Фильм «Аманат» продолжает привлекать к себе внимание — кажется, историков,  журналистов и общественников больше, чем  рядовых зрителей. Тому, конечно же, есть много объяснений, о которых мы говорили ранее. 
Предлагаем вашему вниманию оценку публициста и журналиста Мурада Ахмедова.

«ТРЕЗВЫЙ ВЗГЛЯД»

Россия, ты когда-то не с цветами

Нагрянула в пределы наших гор.

Поныне скалы схожи со щитами,

И в них гнездятся пули до сих пор.

И на Кавказ поручиком не ты ли

Отправила поэта для того,

Чтобы в бою чеченцы зарубили

Или аварец застрелил его?

Но был убит он не слугой Корана,

А подданным твоим он был убит…

Мне снится сон в долине Дагестана,

Что я поэта павшего мюрид.

В моей груди его пылает рана,

И плачу я. А выстрел всё гремит.

Эти строки сонета Расула Гамзатова вспомнились мне после просмотра широко разрекламированного фильма «Аманат» о драматической судьбе сына Имама Шамиля Джамалуддина, большую часть своей жизни пробывшего заложником Кавказской войны и ставшего в итоге ее жертвой во всех смыслах. Отправившийся в Россию из-под Ахульго в год самой трагической битвы горцев с царскими войсками, Джамалуддин стал символом всего Дагестана, поневоле заключенного тогда в объятия империи.

Шаг вперёд – два назад

Плюсы и минусы в фильме перемешаны. Получилась красивая сказка о Дагестане и его истории с элементами фантастики, мыльной оперы и туристического блога-видеопутеводителя типа «Орла и Решки» с влюбленными друг в друга ведущими, местами умная, местами смешная, местами дурашливо-глуповатая.

Хоть я и историк по образования – глубокий исторический анализ оставлю тем, кто связал с наукой всю свою жизнь. К тому же речь идёт всё-таки о художественном фильме, а не о документальной реконструкции исторических источников. Поэтому сосредоточусь преимущественно на культурных, ментальных и эстетических аспектах визуального и смыслового восприятия этого кино, которое всё-таки должно было не только показать картинки из истории, но также просвещать и воспитывать зрителя, причем, не убегая впопыхах от реалий того времени и устоявшихся научных и культурологических оценок.

Фактически весь фильм держится на хорошей игре и фактурной внешности главных героев – Амина Хуратова (играющего Джамалуддина) и юного Камиля Мурзабекова (играющего сына Шамиля в детстве). Они совпали с ролью хорошо: и молодой горец-бунтарь, отшлифованный атмосферой столичного лоска, и дикий волчонок, попавший в плен к неприятелю, оказавшийся в его логове, и постепенно познающий изнутри, как изнанку, так и светлые стороны той огромной имперской махины, с которой героически борется его отец. Но в реализации на экране этих образов есть немало шероховатостей, портящих, как ложки дёгтя, впечатления о работе в целом.

Образ Шамиля в исполнении Арслана Мурзабекова, при всём уважении к этому актеру, местами статичен и излишне туземен. Шамиль порой предстает восковой фигурой без эмоций. Например, тогда, когда он в одиночестве ходит среди убитых на Ахульго мюридов, выглядит он слишком растерянным, даже безвольным и слабым. Но, как же он воевал тогда после этого еще 25 лет?! И напротив, идя рядом с царем Александром, уже в России, Шамиль смотрится, будто это он император, рядом с растерянно-смущенным самодержцем. И если сама эта сцена смотрится в кадре выигрышно и исторически выверенно (Шамиля действительно царь принимал лично и оказывал ему почтение), многие другие моменты как-то нелепо выглядят и нередко портят впечатление. Например, когда Имам абсолютно безучастно смотрит на умирающего сына, выглядит этот так, как будто он и не скрывает того, что это кино, а не жизнь. Такие вещи вносят сумятицу в смысловую линию. В общем, по-моему скромному мнению, в образ актёр до конца не вошёл, хотя внешность и потенциал для этого у него были. Чья это вина, самого актёра или режиссера, не дожавшего его потенциал – вопрос открытый. В противовес ему в фильме замечательно, абсолютно естественно и жизненно играет, например, свою эпизодическую роль юный друг Джамалуддина – Идрис в  исполнении Бадави Исупова, который сразу подкупает зрителя своей горской непосредственностью и народностью, не нанося на роль лишнего эмоционального грима. В этом смысле попала в образ и Варвара Комарова, хорошо сыгравшая Лизу Оленину.

