О проблемах экономической безопасности региона говорили в среду на круглом столе в Институте социально-экономических исследований Дагестанского научного центра Российской академии наук. В ходе подготовки данного мероприятия предполагалось, что участники заседания обсудят Указ президента России «Основы государственной политики регионального развития Российской Федерации на период до 2025 года» и задачи, стоящие перед республикой в свете этого документа. Но буквально накануне заседания, 13 мая, вышел еще один Указ Путина — «О стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года». В итоге участникам круглого стола пришлось обсуждать сразу два документа, поскольку экономическая безопасность регионов неотделима от экономической безопасности страны.

Несколько слов о том, почему в стране возникла необходимость в разработке данных указов. Уже много лет российские экономисты бьют тревогу по поводу «регионального дисбаланса» в стране — доходы пяти самых богатых регионов сегодня более чем в 40 раз превышают доходы пяти самых бедных. В пору кризиса, который, как известно, значительно обостряет имеющиеся проблемы, власти страны осознали, что сидят на мине. И необходимо предпринять меры для того, чтобы она не сработала.

Сразу отметим, что о широкомасштабном «разминировании» речь не идет. Да, предполагается целый комплекс мер, надо сказать, достаточно затратных, реализация которых, по мнению разработчиков документа, позволит сократить разрыв между бедными и богатыми регионами. Но стоит заглянуть в последний раздел Указа, где обозначены ожидаемые результаты от его реализации, и становится ясно, что серьезной отдачи от этих мер ожидать не следует. Вот пара типичных «результатов», остальные схожи: «сокращение различий в уровне и качестве жизни граждан Российской Федерации, проживающих в различных регионах, а также в городах и сельской местности»; «сокращение различий в уровне социально-экономического развития регионов». Как видим, нет конкретных цифр, намеченных конкретных рубежей, и этим легко воспользуются «исполнители». У меня лично после прочтения указа возник всего один вопрос: будет ли считаться успехом, если в результате реализации данного документа разрыв между бедными и богатыми регионами сократится до 42 раз? Или, к примеру до 39 (сегодня доходы пяти самых богатых регионов в 43 раза превышают доходы пяти аутсайдеров. — «НД»)? Опыт российского законотворчества постоянно убеждает: аморфные цели и задачи порождают аморфные результаты, и в итоге все ограничивается банальными «распилами» на фоне перераспределения финансовых потоков.

Второй указ интересен тем, что в нем впервые обозначены сроки предполагаемой экономической изоляции России. По мнению разработчиков данного документа, как минимум до 2030 года мы будем жить в условиях экономических санкций, и главная задача российской экономики — научиться существовать в «автономном» режиме и при этом совершить прорыв к современным технологиям, чтобы не остаться на обочине прогресса.

Честно говоря, подобный опыт у страны уже был. СССР наглядно продемонстрировал способность отдельно взятой страны достаточно долго жить в режиме закрытых границ, так что с первой частью поставленной задачи особых проблем не будет. Сложнее со второй — как известно, СССР в итоге проиграл «холодную войну» на технологическом фронте, что и стало одной из причин его развала.

В обострение, которое наблюдаем сегодня, мы тоже вступили не в лучшее для нас время. Как отмечалось на круглом столе, сегодня будущее любого государства определяется долей науки в валовом продукте. При этом доля инновационной продукции в ВВП Израиля составляет 74%, США — 66%, Англии и Германии — больше 60%. В России же инновационная составляющая едва дотягивает до 7%, а в Дагестане вообще близка к нулю (0,3%. — «НД»).

На этом фоне развитые страны сегодня тратят на науку примерно 5% своего бюджета с тенденцией увеличения этой цифры вдвое в обозримом будущем. У нас же в стране на науку выделяют всего 0,5% нашего бюджета. При этом 0,1% тратится на содержание Академии наук, 0,2% традиционно «пилятся», и в итоге на финансирование собственно научных разработок расходуется всего 0,2% бюджета страны. Много вопросов у участников обсуждения было по поводу одной из основных установок обсуждаемого указа — обеспечить «поддержание научно-технического потенциала развития экономики на мировом уровне и повышение ее конкурентоспособности». Тем более что следующей строкой в том же указе прописана необходимость поддержания «потенциала отечественного оборонно-промышленного комплекса на уровне, необходимом для решения задач военно-экономического обеспечения обороны страны». То есть расходы на оборону будут только расти, а наука по-прежнему будет финансироваться по остаточному принципу?

