Патя: Змея у меня вызывает два желания: убивать и бежать. Я тот тип человека, который может расплакаться при виде расплющенной божьей коровки, но начать танцевать джигу-дрыгу при виде раздавленной змеи. Поэтому идея Зайнаб пойти в серпентарий и посмотреть на змей у меня никакого энтузиазма не вызвала. 

Настал несколько раз отложенный к моей, не скрою, радости день Х. Мне доводилось видеть серпентарий по телевизору, но все равно в моем представлении это что-то злачное и разваливающееся. Приехали же мы в Талги к Зауру Агаеву, директору ООО «Био-Фарм-Ш», в очень ухоженное хозяйство: сад, огород, куры, кролики и расчудеснейшие собачки. Глядя на улыбающегося сторожа, ребенка, бегающего возле матери, и другую красоту кругом, даже забываешь, что внутри там все ползает и шипит. Снимаю стресс разговорами с собакой Шурой. Зайнаб не терпится войти внутрь. 

Заур, директор питомника, занимается ловлей змей, в основном гюрзы, с детства, а профессионально – с 2001 года. Гюрзы содержатся в серпентарии для получения яда, из которого производят препараты для диагностики гемофилии, злокачественных опухолей на ранних стадиях, проказы и сыворотку от укуса змеи. Он рассказывает о своих подопечных с любовью и будто совсем не боится. В серпентарии четыре «змеиных» кабинета, находятся они все в клетках-квартирках. То есть в распоряжении ползунов «двухкомнатные» клетки, где в одной половине горит свет и лежит «ковер» из камней, а в другой – тьма и стоит миска с водой, то есть соблюдены условия, приближенные к реальности. 

Зайнаб шла смело, как по коридору родного дома, и сразу кинулась фотографировать «гадов ползучих». Я же чуть не заработала микроинсульт у порога, увидев сброшенную змеей шкуру (которую я все время путала с живой змеей и каждый раз по-новому пугалась), а от неожиданно громкого шипения сердце в пятки ушло. Змеелов, завидев мой нездоровый вид, начал разъяснять: «Змея очень плохо видит и слышит (и слава богу!), но у нее очень сильное обоняние и осязание (дьявол!). Шипение – это реакция на вибрацию от нашего топота. Так она предупреждает, что находится рядом. Высовывая язык же, она улавливает колебания воздушных потоков. То есть таким образом она пытается узнать, что движется и не пища ли это», – рассказывает он и успокаивает тем, что клетки хорошо заперты и могут быть открыты только им. 

Мы находимся в одном помещении с почти двумястами опаснейшими змеями мира. Казалось бы, любой адекватный человек (я, например) будет постоянно озираться, дергаться от любого шума и шороха, но не Зайнаб! Это только она может со сверкающими глазами предложить вытащить гюрзу из клетки, а потом еще и разразиться смехом на мое неконтролируемое «НЕ НАДО!». 

Насильно мил не будешь 

Зайнаб: Взвинченная предвкушением от встречи с гюрзой и, как мне казалось, уже морально подготовленная, коллега Патима, прибыв на место (на горный склон Талги), заходить в змеепитомник не торопилась, предпочитая этому общение с Шурой – одной из собак, живущей на территории серпентария. 

Мне очень любопытно было увидеть реакцию человека, до этого так близко не видевшего одну из самых опасных змей на планете (мне-то уже приходилось даже держать змею за хвост в талгинском змеепитомнике лет десять назад). «Ты ведь написала завещание», – спросила я и без того напуганную коллегу. 

В сопровождении герпетолога мы зашли в одноэтажное здание, где в нескольких комнатах по клеткам размещено около 200 гюрз и с десяток полозов. В первом же помещении Патю, в чьем представлении весь зоомир делится на «милых» и «уродских» созданий, заставила вздрогнуть и отпрянуть назад лежавшая в углу помещения высохшая кожа, сброшенная гюрзой. «Бррр! Какие они уродские!» – тихо, чтобы не расслышал герпетолог, прошептала она. Но выражение ужаса и брезгливости на Патимином лице не могло укрыться ни от кого. Дошло это, видимо, и до самих «уродских». В помещении раздалось угрожающее шипение, похожее на звук спускающейся шины от колеса. «О, боже, что это?» – Патя аж отбежала. Специалиста эта картина явно забавляла. Шипение одной гюрзы подхватили еще несколько. Агаев пояснил, что это реакция на резкое движение в помещении. «Гюрза не выберется, клетки достаточно прочные», – успокоил он нас. «А ядом они не плюются?», – поинтересовались мы. «Нет, будьте спокойны». Но коллега все же предпочитала осматривать обитателей клетки с неприлично далекого расстояния, при этом периодически отбегая назад и одергивая нас: «Не подходите! Осторожнее! Да вы с ума сошли: укусит же!» В этот момент я вспомнила своих мальчиков (младшему из которых пять лет), которые при посещении контактного зоопарка, приехавшего в Махачкалу, хоть и с некоторым опасением, но все же гладили питона, удава, хамелеона и другую живность. На фоне Патимы они мне теперь казались супергероями. 

