Часть людей, которых я привел сюда, не смогли адаптироваться к местной специфике. Кадровый вопрос — тяжелейший вопрос. Но очищение, как вы видите, идет. Повторюсь, ни в одном регионе нет такого, чтобы по инициативе главы субъекта из-за коррупционных дел был освобожден от должностей целый ряд министров, их заместителей и глав муниципальных образований. Движение против коррупции мною начато давно, присоединяйтесь.

Мне также пришлось наводить порядок по ЕГЭ, очищать от грязи и взяток больницы, сменить 24 главврача. А где были многие, когда богатейший Дербентский район был уничтожен, и почти год пришлось очищать район от непорядочных людей? Где были и «Новое дело», и другие газеты, когда я эту работу делал? Конечно же, критиковать можно и нужно. Но нужно и научиться объединяться для созидательных дел!

Вот, к примеру, меня правоохранительные органы неоднократно предупреждали, чтобы я не выходил на празднование 9 Мая — из-за соображений безопасности. Говорили, что рано убирать забор вокруг Дома правительства, — я убрал забор и в тот же день ходил по этой территории вместе с народом. Охранники говорили, что дальше Дома поэзии они за безопасность не отвечают. Но я им сказал, что будет только то, что суждено Аллахом. Конечно, я не могу каждый день на автобусе ехать домой, но я переживаю за проблемы каждого дагестанца. Нам всем, начиная с меня, не всегда хватает терпения и мудрости.

Про возможность отставки

— Наверное, в республике не было больше руководителя, которого так много раз «снимали» с должности. Я имею в виду многочисленные слухи о вашей скорейшей отставке. В последний раз слуховая среда предсказала вашу отставку после исполнения 70 лет, то есть к осени текущего года. Как вы думаете, откуда эти слухи возникают, и в каком случае вы готовы уйти в отставку?

— Когда меня президент страны отправлял в Дагестан, я сказал ему, что мне 65 лет. Он ответил, что средний возраст американских губернаторов — более 60 лет. Так что на возраст никто не смотрит, и это вообще не важно. Меня же на эту должность «сватали» очень давно, и я мог неоднократно прийти. В Дагестане даже был случай, когда руководитель Госсовета был избран на два года, чтобы я не пошел на выборы. Но я же нигде не «толкался», не просился, не критиковал, помогал чем мог тогдашнему руководителю Магомедали Магомедову. Это солидный и мудрый человек; но если даже критиковал, то в его собственном кабинете в Махачкале. При этом всегда говорил самому себе: если Аллахом суждено мне быть руководителем республики, я буду. А если не суждено, то и не надо.

Почему больше всего меня отправляют в отставку? Потому что я больше всех работаю, искренне за всех переживаю, показываю, что я не равнодушен ни к одному дагестанцу. Критикуют и свергают неравнодушных. Или, как у нас говорят, грузят того осла, который везет. А тех, кто ничего не делает, их обычно не свергают. А если серьезно, то идеи, которые я закладываю в книге «Мой дагестанский народ», — это идеология развития на ближайшие 50 лет. И я уже начал реализацию этих идей, суть которых следующая: объединяйтесь и вместе двигайтесь вперед.

Нам надо самим обустраивать свою республику. Нужно фундаментально заниматься источниками и институтами развития республики. Мы должны на первое место ставить образование, культуру и здравоохранение. Напомню, что по результатам трех лет работы Дагестан с последних мест среди регионов поднялся на первые места по темпам развития экономики, по образованию и здравоохранению. Мы должны стать единой дагестанской нацией, а не сообществом людей, которое поделено по хуторам, селам, районам и национальностям. К национальности и языку вопросов нет, но это этнические моменты нашего бытия. А нам надо стать социально-политическим сообществом. Нигде в мире не было, чтобы на перспективу народ становился благополучным, пока этот народ не стал нацией. Это задача фундаментальная. Вот когда мы станем нацией, тогда, видимо, будет у меня и политическая оппозиция. Которая будет предлагать другой вариант развития республики, а не просто свергать мои успехи.

— А сейчас у вас нет оппозиции?

