Круглый стол, организованный Общественной наблюдательной комиссией РД и посвященный обсуждению вопросов взаимодействия правоохранительной системы и гражданского общества в сфере защиты прав и свобод человека прошел 25 августа в Махачкале. Выступления граждан, столкнувшихся с произволом, были эмоциональными, реакция представителей власти – сдержанной.

Вели мероприятие заместители председателя ОНК РД Нелля Раджабова и Руслан Расулов. Как было заявлено, к участию в мероприятии были направлены приглашения практически во все «силовые» структуры (МВД, ФСБ, Следственный комитет, прокуратуру, УФСИН), в администрацию главы республики и Махачкалы, уполномоченному по правам человека в РД. Откликнуться на приглашение и проявить желание для обсуждения проблем соблюдения прав решились только сотрудники республиканской прокуратуры и УФСИН РД. Также присутствовали работник мэрии Махачкалы, представители Общественной палаты РД и Министерства по национальной политике РД. Кроме того, в мероприятии приняли участие многочисленные родственники людей, пострадавших от произвола.

В своем выступлении Нелля Раджабова отметила возрастающую роль общественных организаций в сфере обеспечения прав человека и контроля над деятельностью государственных структур, обратила внимание на общественный резонанс, вызываемый освещением в СМИ выявляемых фактов грубого нарушения прав. В связи с этим Раджабова озвучила ряд предложений для обеспечения объективности и беспристрастности общественного контроля, в числе которых было и создание единой информационной базы по нарушениям прав граждан.

Продолжил выступление Руслан Расулов, который сообщил, что при осуществлении своей деятельности ОНК РД столкнулась с вопиющими случаями нарушениями прав человека, в немалой степени распространившимися и продолжающимися ввиду отсутствия должного надзора со стороны прокуратуры, которой осуществление полномочий надзора за правоохранительными органами вменено законом. Расулов заявил, что с его непосредственным участием осуществлены десятки проверок отделов полиции, СИЗО, ИВС и наибольшее количество нарушений выявлено в отделах полиции г.Махачкалы. В части касающейся учреждений УФСИН РД (ИК-2, ИК-3) у представителей ОНК РД проблем не было, но определенные вопросы возникали при проведении проверок СИЗО г.Махачкалы: в следственном изоляторе ограничивался доступ для проверок в так называемый «спецблок» корпуса «Г» – якобы сотрудники ФСБ дают указание не допускать и осуществляют «оперативное сопровождение» в виде недозволенных методов следствия. Коснулся он и проблемы недопуска адвокатов по соглашению, когда задержанным представляют адвокатов по назначению, которые выступают не защитниками, а своеобразными «агентами», оказывающими «помощь» следствию. Было отмечено бездействие прокуратуры при получении сообщений о грубейших нарушениях прав – несмотря на существующие регламенты о незамедлительном реагировании сотрудников прокуратуры на подобные сообщения. Более того, существуют сложности даже с подачей заявлений о допускаемых нарушениях. Расулов привел в пример один из недавних случаев с задержанием общественного активиста Мухаммада Магомедова, когда члены ОНК РД и адвокат по соглашению в течение нескольких часов не могли попасть в отдел полиции по Ленинскому району г. Махачкалы – и в итоге так и не смогли увидеться с задержанным. Напомнил Расулов и об эпизоде с убийством в Ногайском районе Эрадиля Асанова – Асанов был застрелен в затылок в отделе полиции.

Расулов еще раз передал сотруднику республиканской прокуратуры справки по заявлениям о нарушении прав, поданным им ранее.

По мнению Расулова, столкнувшегося с десятками случаев применения недозволенных методов следствия, ни прокуратура, ни Следственный комитет не проводят мер по предотвращению подобных случаев в отношении задержанных: «Да, может быть они нарушили закон. В соответствии с законом в отношении них должна быть применена мера наказания. Но такой меры наказания, как издевательства и пытки – нет. И они не должны применяться. Потому что нет никакой гарантии, что один из нас завтра не окажется там – и мы тогда только поймем, что такое оказаться там и быть беззащитным. Мы хотим, чтобы в Республике Дагестан было все-таки верховенство закона. Мы хотим, чтобы прокуратура, на которую возложен надзор – осуществляла надзор. Мы хотим, чтобы в соответствии с Федеральным законом «О полиции» сотрудники полиции защищали нас, защищали закон – но не создавали угрозу. В отношении УФСИН – то же самое». В заключение Расулов обратил внимание, что в федеральном законе указано не только «соблюдение прав», но и «оказание содействия» в соблюдении этих прав, заключающееся в получении информации и принятии всех необходимых мер для помощи человеку.