Вряд ли мою коллегу пугало то, что яд гюрзы по токсичности уступает только яду кобры, или то, что у змеи этого вида крепкое мускулистое туловище и прекрасная реакция (сам укус, больше похожий на удар, длится 0,04 секунды, а бросок – 0,2 секунды). За это французы, живущие в Алжире, называют ее «vipere minutte», то есть «мгновенной гадюкой». Страх и неприятие змей у коллеги, видимо, на каком-то подсознательном уровне. Ее одинаково держали в напряжении и очаровательные, миниатюрные и совершенно безобидные полозы, пытавшиеся забраться в мою сумку. Как объяснил герпетолог, их в серпентарии содержат для школьников, которые приходят сюда на экскурсию.

«Как-то у меня был забавный случай, связанный с полозом. Меня остановил гаишник и спрашивает, не пил ли я? Я отвечаю: «С чего Вы это взяли, нет, конечно. Сейчас Вам придется говорить с моим адвокатом». И в этот момент полоз, находившийся в машине, выползает из рукава моей рубашки. Полицейский побледнел, отскочил назад и жестом дал понять, чтобы я ехал дальше», – еле сдерживая смех, вспоминает Агаев. 

Он рассказал, что полозы – хорошие врачеватели и даже способны вылечить опоясывающий лишай. «Я и сам не нахожу этому научного обоснования, но факт остается фактом. Полоз может лечить соприкасаясь с больным местом человека». 

То, как «доят» гюрзу, нам увидеть не довелось (к нескрываемому счастью Патимы). Эта процедура в серпентарии проводится не чаще двух раз в месяц. Остальное время эти, на первый взгляд, ленивые и грузные создания в промежутках между кормлением и «дойкой» спокойно нежатся на прогретых лампой камнях. И только присутствие рядом посторонних заставляет их оживиться, заполняя комнату шипением. 

С массой разнообразных впечатлений мы покидаем змеиный дом. С заболевшей от нервного напряжения головой коллега поспешила на улицу, где ее ждал, виляя хвостом, милый песик Шурка. Уже на обратном пути коллега с сомнением в голосе спросила: «Змея точно выползла из твоей сумки?» А затем добавила: «Уродские! И зачем они только существуют?!»

Патя: Как выяснилось, яд гюрзы по токсичности уступает лишь яду кобры, но «Антигюрзина» в террариуме нет, как нет и во всей стране (та-дааам!). Кстати, Дагестан – это единственное место в России, где водится эта опаснейшая змея (да как же мне так повезло?). Так что я хочу сказать? Ах, да! Если вас укусит примерно двухметровая здоровенная змея серовато-коричневого цвета, вы умрете. Нет, вас, конечно, отвезут в больницу и будут колоть препаратами, разжижающими кровь, и противоаллергенами, но это не панацея. Для таких же трусов, как я, важно знать, что она активна лишь в жаркое время года и обитает в скалистой местности, в кустарниках, у берегов рек и возле родников. За один бросок змея вводит 50 мг нервнопаралитического яда, разрушающего живую ткань. 

Нужно сказать, что у нас в стране яд этот не востребован, и поэтому серпентологи продают его за границей. В ХХI веке змеиный яд ценится значительно больше золота: стоимость 1 грамма яда доходит на мировом рынке до нескольких тысяч долларов США.

«Буквально недавно я вышел на одно предприятие в Узбекистане, где производят поливалентную сыворотку от укусов гюрзы, кобры и эфы. Она комплексная, но действует при укусе каждой из них. Но фактически сыворотка должна производиться против каждой змеи отдельно для большей эффективности», – объясняет Заур и предостерегает, чтоб не подходили близко к сеткам (да, клетки сеточные), так как змея может нанести ядовитый удар. И сразу же умиляется тем, как красиво ползет гюрза, прижавшись к дверце. 