Чуть меньше года назад я беседовал с самым молодым доктором наук из Дагестана Зауром Алисултановым. Вот короткая цитата из интервью с ним: «Сегодня много говорится о том, что мы должны догнать Запад, не отстать в технологической войне. И при этом бюджет всей Российской академии наук, в структуру которой входят более 400 институтов, составляет $1,5 млрд. Тогда как бюджет одного только Гарварда — $40 млрд. Самое печальное, что при этом наш нищенский бюджет ежегодно сокращается на 10%. О каких научных прорывах можно говорить на этом фоне, какие глобальные проблемы можно решить на эти деньги?»

Участники круглого стола сошлись во мнении, что нынешнее российское правительство не интересуют «долгоиграющие» проекты в экономике, требующие системной работы в течение длительного периода. Все ограничивается достаточно примитивными схемами типа: «дайте ключ от квартиры, где деньги лежат». Происходит это потому, что, по мнению ученых, нынешнее правительство себя исчерпало и в современных условиях эффективно работать не может. Вот лишь некоторые цитаты из выступлений участников дискуссии: «Нынешняя экспортно-сырьевая модель себя исчерпала, необходимо переходить на другую модель с максимальным использованием потенциала науки. Но никто в правительстве этих очевидных вещей не видит»; «Я воспринимаю нынешний кризис достаточно позитивно, поскольку в мировой практике кризисы практически всегда ведут к модернизации, изменению системы»; «Страна движется по отрицательному вектору развития»; «Не знаю, можем ли мы об этом говорить, но, с другой стороны, молчание тут преступно. Я о том, что нынешнее состояние российской экономики напрямую связано с несовершенством общественного обустройства, неэффективностью управления».

Интересный момент. Как оказалось, вызовы, на которые сегодня приходится отвечать Дагестану и другим бедным регионам, практически не отличаются от вызовов «общероссийского» масштаба. Так, в качестве основной угрозы экономической безопасности России обозначено «стремление развитых государств использовать свои преимущества в уровне развития экономики, высоких технологий (в том числе информационных) в качестве инструмента глобальной конкуренции». А теперь цитата из другого указа, где основная угроза аутсайдерам видится в «стремлении более развитых регионов использовать свои преимущества в уровне развития экономики, высоких технологий (в том числе информационных), административном ресурсе в качестве инструмента межрегиональной конкуренции».

Получается, чем ты беднее, тем больше у тебя точек соприкосновения с товарищами по несчастью. И тем меньше шансов вырваться из заколдованного круга. Обсуждая конкурентные преимущества Дагестана, которые можно было бы использовать в межрегиональной борьбе, участники круглого стола фактически оказались перед запертой дверью — для реализации наших преимуществ необходимо внести изменения в целый ряд федеральных законов. Простой пример. Сегодня в Дагестане бурно развивается тепличный сектор. Причем активнее всего занимаются этим личные подсобные хозяйства. Но при этом они не могут рассчитывать на помощь государства, поскольку в России помогают только фермерам.

Говорили участники круглого стола и об альтернативной энергетике с учетом наших постоянных ветров и высокой солнечной активности. Увы, и это наше преимущество не востребовано, поскольку сегодня в России на законодательном уровне практически тормозится развитие данного сектора экономики.

Вывод из этого следует однозначный: чтобы произошли реальные изменения в качестве региональной политики, необходима ревизия практически всей законодательной базы с внесением изменений, востребованных региональными экономиками. Поскольку, как отмечалось на круглом столе, интересы регионов не всегда совпадают с интересами федерального центра. Тогда как все наши законы отражают интересы лишь одной стороны.

С учетом этого один указ переворота в региональной политике не обеспечит, каким бы совершенным он ни был.