По конкретным случаям нарушения прав человека выступила адвокат Арапат Курбанова, подполковник юстиции в отставке – она привела примеры грубейших процессуальных нарушений, допущенных по уголовным делам:

«Случай Рустама Акаева, главы пос.Коркмаскала – инцидент с Набигуллахом Кадыровым, имеющим шесть судимостей (в том числе 2 изнасилования и 2 кражи, причинение вреда здоровью, грабеж). Якобы Акаев ударил Кадырова 3 мая на улице Грозненской в Махачкале. 3 августа возбуждается уголовное дело Ленинским отделом полиции по разбою – якобы тогда, 3 мая, Акаев ударил этого Кадырова, ранее 6 раз судимого, и еще отобрал у него 10 тысяч рублей из кармана! Парадоксально, да – побои вырастают до разбоя!

У этого дела есть предыстория. Изначально из Акаева пытались сделать «расхитителя бюджетных средств» – факты не подтвердились, в возбуждении дела было отказано. Потом из него хотели сделать «члена НВФ». Теперь повесили «бытовуху» – для чего? Видите ли, главе района он мешает в предвыборной кампании. Но почему арест, ходатайство следователя рассмотривает судья Кумторкалинского района – когда место совершения преступления Махачкала? Почему надзор возложен на прокурора Кумторкалы – когда место совершения преступления Ленинский район?

Почему укрываются тяжкие преступления, совершенные сотрудниками полиции? Мое личное мнение: если в МВД Салютин, в следственном комитете Кабурнеев, они – рука руку моет. Беспредел Салютина, его службы, прикрывается следственным комитетом. Почему и для чего? Уничтожается генофонд нашей республики? Идет необъявленная война против гражданского населения?».

По ситуации с Рустамом Акаевым выступил и отец Акаева, Абакар, пояснивший, почему его сын оказался под следствием, был арестован и кому и чем он помешал: «Рустам является главой села Коркмаскала и имеет определенный потенциал на выборах, но оказался неугодным на выборах этого года. Соответственно, как глава района, так и Кумторкалинское РОВД начали интенсивно «прессовать» его. Проверили буквально все службы его деятельность как главы села – ничего не нашли. Ну, и потом, в приближении выборов, когда осталось уже мало времени – они вынуждены были воспользоваться разными подставными делами и укрыть его по сфальсифицированному обвинению. Когда уже на выборах участвуют «органы» как прессинг – как это назвать? И еще: почему он, если действительно совершено преступление в Ленинском районе, оказался в Кумторкалинском – какова мотивация этого факта? Другое скажу – почему он оказался в блоке «Г», кто это может сказать?».

Как было заявлено, к Акаеву дважды не пропустили членов ОНК РД и нанятого адвоката. Вопрос представителя власти: «Как не допустили?!» – вызвал горький смех в зале и шум от реплик тех, кто сталкивался с проблемой недопуска защитника к своим близким.

Причем преследованию подвергся не только сам Акаев: Гусейн Муталимов, бывший сотрудник Кумторкалинского РОВД, шурин Рустама Акаева (Акаев женат на сестре Муталимова) рассказал о фабрикации дела в отношении него с целью давления на Акаева, о применении в отношении него избиений и пыток, в том числе и электрическим током: «От того, что они не смогли меня «сломать» – привезли в Кировский райотдел, подкинули «спайс» и патроны. Не допускали адвоката. Пришли ко мне домой, подкинули 120 патронов, моей беременной жене подкинули пистолет. Мне угрожал лично начальник Кумторкалинского РОВД Бадрутдин Юсупов. Разговаривал от имени Салютина, у меня есть диктофонная запись. Я до Москвы дойду – я просто хочу справедливости добиться».

Адвокат Курбанова: «Следующий похищенный – Султанхан Ибрагимов. Он был похищен, когда шел домой по ул.Гагарина. Есть очевидцы, есть телефонный звонок в УВД. Когда машина похитителей, белая «Приора» была остановлена сотрудниками ДПС – похитители представились сотрудниками МВД. Через двое суток его подкинули в район Учхоза. Сегодня Ибрагимов не может сюда прийти, потому что над ним висит угроза повторного похищения. И его брату до сих пор угрожают, за то, что они обратились в органы – оказывается, в Дагестане обращаться нельзя!