Излишки смыслового грима и гримасы сценария

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, и потому непонятно то, зачем авторам было рисовать в фильме слишком сусально-приторный образ царя Николая I (безусловно, хорошо сыгранного Андреем Соколовым), который 30 лет вёл беспощадную войну на Кавказе. Жестокий образ монарха выведен ещё Львом Толстым в повести «Хаджи-Мурат». Известна резолюция «доброго» царя от 1827 года, которая предписывала для провинившихся в чём-либо наказание, предусматривавшее аж 12 тысяч ударов шпицрутенами (болючими прутьями, применявшимися и как шомпол для чистки оружейных стволов, и как орудие для телесных наказаний). В народе царя за это метко окрестили Николай Палкин. Кстати, ужасы прохождения через строй с кровавыми отметинами на спине показаны в фильме, но как это соотносится с нарочито великодушным образом дедушки-самодержца с трудом надевающего сапоги – тем более непонятно.

Заслуживающий отдельной критики «косяк» съемочной группы – аварский язык в кадре. Неужели нельзя было переозвучить текст тех актеров, которых, судя по их произношению, под прицелом бутафорских ружей заставили говорить по-аварски?! Звуки, интонации, ударения – всё не то, исключая носителей языка в кадре. Мне кажется, даже Арнольд Шварценеггер в фильме «Красная жара» говорит по-русски лучше, чем «аварцы» в «Аманате». Хотели как лучше – придать этнический контекст, а получилось как всегда – наоборот.

Центральная часть сюжета – чувства Джамалуддина и Лизы Олениной. Они тоже не обрисованы с должной тщательностью и аккуратностью необходимой для этой тонкой темы. Я не разделяю исторический максимализм историка Патимат Тахнаевой, начисто отрицающей возможность такой love story в принципе, потому ни доказать, ни опровергнуть многое из того, что имело или не имело место быть в то время – попросту невозможно. Подобная история, безусловно, могла случиться и в жизни (конечно, без фантастических визитов семьи Олениных посреди войны в высокогорные районы сражающегося Дагестана, как будто тогда ходил поезд Москва-Махачкала и работали турфирмы), но если и наличествовала она, то совершенно точно не была такой прекраснодушно-слащавой, будто скопирована из мексиканского сериала. Также неправдоподобны и фантастичны сцены с извозчиком для Лизы и картина дагестанского рынка, ставшего в кадре среднеазиатским.

Стоящие фрагменты в фильме есть, и их немало, например, сцена джигитовки и торжественной встречи Имама с сыном после 16-летней разлуки или эпизод, когда Шамиль с царем заходят в аудиторию, где учился покойный Джамалуддин и Имам замечает вырезанный на углу парты силуэт орла, делая после ду̕а. Еще есть трогательные и запоминающиеся моменты – проходка Джамалуддина по аулу, диалог с будущей женой, и многие другие. Однако диалоги местами непродуманные и пустые, есть среди них, безусловно, и очень достойные, а есть и до ужаса примитивные, написанные будто бы на скорую руку, чтобы заполнить вакуум в кадре. Примечателен здесь диалог Джамалуддина с отцом Лизы Олениной о Кавказской войне, который тоже, по-моему, был не совсем отшлифован, чтобы быть приближенным к реальности того бытия и историософского осмысления событий. Если бы съемочная группа пошла по пути более детальной отработки таких ключевых сцен, то картина выглядела бы намного солиднее, не превращаясь местами в Болливудский Ералаш. 