В советские годы такие питомники находились в Узбекистане, Казахстане и Таджикистане и обеспечивали всю фармацевтику страны змеиным ядом. Тогда и производился препарат «Лебетокс» для больных гемофилией. С развалом страны серпентарии остались за границей и производство лекарства прекратилось. По словам Заура, сегодня подобные лекарства все импортные и производятся на искусственном белке, поэтому не всегда организм человека принимает их. На каждого такого больного уходят миллионы рублей из-за невозможности определить степень свертываемости крови, и лечение проводится методом тыка. А в яде гюрзы же белок биологического происхождения, и лечение препаратами на его основе обойдется в разы дешевле.

Ловят их на рассвете с марта по май, а осенью, по требованиям Красной книги, отпускают на волю. А я думала, что хотя бы эта часть находится в постоянном заточении! Но оказалось, что питомник с 2013 года работает официально, имеет лицензию и, соответственно, разрешение держать маточное поголовье (до 200 гадов) на зимовку. 

Единственный в республике террариум существует с 2001 года, но только с получением лицензии он стал производителем фармсубстанций, и появилась возможность легально предлагать яд фармацевтическим компаниям. 

«На данном этапе мы сотрудничаем только с зарубежными компаниями, но есть национальная программа развития фармацевтической промышленности России, утвержденная до 2020 года, и мы, конечно, хотим войти туда, потому что функционируем в правовом поле. Хотя бы восстановить производство противоядия для медпунктов в местах обитания», – делится директор серпентария.

Серпентолог признается, что иногда охотится в одиночку, хотя это нельзя. «Экипировка обязательна! Кирзовые сапоги, крючок, сачок, мешок и барсетка с лекарствами всегда с нами. Подходишь к кусту, топнешь или расшевелишь его и ждешь реакции – шипения, как будто шина спускается. Потом раздвигаешь куст и аккуратно, предварительно твердо зафиксировав стойку на земле, достаешь змею в сачок, а оттуда кидаешь в мешок», – безобидно описывает свою работу змеелов.

Заур: Еще за месяц до празднования 9 мая в районе Ленинкента я наткнулся на крупную особь длиной около 165-170 сантиметров. 

При ловле гюрзы очень важно крепко стоять на ногах. Любое замешательство – и гюрза не преминет нанести смертельный укус. Она пружинится и бросается на противника на длину своего тела. 

Скалистая местность, где в кустарнике пряталась гюрза, была неудобной, чтобы я достаточно крепко мог стоять на ногах. Прижав хвостовую часть туловища гюрзы шестом (с крюком на конце) к земле, я не сумел удержаться и поскользнулся. Змее удалось уползти в расщелину. Трудно передать, как я был раздосадован. 

В тот день я поймал нескольких змей. Среди них были и Гитлер, и Геринг, и Гиммлер (мы иногда называем их именами известных гадов). А вот улизнувшую гюрзу я нарек Геббельсом. 

С того дня в течение месяца я искал Геббельса. Наша команда змееловов уже знала, что местом очередной ловли будет то, где я в последний раз видел свою гюрзу. В течение этого времени я лишь раз наткнулся на змеиную кожу. По ее длине и ширине я сразу понял, что ее скинул Геббельс. Тогда у моих коллег не осталось сомнений в размерах змеи. До этого змеелов и профессиональный доильщик Хасбулла, посмеиваясь, сказал, что я преувеличиваю, что у страха глаза велики. А я ответил, что мужчиной не буду, если не поймаю. 

9 мая наши змееловы наловили около двух десятков гюрз. Присели отдохнуть. Тут мой взгляд упал на два строительных блока. Интуитивно я пошел в их сторону. И был прав. Геббельс прятался под одним из блоков. 

В конечном счете он оказался в мешке с остальными сородичами. 

Когда я зашел поздравить своего дядю, ветерана Великой Отечественной войны, меня спросили: «Ну как, поймал Геббельса?» «Да. Поймал, посадил в мешок и отправил в змеепитомник», – ответил я. Дядя спросил: «И что ты теперь с ней будешь делать?» Ответил, что буду доить. На что ветеран в сердцах выпалил, рассмешив всех собравшихся: «Тогда и мать Геббельса подои!» 