Очень тяжело общаться с родственниками похищенных, потому что им сразу угрожают – «если заявите, еще кого-нибудь похитим».

На сегодняшний день есть свидетели происшествия 3 мая с Акаевым, которые подтверждают, что контакта между Акаевым и Кадыровым не было. И на этих свидетелей идет сильное давление. Они нуждаются в государственной защите, потому что есть опасения, им говорят прямым, открытым текстом – «если будете давать такие же показания, их не измените, то постигнет ваших близких та же участь, что и Акаева».

Арапат Курбанова: «Возбуждено дело по похищению Шамиля Абдуллаева. Говорят, его похитили «по ошибке», перепутали с другим – но, если перепутали, верните! Уже 3-й год проходит, это произошло 6 июля 2013 года». Сестра и мать Шамиля выступили очень эмоционально, рассказали об обстоятельствах похищения и о действиях сотрудников правоохранительных органов по «не-обнаружению» Абдуллаева: «Столько беспредела, на каждом шагу – просто не все выходят. Все боятся, всем подкидывают, всех сажают! За что? Если на них ничего нет – за что сажают?! Сами органы говорят – он ни в чем не виноват, ни в чем не замешан. Сам министр МВД мне сказал – противозаконного у него ничего нет. И в ФСБ так сказали. И везде, где я была. Только у Абдулатипова не была – нет хода туда. За что забрали сына? Где он находится?».

Еще более эмоциональным было выступление Магомеда Бахмулаева, брата Зейнаб Миркиевой, задержанной по подозрению в убийстве: «Когда мою сестру забрали, украли – мы сутки не могли ее найти: искали везде, по больницам, по моргам, по отделам полиции, в ФСБ. Сутки она провела в центральном здании МВД, где ее пытали, выбивали из нее признательные показания, заставляя подписать то, чего она не совершала! Женщине 55 лет, она пенсионерка, вдова заслуженного хирурга Дагестана. Отец – участник ВОВ, инвалид 2-й группы, воспитал 8 детей, ни у кого из нас не было приводов в милицию. И это делают наши правоохранительные органы?! Не за это воевал мой отец, чтобы через 70 лет правоохранительные органы издевались над его детьми! Генерал Следственного комитета на второй день после ареста моей сестры заявил мне, что я – никто. Что он лично будет ходатайствовать, чтобы она получила высшую меру наказания – кто он такой, без суда и без следствия утверждать, что моя сестра убила этого человека?! Какое он имеет право оскорблять меня и мою сестру?!

Ее дважды пытали – били бутылкой, выдавливали глаза, тянули за волосы, скручивали шею, чтобы не оставалось следов! Мы знаем этих людей в лицо, знаем их фамилии! Почему-то ни МВД, ни прокуратуре, ни следственному комитету – никому нет до этого дела».

Бахмулаев возмущенно заявил, что готов пойти на крайние меры: «Я дойду до Красной площади, соберу людей – и сожгу себя на глазах у всех! В конце концов – этот беспредел в республике прекратится когда-нибудь или нет?! В этой республике творят беспредел «люди в погонах», которые поставлены защищать наши законы! Нас не допускают в суды! По какому закону? На каком основании? Чем занимается прокуратура?! Моя сестра сидит в тюрьме, ее избивают, над ней издеваются!».

Адвокат Курбанова отметила ряд грубейших нарушений права на защиту по делу Миркиевой, в том числе и в отношении другого подозреваемого по этому делу, Ахмедова: «Ахмедов не умеет ни читать, ни писать, ни одного класса не закончил. Психиатрическая экспертиза признала его вменяемым, хотя он инвалид детства 2-й группы по психическим заболеваниям. Но признательные показания у Ахмедова идут очень последовательно, настолько грамотно изложены – а этот человек слово со словом связать не может. Мы встречались с врачом-психиатром, который его наблюдает – интеллект Ахмедова на уровне ребенка 2-го класса».

