Недавно в интернете появился «разоблачительный» материал, авторство которого приписывалось экс-главе Пенсионного фонда Дагестана Сагиду Муртазалиеву. Несмотря на сомнительность многих моментов озвученного и определенную нестыковку фактов, данная публикация вызвала переполох в дагестанском истеблишменте и в правоохранительном блоке. Были названы фамилии сотрудников, их взаимоотношения, фотографии и прочее.

22 ноября 2018 года Северо-Кавказский окружной военный суд вынес обвинительный приговор в отношении Андрея Виноградова, назначив ему наказание в виде 15 лет лишения свободы. Защита усмотрела в этом политические мотивы и намерена обжаловать приговор. Процесс интересен тем, что Виноградова рассматривали в завязке с Сагидом Муртазалиевым, а последний, как считают эксперты («Кавказский узел»), продолжает оказывать влияние на политические процессы в Дагестане.

Управляющий партнер адвокатского бюро «Мусаев и партнеры» адвокат Мурад МУСАЕВ рассказал «Новому делу» о том, как проходил процесс Виноградова.

— Какова позиция защиты и на чем базируются предъявленные Виноградову обвинения?

— Все обвинения (за исключением эпизода с Абдулакапаровым) основаны на показаниях единственного свидетеля Гасанова. Кто-то может сказать: «Что вы, в деле много разных доказательств! Вон посмотрите обвинительное заключение!». Но давайте скажем прямо: единственный источник сведений о причастности Виноградова к первым трем обвинениям — это показания Гасанова. Нет в этом деле больше ни от кого ни слова об участии Виноградова в обсуждаемых деяниях, кроме показаний Гасанова.

— Почему же, на ваш взгляд, суд посчитал показания этого свидетеля вполне достаточными для вынесения такого приговора?

— Знаете, в исламском праве, когда речь идет о серьезных преступлениях, для осуждения человека необходимо, чтобы его причастность к деянию засвидетельствовали как минимум четыре свидетеля. И каждый из этих свидетелей должен заслуживать доверия. Нет таковых свидетелей — подсудимый свободен. Российский уголовный процесс не содержит требования о минимальном количестве свидетелей или доказательств, однако в общем понимании, чем меньше в деле доказательств, тем выше требования к их качеству! Если у вас десять свидетелей одного деяния, то вряд ли все они сговорились или все сразу лжецы. Если свидетелей трое, то надо внимательнее присмотреться к ним. Когда же свидетель один… Он должен иметь безупречную репутацию, несомненно заслуживать доверия. Показания его должны быть последовательны и не должны оставлять причин для сомнения в их достоверности.

— А что не так с Гасановым?

— Во-первых, он осужденный преступник, запятнавший себя кровью безвинных людей. Гасанов уже осужден за причастность к убийству Куджаева, имеется приговор. Из этого приговора нам известно, что Гасанов не единожды менял показания: то признавал свою вину, то отрицал ее. Тот факт, что Гасанов — лжец, подтверждается приговором суда, вступившим в законную силу: «К показаниям Гасанова суд относится критически, потому что…». Во-вторых, ни в ту пору, когда Гасанов сознавался в злодеянии, ни тогда, когда отрицал свою виновность, он никогда не говорил о Виноградове, хотя изобличал в организации убийства Куджаева иных лиц — Гаджиева и Омарова. Суд по этому случаю в приговоре даже написал: «Никто из тех, с кем в той или иной степени связано обвинение Гасанова Ю. М., не задерживался и не допрашивался, они все значатся убитыми». В настоящем деле Гасанов занял уже третью по счету позицию: теперь он снова сознается, но меняет расклад. Заказчиком убийства Куджаева назначен Сагид Муртазалиев, сам Гасанов вроде как организатор, который приискал исполнителей — Гаджиева с Омаровым. В-третьих, в попытке уподобить свои новые показания правде, Гасанов лжет об очевидных вещах. Например, оказалось, что они с Муртазалиевым — друзья: «У нас были дружеские отношения… я звонил к нему, на дни рождения звонил, я на обычный телефон звонил к нему, если на сотовый не получалось, когда были праздники Ураза-байрам, Курбан-байрам, домой к нему приезжал». Но сам Гасанов не смог ничем подтвердить эту выдумку: ни представить хотя бы одну совместную фотографию, ни сообщить номер телефона Муртазалиева, ни назвать хотя бы одно лицо, которое могло бы подтвердить факт его дружбы с олимпийским чемпионом. Напротив, от многочисленных свидетелей нам известно, что Муртазалиев негативно относился с Гасанову, поскольку последний вел асоциальный образ жизни. Кроме того, Гасанов пытался объяснить, почему ранее не давал показаний против Виноградова, и подкрепить свои показания. Одна из попыток такая: мол, в феврале 2011 г. он сообщил начальнику ЦПЭ МВД РФ по РД Баталиеву А. М. о причастности Муртазалиева к убийству Куджаева, однако Баталиев А. М. якобы запретил ему кому-либо про это говорить, пригрозив ему неприятностями. Гасанов обвинил указанных должностных лиц в совершении тяжких должностных преступлений и заранее не обещанного укрывательства особо тяжкого преступления, однако эта информация оказалась ложной, а полковник Баталиев А. М. дослужился до заместителя министра внутренних дел Республики Дагестан. Вторая попытка такая: мол, в конце июля 2012 года к нему в колонию приходил Виноградов, который отговорил его от дачи показаний. Здесь в помощь Гасанову сторона обвинения приводит мать и жену Гасанова, которые по счастливой случайности были в колонии у Гасанова именно в то время, когда туда приезжал Виноградов, а также письмо из ВС РД, согласно которому родственницам Гасанова было выдано разрешение на его посещение в колонии. Но вот какая незадача: колония — не проходной двор, любые посещения здесь строго документируются. Посему мы точно знаем, что Виноградов Гасанова в колонии не посещал. Кто не верит, пусть посмотрит журнал регистрации посетителей. Кроме того, мать и жена Гасанова утверждают, что посещали его вместе с детьми, однако ВС РД не выдавал разрешение на посещение ИК детям, что исключает возможность их прохода в учреждение. Наконец, из письма колонии мы знаем, что в книге регистрации входящих документов за 2012 год отсутствует отметка о регистрации письма ВС РД о разрешении свидания родственницам Гасанова. Стало быть, разрешение на свидание, выданное матери, жене и сестре Гасанова, в ИК не поступало, им не воспользовались. Еще одна попытка подкрепить показания Гасанова сторонними доказательствами заключалась вот в чем. Он сообщил, что ранее говорил бывшему сотруднику полиции Магомедову М. З. о поступившем от Виноградова заказе на убийство Куджаева и Наумочкина. Мол, я не сейчас это придумал, вон раньше кое-кому уже рассказывал. Не знаю, на что рассчитывал Гасанов, но Магомедов допрошен в суде, и указанные сведения полностью опроверг.

