу лишь предположить. Вероятней всего кто-то хотел высказаться, выразить свое мнение о каких-то процессах вокруг, о том, что происходит в стране, об отдельных политиках. Если все происходит в рамках правового поля, это нормальное явление — у одних людей может быть иной взгляд, чем у других на какие-то вещи вокруг, и люди имеют право его высказывать. К сожалению, думаю, что среди людей, вышедших на улицы в разных городах страны, в том числе в Махачкале, были и те, кто был введен в заблуждение, поддался на провокации и, увы, стал инструментом в чужих играх, в играх тех, кто преследуют свои узколичные цели. Когда в тот или иной регион для организации и проведения митинга специально приезжают какие-то «гастролеры», это, мягко говоря, вызывает вопросы. В целом же, повторю, главное, чтобы все это происходило в рамках, предусмотренных законодательством нашей страны правил и положений. Какие выводы по результатам акции следовало бы сделать власти? Если люди, выйдя на согласованный митинг (а, как известно, в ряде городов все было организовано как положено), высказали конструктивную критику, внесли какие-то предложения по улучшению тех или иных процессов в стране, то власть должна принять это все к сведению, проанализировать, сделать выводы и, где возможно, скорректировать свою работу. Но если эти акции сводились к провокациям представителей правоохранительных органов, прохожих, к нарушению общественного порядка, то нет смысла не только слушать таких людей, но и вообще обращать внимание на мнение и действия таких «активистов»».

Юрист Арсен Магомедов:

«Главным мотивом явилось очевидное несправедливое распределение социальных благ в обществе, массовая коррупция и многолетнее игнорирование мнения простого народа в республике. Касательно молодежи — это неведение своих перспектив и отсутствие социальных лифтов плюс естественное чувство бунтарства в этом возрасте. Власть должна не на словах, а на деле бороться с коррупцией, а также перейти от монолога к диалогу с обществом. Ничего страшного бы не произошло, если бы этим людям разрешили провести этот митинг, они бы от этого только успокоились, а сейчас все ровно наоборот. А главным нарушением стало само задержание людей на митинге, который проводился в соответствии с законом. Организатор заблаговременно подал необходимое уведомление о нем и не получил отказа или же предложение поменять место его проведения. Кроме того, даже если бы организатор не подал уведомления, то он и в этом случае не нарушил бы закон, так как организация митинга до 100 человек в специально отведенных местах (как площадь перед Аварским театром, например) в соответствии с федеральным законодательством не требует каких-либо уведомлений и согласований».

Между тем

27 марта Верховный суд Дагестана принял к производству иск юриста Арсена Магомедова и Марата Исмаилова о признании некоторых норм республиканского закона «О некоторых вопросах проведения публичных мероприятий» противоречащими федеральному законодательству. Истцы намерены оспорить те положения закона, которые требуют информировать и согласовывать публичные мероприятия на специально отведенных местах численностью до 100 человек.

По иску вынесено определение о подготовке дела к судебному разбирательству. Дата рассмотрения пока неизвестна.

P.S. К сведению: журналист имеет право находиться и участвовать в любых публичных мероприятиях независимо, санкционированный митинг или нет. Сотрудники полиции действовали в нарушение п.7 статьи 47 Закона РФ «О СМИ» и должны нести ответственность за свои противозаконные действия. Просим прокуратуру принять соответствующие меры прокурорского реагирования.