Это подтвердили и члены ОНК – Раджабова: «Я была непосредственно у Ахмедова, я поинтересовалась у него, кто его адвокат. Он говорит: «Меня следователь вызвал и сказал – вот этот мужик будет твой адвокат». Спрашиваю, а кто за вас писал заявление, что вы отказываетесь от адвоката, которого вам наняли родственники? А он говорит: «А он куда-то ушел». Представьте себе уровень больного человека… Он говорит: «Мне никогда ничего не говорят, за меня пишут – и подписывают»; Расулов: «Где-то в конце мая я посещал Ахмедова в ИВС, где он содержался. Я его визуально осмотрел – на ногах кровоподтеки от наручников, на запястьях рук – кровоподтеки от наручников. На предплечьях – покраснения диаметром 5 сантиметров – как он говорил, пытали током. Где пытали? Он говорит: «В Кировском райотделе полиции». Спрашиваем сотрудников ИВС: «Где обследования, которые должен производить врач при выезде/поступлении человека?». Нет таких. В этот же день пишу заявление в прокуратуру – до сих пор ответа нет. В течение месяца должны отвечать, а в исключительных случаях 3-5 дней – но нет такой реакции. Немедленной должна быть реакция! Должно быть немедленное реагирование – и все вопросы должны быть сняты. Если бы в этот день Ахмедова обследовали бы врачи, зафиксировали бы пытки электрошоком. Поэтому все собравшиеся говорят об этом. Иначе в обществе будет взрыв. Мы этого не хотим – мы хотим, чтобы в обществе был порядок».

Выступили также мать и сестра Сахраба Абакаргаджиева, похищенного в Махачкале по ул.Энгельса 20 мая 2013 года: «Мы точно знаем, что к похищению причастны сотрудники 6-го отдела. У нас есть видео похищения, в котором видно как 9 человек вытаскивают брата из его машины. Мы обращались во все инстанции – МВД, ФСБ, Президенту России. Никакого ответа нет. С августа 2013 года нам пихали какой-то труп, утверждая, что это брат. Взяли ДНК, сказали, что вероятность 99%. Когда мать пошла к ним, чтобы взять генетический материал для независимой экспертизы – выяснилось, что ДНК даже не имеет отношения».

По ситуации в поселке Новый Хушет, откуда поступают сообщения о массовой фальсификации уголовных дел в отношении жителей поселка, рассказали местный житель Закарья Гаджимагомедов и председатель Общественного совета поселка, журналист «Дагестанской правды» Шарапудин Магомедов: «При молчаливом согласии остальных граждан полиция «закрывает» людей, подбрасывает – особо не утруждая себя. У женщин, жены и матери местного жителя, уже задержанного – при ночном обыске «находят» две гранаты под подушкой и наркотики в доме. У жены, русской по национальности, спрашивают: «Зачем ты приехала в Дагестан?». Они 30 лет живут вместе, 30 лет назад приехали в Дагестан!

Хотя подбросы и осуществляются «грубо», но сотрудникам полиции достаточно привести с собой двух понятых, «обнаружить» необходимое и потом, что бы ни говорили – все закреплено, протокол, понятые, граната, все есть!

Здесь много зла мы услышали – я хочу обратить внимание на атмосферу. В прошлый раз на пресс-конференцию пришло много людей, высказались. На следующий день троих убили в ходе КТО, многих запугали. Сегодня только один человек пришел, остальным я сказал – но они боятся. Вот этот страх в обществе.

Я не вижу, откуда ждать помощи. Нужно, чтобы люди, гражданственно мыслящие, объединились. Но как можно этой организованности добиться?».

Начальник отдела Миннаца РД Бахтияр Махмудов выступил с предложением к участникам круглого стола обратиться в Общественную палату как Дагестана, так и России: «У нас особую значимость приобретает деятельность Общественной палаты. Нужно обратиться от имени ОНК, по данным фактам собрать всех людей в Москве, с участием представителей всех правоохранительных органов – по отдельному каждому случаю поднять эти вопросы на федеральный уровень, далее предпринимать отдельные шаги. Эта возможность в ОП РД в том числе есть.

Потому что, видя все эти семьи, этих матерей – это все просто слушать невозможно. Соберите представителей всех правоохранительных органов на федеральном уровне – по конкретным случаям дайте установку, обсудите это там. Только таким образом можно добиться результата – раз вы использовали все механизмы обращения в органы государственной власти.

Организуйте это мероприятие, не надо с этим тянуть – надо завтра же обратиться, организовать мероприятие в Москве, пригласить федеральные СМИ, чтобы все это осветили. Потому что мы прекрасно знаем, были ситуации, когда добивались справедливости».