А, увы, именно таким образом чаще всего реализуется в фильме политическая и идеологическая составляющая – шаблонно и порой даже карикатурно. Так, в самом начале фильма, горцы предстают чуть ли не как разбойники с большой дороги при разговоре с русским офицером, который в противовес им выдержан и достоин. Политическая линия просматривается и дальше. Особенно тут примечателен квазитурецкий агент Мирзабек, который играет так, как будто он отставной злодей из марвеловского сериала про супергероев, отправленный в ссылку из Голливуда в Дагестан ссорить горцев с русскими по поручению турецкого султана. Не менее глуповато, непроработано выглядит и сцена с главой тайной полиции царя Леонтием Дубельтом, который предлагает Джамалуддину взамен на мирские блага быть чуть ли не шпионом в стане родного отца и получает от горца отказ. Но еще более нелепо смотрится вырядившийся обратно в русскую форму сам Джамалуддин (это после нескольких лет жизни в горах), пытающийся примирить нарушивших из-за провокации злодея Мамонова (отставного жениха Лизы Олениной) перемирие горцев и русских. Тут Индия могла бы забрать этот фрагмент себе. Тот самый случай, когда потенциальную трагедию лёгким движением руки превращают в трагикомедию из-за неосознанности реалий времени и местами халтурной проработки сюжета.

Без гнева и пристрастия: история не даёт индульгенций

О чем же можно сказать в заключение. На этот фильм возлагали большие надежды многие, ибо слава о нём шла впереди самой картины задолго до появления её на экране. Но при всех вложенных силах он до конца не оправдал себя. Величие темы утяжеляет ответственность авторов и ставит высокую планку, не преодолеть которую значит – проиграть. История Кавказской войны – это не матрёшка в чохто, в которую можно разрисовать и напихать внутрь кучу сомнительных образов, рассчитывая, что на фоне беспроигрышной, казалось бы, истории они будут смотреться достойно. В кинематографе уже были попытки обращаться к этой сложной теме. В 1992 году режиссером Исламом Казиевым был снят фильм «Рай под тенью сабель», в котором Кавказская война показана на мой взгляд реалистичнее хоть и без современных эффектных изысков, в нем, кстати, тоже играли известные актеры. В случае с «Аманатом» даже наличие звезд первой величины, таких как Андрей Соколов и Екатерина Гусева, и других мастеров – Даниила Страхова и Виталия Коваленко, не сгладило всех недоработок проекта. Показательна в этом плане и реакция зрителей. Когда на экране были неподдельные, глубокие или напротив искренне смешные моменты – люди то замирали в раздумьях, то от души хохотали. Но когда отдавало Болливудом – они неодобрительно угукали, а один и вовсе выкрикнул: «Что за «Великолепный век» сняли?!» Вот и думайте теперь – комплимент это или неодобрительный возглас…

Такой фильм должен был и мог стать своего рода слепком с ладони эпохи, остановленным мгновением давно унёсшегося в прошлое бытия, памятником борениям душ и сабель наших предков, бывших неприятелями, а ставших пальцами на руке единой страны. Однако идея эта, сформулированная как девиз, так и осталась словесным предложением не воплотившись в форму памятного полотна.

Расул Гамзатов пишет по поводу памятника Ермолову в статье «Зов белых журавлей», вошедшей в его прижизненный восьмитомник: «Думаю, памятники, так же, как песни, так же, как праздники, должны не разъединять людей, а объединять. Генерал Ермолов для одних – герой Отечественной войны 1812 года, а для Чечни и Дагестана – человек, который сказал: «Я не успокоюсь, пока последнее чучело горца не увижу в Ставропольском музее». Искусство – это не парад, а естество, уединение. Оно как любовь. А в любви и печали соревнований не бывает». Какие верные слова нашего гения, к которым нечего добавить!

Поэтому завершаю тоже строками Расула, эпиграфом к которым стали стихи Пушкина:

Смирись, Кавказ, идет Ермолов.

А. Пушкин

Нет, не смирялись и не гнули спины

Ни в те года, ни через сотню лет

Ни горские сыны, ни их вершины

При виде генеральских эполет.

Ни хитроумье бранное, ни сила

Здесь ни при чем. Я утверждать берусь:

Не Русь Ермолова нас покорила,

Кавказ пленила пушкинская Русь.

Мурад АХМЕДОВ,

главный редактор

журналов «Литературный Дагестан» и «Соколёнок»