Андрей Виноградов и Сагид Муртазалиев

Поэтому показания Гасанова с точки зрения достоверности, на мой взгляд — абсолютный ноль. В этих условиях сторона обвинения пыталась создать негативное впечатление о Виноградове и неразрывно в этом деле с ним связанном Муртазалиеве. Это впечатление должно было подменить собой доказательство наличия у Виноградова мотива для финансирования терроризма, причинения смерти Наумочкину и Куджаеву. В ход пошли грязные приемы типа: Виноградов принял ислам и сменил имя на Юсуп, он с Муртазалиевым ущемлял интересы русских на Кизлярщине и т. п. Однако весь этот бред об аварском националисте Муртазалиеве, и вообще, весь этот национальный вопрос, разбивается о простые факты: например, о то, что у Муртазалиева жена русская, а у Виноградова — аварка. Если это кажется недостаточным, есть официальная статистика и десятки благодарных свидетелей разных национальностей, допрошенные в суде. Что касается религиозного вопроса, то дело дошло до того, что некоторые свидетели обвинения отказывались называть Виноградова русским по той причине, что он исповедует мусульманство.

— Каков по версии обвинения мотив преступления?

— Для чего Муртазалиеву и Виноградову необходимо было совершать все эти преступления? Если верить обвинительному заключению, деятельность Куджаева по выявлению и раскрытию преступлений, совершенных членами НВФ, вызывала недовольство Муртазалиева, который, руководствуясь мотивами мести, решил пресечь служебную деятельность Куджаева путем его уничтожения. О чем именно идет речь, какая деятельность Куджаева могла помешать Муртазалиеву, — не понятно. Спецсвидетель Гасанов также не вносит ясности в этот вопрос. По его словам, Куджаев был для Муртазалиева «неугодным лицом», которое «лезет туда, куда не надо, и по-другому он не понимает». В воздухе витала история о том, что Куджаев мешал Муртазалиеву качать нефть из чужой трубы, но эта малопонятная история не получила развития. На протяжении судебного следствия также не было установлено ни единой причины, по которой Муртазалиев мог бы желать зла и, тем более, смерти Куджаеву. Сын Куджаева вообще обратился к суду с просьбой об оправдании Виноградова, поскольку у Муртазалиева с Куджаевым-старшим были «нормальные, возможно, и дружеские отношения»; Куджаев в бытность сотрудником ЦПЭ, экономикой не занимался, сведения о принадлежности Муртазалиеву врезок в нефтепровод являются непроверенными слухами; ему не известны факты привлечения к уголовной ответственности лиц, входивших в окружение Муртазалиева, из-за профессиональной деятельности его отца. Кроме того, в суде допрошены коллеги погибшего Куджаева: Карагаджиев Г. Г., Исрапилов И. Г., заменивший Куджаева на его посту и принявший его дела к производству, Ашаганов Р. И., работавший под началом Куджаева, Иноземцев С. М., начальник полиции района, и прочие. Из показаний всех указанных свидетелей следует, что Куджаев не вел каких-либо дел и не совершал каких-либо действий, которые противоречили бы интересам Муртазалиева, на это нет даже намека. Представленные суду документы: от проекта обращения к главе Дагестана, обнаруженного при обыске в кабинете Виноградова, до писем всевозможных правоохранительных структур вслед за многочисленными свидетелями говорят о том, что Муртазалиев и Виноградов были на передовой борьбы с НВФ, терроризмом и экстремизмом, всем, чем могли, помогали этой борьбе и активно в ней участвовали. Они были на одной стороне с Куджаевым, а не против него. Муртазалиев и Виноградов были объектом ненависти со стороны членов НВФ, они, как и многие другие чиновники, вынуждены были передвигаться с охраной, регулярно получали в свой адрес угрозы в связи с проводимой ими антитеррористической политикой. Здесь вам и видеозаписи, и снова свидетели, и материалы служебной проверки, и судебный приговор, содержащие сведения о том, как члены НВФ планировали убийство Муртазалиева. Об этом суду также поведали и два бывших участника НВФ.

Продолжение интервью — в следующем номере «НД».

«НД» готово предоставить слово и другим заинтересованным сторонам данного процесса.