Правда, предложение Махмудова вызвало реплику Бахмулаева: «А для чего мы должны «добиваться» справедливости? Для чего есть у нас прокуратура? Следственные органы? МВД? Для того, чтобы нас защищать! Не сажать нас, не убивать нас, не издеваться над нами – они работают наоборот и работают против нас!».

Также Шарапудином Магомедовым было озвучено предложение образовать общественный фонд против произвола власти: «Речь идет об общественности. Горизонтальных связей в гражданском обществе практически нет».

С похожим предложением выступил эксперт Общественной палаты РД Ахмед Ахмедов, подчеркнувший, однако, что общественная комиссия с полномочиями должна быть создана при главе РД. При этом Ахмедов упомянул и о наличии проблемы произвола и в судах: «Что говорить, если сам председатель Верховного суда РД Руслан Мирзаев заявил, когда к нему обратились с вопросом о неправильном решении суда: «Если вам не нравятся мои судьи, как они выносят решения – если вы мужчина, берите автомат и идите в леса». Это председатель Верховного суда так говорит нам открыто. А жалобу на суд в прокуратуре рассматривает его сын, курирующий прокурор».

Рассматривался на круглом столе и вопрос с убийством депутата Табасаранского района Рамиза Мирзаханова.

Руслан Расулов: «Буквально недавно по инициативе Мирхазахова на РГВК «Дагестан» была снята прекрасная передача Алексея Казака «Ставка больше, чем жизнь». В передаче была выложена вся ситуация в отношении убитого депутата Табасаранского района Рамиза Мирзаханова. Эту передачу запретили к выпуску в Республике Дагестан – не объяснив причины, по указанию Аджиева, министра печати и информации? В Республике Дагестан на уровне официальных государственных СМИ невозможно обозначить не только проблему одного человека, но и проблему всего общества. В республике невозможно решить вопросы защиты прав и свобод граждан. Нет соответствующей надзирающей функции прокуратуры. Исполнительная власть тоже не в том направлении работает. Правоохранительные органы работают вне рамок правового поля.

Если депутатов убивают и преступления не раскрываются, то что говорить о простых людях?».

Руслан Мирзаханов, брат Рамиза: «Убили человека на ровном месте. А доказать мы ничего не можем. На месте убийства найдено всего 8 гильз. А там было не меньше 100-150 выстрелов. Мой брат пули получил в спину. И следствие доказало, что пули он получил не с близкого расстояния, не с 2-3 метров, как утверждалось первоначально. С самой первой минуты сфальсифицировали – и сейчас продолжается все.

Что мне делать? Я вопрос задаю большому человеку, целому полковнику, начальнику следственного комитета: «Вот, проблема, я не могу ничего доказать». Он говорит: «Остается «дедовский» метод». Но если я поступлю «дедовским» методом, то трое детей кому останутся?».

Заместитель председателя Антикоррупционного комитета Табасаранского района Казихан Курбанов основной причиной произвола в республике указал пассивность людей: «Когда выборы были, когда была возможность выбирать власть, контролировать – люди продавали свои голоса. Сегодня все удивляются, почему мы так плохо живем, почему нас не уважает никто. Да нас пинать надо все время, как баранов».

Отвечать за все правоохранительные органы пришлось присутствовавшему на круглом столе старшему помощнику прокурора РД по надзору за законностью исполнения уголовного наказания Агаси Караеву, осуществляющему надзор за местами, где содержатся задержанные. Начало его выступления изобиловало рассуждениями: «Нет человека ни в Дагестане, ни в России, ни во всем мире, у которого нет проблем. Я вот вас всех послушал, понимаю вас и даже огорчен, что если такие факты должны иметь место, они не должны иметь место. И при всем этом, сознаю в силу занимаемой должности, в силу проводимой мной работы, что основная масса – это просто эмоции.

Вот, человек рассказывает, что его брата убили. Каким образом можно человека, который убил его брата, оправдывать? А будь он вашим ребенком, вашим сыном – вы бы его оправдывали, нашли бы слова, которые нужно сказать, чтобы оправдать его действия.

