О социальном статусе угля, дагестанской Колыме и особенностях конкурентной борьбы в республике корреспондент «НД» побеседовал с главным инженером ОАО «Дагестантоппром» Абдулхаликом Омариевым.

– Абдулхалик, подозреваю, что большинство наших читателей, особенно те, которые проживают в городах, о вашей организации ни разу не слышали. Поэтому сначала несколько слов о том, что такое «Дагестантоппром».

– Главная задача нашего акционерного общества – обеспечивать население Дагестана твердым топливом. Этим мы занимаемся вот уже более 70 лет, с 30-х годов прошлого века, когда твердое топливо, в основном уголь, было основным источником получения тепла в республике. С развитием газификации Дагестана объемы нашей работы, естественно, сокращались, и в итоге к концу прошлого века мы в основном занимались обеспечением углем горных районов республики, до которых не дошли газовые сети. А с 2012 года наше акционерное общество, 100% акций которого принадлежат государству, образно выражаясь, пребывает в летаргическом сне.

– Людям стал не нужен уголь, подсуетились конкуренты?

– Нет, уголь в горах по-прежнему нужен, и конкурентов мы, в общем-то, не боимся. Подсуетились некоторые чиновники, необдуманные решения которых практически убили наше акционерное общество. Если коротко, случилось следующее: в 2012 году наши чиновники решили, что деятельность нашего общества противоречит закону о конкуренции, и озаботились созданием конкурентной среды в области поставок твердого топлива. Мы к этому отнеслись с пониманием и начали готовиться к предстоящим конкурсам и тендерам, прекрасно понимая при этом, что конкурировать с нами будет достаточно сложно – у нас имеются не только централизованные склады у железнодорожных путей, но и свои производственные площадки, оснащенные необходимой техникой практически в каждом районе.

Но оказалось, что разговоры о необходимости развития конкуренции – всего лишь повод для того, чтобы вывести «Дагестантоппром» из игры и поделить рынок между фирмами, подконтрольными тому или иному чиновнику.

– Рынок поделили без всяких тендеров?

– До тендеров дело не дошло. До создания «конкурентной среды» в топливной отрасли Республиканская служба по тарифам (РСТ) ежегодно рассчитывала тарифы на твердое топливо для всей республики. А после того как на рынке угля появилось полтора десятка различных фирм и фирмочек, РСТ начала рассчитывать тарифы отдельно для каждого поставщика. При этом определить тарифы для «Дагестантоппрома» РСТ категорически отказалась. Мы, естественно, обращались в суды разной инстанции, но безуспешно. Оказалось, что такое положение устраивает всех.

Нам говорили, в частности: «Ну чего вы переживаете, этот рынок и без вас не умрет. Вот раньше был Дагпотребсоюз, который завозил все необходимые продукты в горы. Не стало Дагпотребсоюза – жизнь в селах не остановилась. Люди открыли свои магазины, кафе, никакого дефицита нет, возникла саморазвивающаяся конкурентная среда».

– Честно говоря, определенная логика в этих рассуждениях имеется.

– Согласен, если бы не одно «но». Дело в том, что рынок твердого топлива – это прежде всего рынок социальный, от функционирования которого напрямую зависит жизнь тысяч людей. После того как нас вывели из игры, уголь для людей, проживающих в горах, в республику завозить сразу же перестали.

– Простите, что-то я не понимаю. Вы же сами говорили, что на этот рынок моментально пришло полтора десятка новых игроков, занимающихся поставками угля. И при этом утверждаете, что уголь в горы завозить перестали. Где логика?

– А логика в том, что все эти фирмы начали работать исключительно с организациями и гражданами, получающими государственные дотации на закупку твердого топлива. Они поставляли уголь бюджетным учреждениям в горах, обслуживали сельскую коммуналку, завозили уголь для учителей и врачей. Постепенно среди них выявились «лидеры». Во многих районах чиновники принимали справки о покупке угля лишь в том случае, если это были справки, выданные определенной фирмой. Их брали на «ура» и никогда не проверяли. А если тот же учитель или врач вдруг приносил справку, свидетельствующую о том, что топливо он купил у конкурентов, к нему в дом сразу же направлялась комиссия для проверки наличия угля. Об это в свое время писали, в том числе и «НД».

– Хорошо, допустим, все эти фирмы переделили бюджетный пирог. Но почему же тогда они не начали войну за деньги простых сельчан?

– К этому времени твердое топливо сильно подорожало. Стоимость тонны начала доходить до 5–8 тысяч рублей. С учетом же того, что на сезон семье в среднем необходимо около 4–5 тонн угля, сумма в итоге получалась неподъемная. Особенно на фоне нашей тотальной сельской безработицы и нищенских заработках в горах. В итоге, как я уже сказал, уголь для населения гонных районов в республику завозить перестали. В этом году, к примеру, в Дагестан завезено всего 10–11 тысяч тонн угля.