Патя: Моя коллега беззаботно расхаживает перед ползунами, пытается создать воздушные потоки и радуется их шипению, как ребенок леденцу. «Видишь, как реагируют на нее? Конкурентку чувствуют», – смеется Заур, намекая на схожесть женщины со змеей (я не такая).

В связи с тем, что в последнее время численность гюрзы заметно сократилась из-за нарушения природных местообитаний и бесконтрольного отлова, она включена в Красные книги России и Дагестана. Да простят меня змеелюбы, но какое-то облегчение что ли почувствовала. Но не только человек смещает природное местообитание змей. Бывает и наоборот. Так, существует легенда о переселении ленинкентцев из-за неподконтрольно густого обитания гюрз на территории поселка. 

Как рассказывает наш гид в мире хладнокровных, жители поселка оставили свои земли и обосновались на нынешнем месте, но змеи мигрировали вместе с ними (я б регион, страну, планету покинула в бегстве от них). «Говорят, где ленинкентцы, там и змеи. Могу сказать, что это не миф. Гюрза действительно мигрировала на новое место. 50 процентов похороненных на кладбище за Буйнакским перевалом умерло от змеиного укуса», – говорит он. 

Заур в этом году решил провести эксперимент и инкубировал яйца гюрзы. В клетке созданы условия, максимально приближенные к естественным, природным: их нельзя перемещать ни на градус и держать надо в определенной влажности при температуре от 21 до 28 градусов. «Я поставил их рядом с влажной губкой, под тазик с дырочками на дне возле лампы, сохраняющей нужную температуру. Если позволят финансовые возможности, мы планируем приобрести корейский инкубатор, который автоматически устанавливает оптимальные для кладки температуру и влажность», – увлеченно рассказывает он и открывает дверцу, чтобы мы могли повнимательнее разглядеть гнездо. При его виде сразу вспомнился мультфильм про мангуста Рики-Тикки-Тави и... сожаление, что он не настоящий и его нет у меня в сумочке.

Зайнаб: От латинского названия гюрзы веет могильным холодом. «Vipera lebetina», что значит «гадюка гробовая». Кроме того, змеям приписывались таинственные гипнотические свойства, внушавшие людям суеверный ужас. Навеянные древними легендами суеверия объясняются прежде всего анатомическим строением змеиного глаза. Поскольку верхнее и нижнее веки змеи срастаются и представляют собой совершенно прозрачную пленку, прикрывающую глаз, создается впечатление неподвижного и немигающего взгляда. А между тем змея практически не видит неподвижные предметы, именно поэтому при неожиданной встрече с ядовитой змеей рекомендуется замереть на месте, стараясь не мигать и максимально сковать дыхание. И пресловутые кролики, а также другие звери, являющиеся потенциальными жертвами змеи, также прекращают свое движение при этой опасной встрече. В тот же момент замирает и змея, внезапно потерявшая из виду добычу. Именно этот безмолвный поединок змеи и ее жертвы, неподвижно созерцающих друг друга, и воспринимается как «сеанс гипноза»... Стоит животному совершить малейшее неосторожное движение, как тотчас следует стремительный бросок змеи. 

Поэтому ученые со всей ответственностью заявляют об отсутствии у змей гипнотических и иных мистических свойств. Кстати, у гюрзы, как у многих ядовитых змей, глаза с вертикальным узким зрачком. 

Патя: После неоднократных просьб безбашенной Зайнаб не менее безбашенный герпетолог вытащил почему-то самую здоровенную гюрзу из клетки на стол и начал дразнить палкой. Для удачного фотокадра. Вот сейчас я, сидя дома за столом, укутавшись в плед и поджав ноги под себя, чтоб не укусила змея, воспроизвожу хронологию этого момента в голове и не помню, как этот жирный кусок неприятности оказался на столе. Я вижу только то, как бегу к двери и чувствую ту пульсацию в голове. 

На мой робкий вопрос: «А когда она умрет?», змеелов ответил, что ей шесть лет, а живут они в среднем десять. То есть шансы, что ее сейчас хватит удар и она прекратит ползать по столу, равны нулю. 