Вопросы здесь касались похищения людей. Конечно, для вас всех – это однозначно похищение. Но вы на это смотрите с внутренней вашей точки зрения, потому что это опять-таки ваша боль. И вы не хотите понимать, что люди, которые находятся на страже интересов государства, на страже охраны правопорядка, они тоже нацелены на то, чтобы изобличать этих лиц, которые совершают те или иные преступления. Я согласен, возможно, где-то там похищенный был, где-то там похищенный был – согласен я с этим, возможно. Но опять-таки, вы же все это берете в своей абстракции, не зная суть изнутри. Я далек от мнения, что работники правоохранительных органов похищают – да, если они забрали кого-то, видимо, есть какая-то оперативная разработка, установка и т.д. Они не похищают – они задерживают».

Затем Караев перешел к ответам на конкретные случаи: «Блок «Г» – особый вопрос, который муссируется всегда. Это никакой не «спецблок» – это обыкновенный блок. Там содержатся люди, которые совершили резонансные преступления. Преступления более тяжкие по своему характеру, по своей степени. Но если вы хотите говорить «ФСБ», то да – там есть отдельный блок, где содержатся лица, которые совершили преступления против конституционного строя государства. Это тоже не возбраняется, это тоже законом предусмотрено. У меня есть перечень камер, у меня есть паспорт следственного изолятора – «Где? Что? Как?». Вы поверьте мне, я вот служил сам во внутренних войсках, я видел много следственных изоляторов, видел очень много колоний. То, что у нас делается сейчас в следственном изоляторе – это, еще раз говорю, не дай-то Бог кому-нибудь попасть туда – но я, поверьте, будучи в гостиницах, я таких условий как в следственном изоляторе не видел.

По поводу пыток. Когда я только приехал сюда, изучая несколько материалов медицинских дел, увидел, что на самом деле, когда человека доставили, было что-то. Я по этому поводу написал представление на имя начальника УФСИН, что «ваши работники не сделали предусмотренные законом меры, для того, чтобы направить этот материал для проведения проверки в порядке ст.144-145 – проверки на предмет наличия совершенного преступления». По этому поводу человек наказан. Они обязаны каждый раз, когда человека выводят, каждый раз, когда человека приводят – проверять его состояние. И это все должно отражаться в его медицинской карте. Я в месяц один раз планово проверяю медицинские карточки лиц, которых вывели, тех лиц, которых привели.

И если вы говорите, что работники следственного изолятора применяют к этим людям пытки – вы глубоко ошибаетесь. Работникам следственного изолятора абсолютно все равно, что его отпустят, что его выведут. Я согласен с вами, возможно, выводя, его пытают – в ИВС, работники уголовного розыска, ЦПЭ –возможно там что-то делают, и это делают не для того, чтобы сломить его волю и так далее… Это делают для того, чтобы получить объективные данные о совершенном преступлении».

Подобная риторика представителя прокуратуры вызвала у присутствующих возмущение: «Вы сами верите в то, что говорите?! Вы сами слышите, что вы говорите?!». Караев: «Когда это меня коснется – я тоже буду страдать. Я тоже буду считать, что меня неправильно… Не буду объективным в этом вопросе».

Тут уже, не выдержав эмоций, Магомед Бахмулаев покинул зал.

Караев продолжил: «Я все записал. Естественно, эти поручения будут переданы соответствующим подразделениям прокуратуры республики для того, чтобы по ним были проведены проверки.

Я имею полномочия рассматривать вопросы, связанные с содержанием под стражей. Пожалуйста, приходите. Кто вам сказал, что в прокуратуру не пускают?

Подойдите на проходную, скажите «к Караеву, который курирует вопросы исполнения наказаний» – если вам кто-то скажет «нет, к нему нельзя», тогда плюньте мне в лицо».

По поводу «подбрасываний» представитель прокуратуры по-человечески посочувствовал, но проявил при этом «незнание предмета»: «Я по этому факту ничего не могу сказать. Я не знаю, какой человек может взять на себя такое сделать людям. Я не представляю себе, как можно это сделать – не могу сказать. Если, например, такие факты имеют место, если есть записи – отправьте их к нам. У меня кабинет 405, фамилия – Караев».