— Не было и нет цивилизованной, политически организованной оппозиции. Есть мелкие люди, которые преследуют свои мелкие интересы или кормятся у кого-то. Кому-то хочется прийти и заново «хапать», а кому-то хочется показать, какой он великий. Если бы у меня сейчас в оппозиции была сила, которая бы говорила, что, например, сельское хозяйство надо развивать не так, а по-другому, и предлагала реальные вещи, на второй день я бы их пригласил к себе. Вот, к примеру, разработаны приоритетные проекты развития. Ничего великого там нет. Но по этим проектам было проведено 250 серий обсуждений, и почему-то ничего не было предложено. Я нуждаюсь в идеях, проектах. Не абстрактных, а реальных. Помню, в одно время со мной в выборах участвовал один человек, который после наших выступлений выходил и говорил: «А теперь слушайте мой альтернатив», — и обещал построить до Мекки новую дорогу. Можно, конечно, такие заявления делать, но надо обосновать, какие есть ресурсы и какой будет результат. Пока что мы — единственный субъект Российской Федерации, где на всех уровнях внедряется проектное управление.

Про выборы

— В этом году будут выборы. Поддерживаете ли вы конкретных людей или конкретные избирательные объединения? Вообще, каких людей вы поддерживаете?

— Я поддерживаю честные и чистые выборы и буду их обеспечивать. В прошлом году на муниципальных выборах в 28 районах я попробовал сделать то, что никто в России не делает. Вместо пяти партий, которых допускают обычно к выборам, мы допустили 23 партии. Думал, выявлю новых людей и новые идеи. Не получили ни одного нового лидера, ни одной новой идеи. А где-то получил новую «головную боль». И некоторые старые крохоборы и бандиты попытались вернуться в политику.

А если говорить о поддержке, то морально поддерживаю «Единую Россию». Владимир Путин создал эту партию, а я — член команды Путина и Медведева. Но поддерживаю не в ущерб другим, а по тем или иным кандидатурам пытаюсь учитывать интересы всех социальных групп, всех национальностей. Без этого нельзя.

— В выборах намерена участвовать партия «Народ против коррупции», которая, по некоторым данным, опирается на муфтият республики. В партии есть как представители самого духовенства, так и их родственники. К примеру, там есть сын трагически погибшего шейха Саида-афанди, сын убитого ректора Института теологии Максуда Садикова, отец прежнего муфтия Хасмухаммад-хаджи Абубакаров и т. д. Некоторые считают, что партия эта возникла из-за ваших разногласий с муфтиятом. Насколько эти разговоры правдивы и как вы смотрите на участие этой партии в выборах?

— Во-первых, я такую партию не знаю, хотя отслеживаю политический процесс в стране и республике. У партии должен быть лидер, должна быть программа. Не вижу таких. Во-вторых, мюридами Саида-афанди были моя мать, моя старшая сестра, многие родственники. Мне самому посчастливилось много с ним общаться. Саид-афанди — человек, который ждал моего прихода в Дагестан, он неоднократно мне об этом говорил. Это человек, достаточно близкий мне; соответственно, и его сын. Сайидмухаммад-хаджи, бывший муфтий, — мой друг. Максуд Садиков — это человек, которого и я готовил, он у меня работал в министерстве, я его устраивал, помогал при создании партии «Нур». Это тоже мой человек. У нас с нынешним муфтием добрые отношения: он мой шейх. Нам не нужно, чтобы между нами бегали шайтаны. Кроме того, важно ислам не политизировать. Это в интересах самого ислама и верующих. Религиозные деятели — люди духовные. Если они претендуют стать политическими авторитетами, значит, нанесут ущерб своей духовности. Саид-афанди обладал таким высоким авторитетом, что если бы он выставил свою кандидатуру, то, может, стал бы главой республики. Но он ни разу в жизни никакого намека на это не делал. Потому что он был духовный лидер. Таким же духовным лидером у нас остается устаз Абдулжалил из Буйнакска. Такой же духовный лидер для нас и муфтий Ахмад-хаджи. Если вокруг них будут люди, которые будут толкать их к политике, то их авторитет как духовных лидеров будет падать. А я бы этого не хотел. Мы вместе должны работать на духовное просвещение и благополучие Дагестана.

Заводы и кредиты

— От политики перейдем к экономике. Вы часто говорите о необходимости поддерживать республиканские предприятия. Сейчас «лихорадит» завод «Авиаагрегат». Руководитель задержан по обвинению в мошенничестве, а завод так и не получил кредита. Связано это с тем, что республиканские гарантии для получения кредита в банке предприятие получает в конце года. А стандартная банковская процедура оформления кредита занимает 3—3,5 месяца. Поэтому завод не может получить кредит. Создается впечатление, что ваши распоряжения выполняются чисто формально.