Моей милой и очень тихой на вид коллеге этого оказалось мало, и она начала просить то, от чего у меня глаза полезли на лоб, а душа начала покидать тело: «А Вы накормите их? Уже сытые? А еще нельзя? Дайте им крыс пожевать», – не успокаивалась она. К счастью, он этого делать не стал, но обещал просто показать нам крыс и, к еще большему счастью, забыл это сделать. 

Но мы все же стали свидетелями не менее омерзительного зрелища – сбрасывания кожи. Ну не совсем «сбрасывания», а снимания крючком не сошедшей из-за недостатка солнечных лучей и влаги чешуи. Но глазу неприятно в равной мере. Как оказалось, в неволе им надо помогать скинуть кожу, а в природе они справляются с помощью веток кустарника или камней. «Мы смачиваем их в слабом растворе марганцовки, чтоб кожица смягчилась и сходила равномерно. Если останется хоть малейший кусок, кожа роговеет и умерщвляет ткань», – объясняет Заур. 

Он, как мне казалось, грубо сдирал кожу (надеюсь, ей было больно *смех злодея*), а Зайнаб восхищалась красивой расцветкой гада. Может, я дальтоник? Как по мне, так все были одинаково серы и уродливы.

Выделив в этой толпе одного самого мясистого, сенсей начал чуть ли не с любовью рассказывать о его повадках. «Он вздувается до размеров бутылки «Рычал-Су». Он у меня при каждом кормлении по две крысы съедает», – говорит он на фоне очень громкого шипения.

После рассказов о коварстве змеи, о том, как она может прокусить свою челюсть в попытке укусить руку схватившего ее человека, у меня возникает логичный вопрос: «Кто для Вас ближе, люди или змеи?». 

В глубине души я все же надеялась, что он ответит по-другому, но, увы: «Хоть и говорят, что змея коварная, но она стабильна в своем коварстве, она одинакова для всех. А вот человек – нет, он всегда разный, и поэтому змеи мне ближе».

Открытием для меня было то, что змеи узнают друг друга в лицо, если можно так сказать, по специфическому запаху.

На десерт нас ожидали полозы – маленькие, сверкающие, от чего более отвратные, змеюги. Зайнаб, конечно, кинулась их тискать, а уже потом стала уточнять, ядовитые они и больно ли кусаются. Я стою в дверном проходе и не поддаюсь уговорам «хоть раз потрогать их». По словам Заура, они прохладные и летом, приложив к себе парочку, можно охладиться, как под кондиционером. Но я даже представлять не хочу, как это будет выглядеть. Стою себе и наблюдаю, как один полоз залез в сумку к коллеге, другой под рубашку к змеелову, третий обвил его шею, четвертый вертелся на руке, а у меня рябит в глазах. 

Мне дурно, и я хочу бежать. Шепчу коллеге, что уже пора, но у нее неиссякаемый запас вопросов. Закончив жуткую экскурсию, опять выходим в цветущий двор, видим приятных глазу кроликов и мою Шурочку, которую, к сожалению, нельзя забрать с собой.

P.S. Включив дома диктофонную запись, я услышала свои трусливые комментарии, а еще топот каблуков, стремящийся к выходу, а потом несмело возвращающийся обратно… И вот что я вам скажу: мне не было стыдно. Просто вас там не было… Вас. Там. Не было.

Змеиным ядом успешно лечат заболевания опорно-двигательного аппарата: остеохондроз, полиартриты, невралгии, артралгии (суставные боли), миалгии (мышечные боли), различные последствия травм, а также заболевания периферической нервной системы. 

Яд гюрзы также применяется для лечения и диагностики такого тяжелого заболевания, как гемофилия. Российские ученые разработали метод лечения бронхиальной астмы препаратами из змеиных ядов. Кстати, 1 грамм сухого вещества (яда) от одной особи гюрзы можно получить за пять месяцев (в период с апреля по август).

Змеиные яды могут играть большую роль в лечении сердечных приступов и инсульта. Его успешно применяют как успокаивающее средство, заменяющее морфий и не приводящее к привыканию. 

Опыты также показали, что змеиный яд облегчают течение эпилептических припадков и значительно снижает их количество у больных эпилепсией.

В настоящее время препараты из него наиболее эффективны в качестве болеутоляющих и противовоспалительных средств. Почти все препараты из яда змей имеют названия, исходные от латинского наименования гюрзы Vipera lebetina: Випросал, Випратокс, Виплетокс и др.