– Но люди как-то все годы выживали. И продолжают выживать.

– Вот именно выживать. Помните скандальный доклад Шевченко Путину, после которого его обвинили в клевете на руководство республики? Вот коротенькая цитата из него: «Во многих селах люди живут, по-прежнему топя свои дома дровами, кизяком. Так что к утру дети забираются под одно одеяло. Я рассказываю про Российскую Федерацию XXI века». К слову, кизяк – это еще нормальный вариант, во многих горных селах практически перестали держать крупный рогатый скот, и кизяк в связи с этим стал большим дефицитом. В итоге люди вырубают окрестные леса. С учетом того, что республика наша и без того безлесная, это наносит громадный урон окружающей среде.

Если вокруг села нет лесов, люди в попытках добыть тепло запускают «троллейбусы», накидывая два провода на линии электропередач. А потом мы удивляемся громадным потерям в сетях.

Но даже это не самая главная проблема. Самое печальное – с каждым годом все больше людей в горах снимаются с насиженных мест и переезжают в города, поближе к цивилизации. В этом плане отсутствие запасов угля на зиму – мощнейший стимул к миграции на равнину.

– Вы все это связываете с чиновничьей «блокадой» «Дагестантоппрома»? Я лично не очень уверен в том, что ваше присутствие на рынке твердого топлива смогло бы хоть как-то снизить цену угля. Или у вас другое мнение?

– Естественно, ни мы, ни кто-либо из наших конкурентов на конечную цену продукта повлиять не можем. Это объективная реальность, в которой мы вынуждены жить. И, поднимая проблему обеспечения, вернее необеспечения углем жителей горных сел республики, я имел в виду совсем другой ее аспект, из-за которого я, собственно, и напросился на данное интервью.

Смотрите, этот год объявлен в республике Годом гор. В ходе многочисленных мероприятий, приуроченных к этому событию, практически все наши высшие чиновники в качестве главной задачи обозначили сохранение гор как традиционной среды обитания горцев. А раз так, то они должны быть кровно заинтересованы в том, чтобы обеспечить нормальные условия проживания для тех, кто в этих горах живет. Между тем в 15 районах Дагестана – Лакском, Агульском, Гунибском, Чародинском, Тляратинском, Рутульском, Шамильском и целом ряде других – нет газа. Еще пять районов газифицированы частично – как правило, газовую трубу в них дотянули лишь до райцентра. Это десятки тысяч дагестанцев, вынужденных ломать голову над тем, как пережить очередную зиму.

При этом зимы в горах длятся примерно столько же, сколько в Сибири; у нас есть районы, где погодные условия похуже, чем на Колыме. При этом в отличие от жителей «северов» дагестанцы никогда не получали ни дополнительных льгот, ни каких-либо денежных надбавок. Я к тому, что если мы сегодня действительно хотим сохранить наши горы как среду обитания, может быть, пришла пора принимать реальные меры, которые позволили бы сделать жизнь горцев более нормальной. В этом плане хотя бы частичное решение проблемы твердого топлива я считаю первоочередным.

– Речь, как я понимаю, опять идет о дотациях?

– Да, причем не только для учителей и врачей, которые сегодня на селе являются самыми обеспеченными категориями граждан, но и для всех проживающих в горах.

– Наш нищий бюджет такие траты выдержит?

– По большому счету, речь идет не об очень больших деньгах. Сегодня потребности населения горных районов в угле составляют примерно 60 тысяч тонн. Плюс 40 тысяч тонн – сельская «коммуналка». С учетом такого положения необходимые дотации составят примерно 300 миллионов рублей, сумма не очень высокая.

– А «Дагестантоппром» вы, естественно, видите в качестве основного поставщика твердого топлива в горы?

– Пусть будет честный и объективный конкурс, в котором примут участие все желающие. При такой постановке вопроса мы точно без работы не останемся. Но главное, повторюсь, не интересы той или иной организации, а кардинальное решение проблемы, о которой я говорю. Скажу больше. На самом деле, по моему мнению, это лишь промежуточный этап. На дворе ведь XXI век, и рассматривать уголь в качестве основного вида топлива на достаточно долгий период не очень разумно.

Альтернативу я вижу в закупке трех станций по сжижению газа, которые можно было бы установить в конечных пунктах горных газопроводов. Для нужд республики этого хватило бы. По этому пути, кстати, пошли в Архангельске и Мурманске. Кроме этого, нужно будет вложить деньги в строительство сельских сетей, по которым сжиженный газ можно было бы доставлять в дома потребителей. После этого можно было бы забыть и об угле, и о дотациях. Главное – принять какое-то решение и двигаться в выбранном направлении. Если же мы будем стоять на месте, в обозримом будущем в горах людей не останется, а туристические маршруты будут пролегать по заброшенным селам.