— Я и раньше, когда был в Москве, приезжал на это предприятие и помогал. Там очень активный, предприимчивый директор. Помимо содействия я включил завод в проект по созданию инфраструктуры на этом предприятии. И сейчас, когда директора завода задержали, как раз говорят о деньгах, выделенных для того, чтобы обновить там площадку. Хотя он сам доказывает, что деньги через завод не проходили. Я дал телеграмму Бастрыкину, чтобы директор мог вернуться на работу. Если мы давали гарантии, значит, нужно было их обеспечить в течение 10—20 дней. Это что за разговоры такие, что гарантии дали поздно? Если берешь гарантии, у тебя все должно быть по дням расписано — что успеваешь, а что нет. Я недавно, после кризиса в ООО «Дагагрокомплекс», дал указание: если наши гарантии где-то «зависают», чтобы никаких гарантий никому не давали. Правительство и Минфин давали гарантии безвозвратные, поэтому я жестко предупредил Абдусамада Гамидова на будущее. Пусть предприниматели берут гарантии в коммерческих банках и развивают свой бизнес.

— Банки не дают кредита без гарантий. Вот в чем дело.

— Тогда, значит, надо заложить собственность. Республиканских гарантий в ближайшее время никому не будем давать, иначе республика уйдет в долговую яму. Этого допускать я не могу. Вот у меня есть потолок — 15 млрд, больше не могу давать. Мне президент страны подписал 20 млрд гарантий в год в течение пяти лет. Это значит, что мы имеем 100 млрд гарантий. Надо оформлять. Процедура тяжелая и проходит через Минфин России, но это можно делать. Мы будем в этом помогать.

— Председатель правительства Абдусамад Гамидов на сессии Народного Собрания говорил, что АТП-1736 захватывают «рейдеры». На самом деле АТП выкупила крымская фирма. Как возникла такая ситуация и кто за это понесет наказание?

— Эта ситуация возникла давным-давно, еще до моего прихода в Дагестан. Предприятие хотели раздербанить, а мы успели их поймать на последнем этапе. Так были переданы тысячи предприятий в республике. Мы сегодня говорим, что так не должно быть. И работаем над этим.

— Что происходит с Каспийским заводом листового стекла? Завод на стадии банкротства, и очевидно, что без помощи республиканских властей он обречен. При этом решение по нему надо предпринимать быстро, потому что в Казахстане строится аналогичный завод, располагающий собственным источником сырья и способный выпускать более дешевую продукцию. Будет ли помощь для завода?

— Процедура банкротства объявлена для того, чтобы регулировать валютный кредит. Завод сейчас работает нормально и выпускает продукцию. Что касается дешевого сырья, то этот вопрос решается. Когда мы были в Азербайджане, договорились с партнерами о строительстве завода по активации песка, чтобы не возить сырье откуда-то. Песка у нас сколько угодно. То есть мы хотим помочь предприятию за счет привлечения инвестиций; вскоре должны приехать разработчики. Может, нам удастся таким образом уменьшить себестоимость производства стекла.

Информбюро

— Как вы относитесь к критике со стороны СМИ?

— Я — человек, во многом «созданный» поддержкой простых людей и многих средств массовой информации. Я был дважды награжден специальным знаком за открытость прессе. Сам пишу, и мне близки люди пишущие. И меня окружают такие люди. Но если я за журналистом вижу чью-то «волчью пасть», которая сожрала многих и теперь платит, чтобы меня критиковать, я его тоже понимаю: ему надо жить. Хотя и не уважаю. Настоящий журналист должен быть мыслителем, писателем, аналитиком. Для того чтобы свергать кого-то, много знать не нужно, а журналистика — серьезное дело.

— С чем были связаны недавние кадровые изменения в информационном блоке?

— Это было сделано потому, что за мной не поспевают. «Информационщики» должны были идти впереди меня и освещать дорогу по реформированию Дагестана. А они идут сзади меня и рассказывают о том, что случилось. Кроме того, это попытка систематизировать информационную работу. Вообще, информация в чистом виде мало что дает, если она не обогащена культурой. Поэтому мы и создали Информационно-культурный центр для координации этой деятельности. Надеюсь, новый Центр и новый начальник Управления по информационной политике справятся с запросом дагестанцев на более грамотную и качественную работу.

Фото: Пресс-служба главы и правительства РД