В конце своего выступления Агаси Караев заключил: «Я еще раз хочу ваше внимание обратить. Еще раз говорю вам, клянусь, я вас хорошо понимаю – у меня самого в жизни были такие моменты, когда я возмущался действиями некоторых лиц. Все прекрасно понимаю. Но, при всем этом – я уверен, что в правоохранительных органах есть очень много здравомыслящих, грамотных, умных людей, которые вам окажут помощь. Может быть, иногда вы мимо них проходите. Я вас уверяю – не надо в целом вот так ополчаться против правоохранительных органов и по мере возможности надо искать пути выхода. Пути выхода заключаются в том, чтобы обращаться. Раз нарушен закон – это должно быть устранено. Это прописная истина – и это наша первейшая задача, защита прав и интересов граждан. Моя лично – защита прав и законных интересов тех лиц, которые содержатся в следственном изоляторе, которые отбывают заключение в исправительных колониях республики и так далее. И я работаю в этом направлении – я стараюсь каждое заявление рассматривать с участием тех лиц, которые обратились ко мне. Я ставлю цель, для того чтобы выяснить причины, которые побудили человека написать это заявление и каким образом ему можно помочь. Если человек объективно прав – я все делаю для того, чтобы этот вопрос был положительно решен».

Выступления представителей УФСИН и городской администрации были уже краткими: «То, что здесь рассказали матери, сестры – да, это печально слушать. Но это не входит в компетенцию УФСИН, это вопросы следствия»; «Действительно, слышать это больно, это тяжко. Представитель прокуратуры по каждому факту дал ответ. Если есть эти факты – нужно так же опять обращаться. И продолжать. Если в одном не получается, то в следующие, высшие инстанции обращаться. Я призываю всех все вопросы решать в правовом поле».

Подводя итоги мероприятия, Руслан Расулов отметил, что, несмотря на то, что представители многих приглашенных структур не пришли на круглый стол – обсуждаемые темы соблюдения прав и свобод являются важными и правоохранительным органам необходимо ее обсуждать вместе с представителями гражданского общества и далее: «Даже если бы мы не проводили этот круглый стол – они сами должны были проводить такие встречи. Обозначать эти проблемы общества и решать их с приглашением общественности республики. Я хочу поблагодарить представителей прокуратуры, УФСИН и администрации города – может быть они смогут чем-то в этой проблеме помочь».

В завершении мероприятия был принят проект резолюции, в котором действия правоохранительных органов, осуществляемые вне рамок правового поля, были заявлены как угроза гражданскому обществу. Кроме того в резолюции был поставлен вопрос перед Президентом РФ и Государственной думой РФ о необходимости общественного контроля в данной области.

И в заключении, Руслан Расулов напомнил строки из Конституции РФ, где закреплено, что «права и свободы человека и гражданина являются высшей ценностью» и что именно они «определяют смысл принимаемых законов, деятельность органов государственной власти и обеспечиваются правосудием».

Уже после принятия резолюции и завершения мероприятия выступил Микаил Гасанов, отец руководителя благотворительного фонда «Награда» Ражбадина Гасанова, в отношении которого также сфабриковано уголовное дело: «Вот такие мероприятия очень полезны. Мы живем в ситуации, когда разобщено общество. Нам надо не только просто объединиться, но надо конкретно по каждому случаю, по каждому предмету вопросы обсуждать. И вопросы поднимать надо общественности, и добиваться решения совместно. Сейчас, как было до сих пор – каждый отдельно. Я ходил по общественным организациям, ходил к чиновникам – ничего добиться невозможно.

Другой вопрос общества – сейчас никто в безопасности не находится. Моего сына, директора благотворительного фонда захватили ни за что. Его просто остановили, окружили люди в «масках», одели мешок на голову, затолкали в другую машину, а потом – ведь ни до захвата, ни во время захвата ничего не было у него, – а потом через несколько часов обыск сделали у него, и под сиденьем машины, которую они сами захватили, сами же отвезли, под сиденьем взрывчатку какую-то находят, а в кармане наркотики. Это при том, что они не предъявили себя, они не составили протокола, они все существующие законы полиции нарушили. Никто за это не отвечает – это произвол! Как можно так? – люди, которые должны нас беречь, сохранить нашу безопасность, делают такие безобразия! Это в массовом порядке сейчас происходит.

Получается, как здесь говорили, первоначально они все, что надо составляют – следственные органы, следствие пишут всякую ерунду, пишут на него все, что хочешь. А потом получается – он виновный. И, получается, ничего мы не можем – я впервые оказался в таком положении, когда мой сын, ни в чем не виноватый человек – и я ничем не мог помочь. Я куда бы ни ходил, что бы ни делал – не к кому обращаться! Я и у заместителя председателя правительства Джафарова был, обещали, что под его контролем будет – и никакого действия. От того, что мы ходим туда – толка от этого никакого».