Дагестан на протяжении всей недели был главным ньюсмейкером практически всех федеральных СМИ.

События на Украине были для некоторых дагестанцев только сюжетами в новостях и символикой на улицах и машинах. Но мобилизация довела специальную военную операцию практически до каждого дома. Одни уехали, другие пошли в военкомат, младшие вышли на площади, а их матери перекрывали дороги и шли к отделам полиции ждать, когда выпустят задержанных. Из российского туристического рая Дагестан превратился в зону общественно-политических боев мирового масштаба. О республике заговорили даже президенты недружественных стран.

Количество участников боевых действий из Дагестана превратило республику в военную фабрику солдат и, соответственно, мишень для Украины. Поэтому рано или поздно по республике ударили бы не ракетами и даже не терактами, а майданами массового поражения. Цель очевидная — разрушение спокойствия тыла через раскол между властями, чиновниками и обществом. Судя по событиям 25 и 26 сентября основная задача противника — постоянно наращивать напряжение сил полиции и Росгвардии, гоняя их то на разминирование школ, то на разгон протестов в Махачкале, Хасавюрте, Бабаюрте и т.д. Отделы полиции перегружены задержанными, родители и родственники возмущены, опера озлоблены. К сожалению, массовый поиск координаторов протестов привел именно к тому эффекту озлобленности, который может привести к расколу в обществе. По словам главы Дагестана, это работа спецслужб Украины, следовательно, вопросы о методах противодействия майдану надо задавать даже не полиции, а ФСБ. Власть слишком упрощает проблему и, соответственно, задачу, виня во всем условный Запад и нескольких блогеров. 

Если враги и работают в Дагестане, то момент мобилизации выбран удачно. Федеральные власти сами признали, что механизм частичной мобилизации не отработан. Ошибки допускались даже спикером Госдумы. Президенту пришлось выносить 24 сентября второй указ, который прямо указывает, что студенты не призываются. На республиканском уровне мобилизация как закрытый военный процесс натолкнулась на полный разрыв политической власти и общества. Депутаты избраны не от населения, а по партийным спискам, а главы городов и районов проходят назначение через конкурсные комиссии в системе вертикали власти. Поэтому МВД, приехав на протесты в Бабаюрт и Хасавюрт, не обнаружило чиновников, которые работают с населением. В первые дни на мобилизационных пунктах не оказалось руководства республики. После того как на бездействие чиновников обратило внимание «НД», власти исправились и начали публиковать многочисленные ролики о визитах на пункты мобилизации. Хотя массовый срочный вызов всех мужчин в Дербенте показал не только лексический запас Сергея Меликова, но и уровень местного комиссариата.

Другая проблема оказалась в статистике. Из-за того, что чиновники не знают, «где, что и сколько лежит», они не понимают, почему люди возмущаются, когда из села уводят 100–200 мужчин. Плюс старая программа завышения численности населения, предполагаем, примерно на 500 тысяч человек. Как следствие, военные требуют больше, чем возможно дать.

Но главным событием недели стал даже не общереспубликанский мавлид «Вечер-дуа», организованный муфтиятом РД, который без лозунгов и агитаций собрал тысячи людей на главной площади столицы и который показал федеральному центру и стране, что Дагестан разный, а публичное предложение советника и супруги муфтия Дагестана. Айна Гамзатова обратилась в адрес Владимира Путина с просьбой отсрочить мобилизацию дагестанцев на шесть месяцев. Это новый проект договора между Дагестаном и Кремлем, предметом которого является монополия на насилие, жизнь и будущее населения республики.

Республика с трудом и с большими потерями только недавно вышла из круговорота насилия, и недопустимо, чтобы дагестанцы стали ненавидеть друг друга. Важно не запустить этот маховик смерти вновь. А сделать это легче всего, соблюдая законы и сложившиеся в Дагестане веками традиции.

Еще не поздно.