Это 1997 год. Только что закончилась первая чеченская война. Россия и Ичкерия подписали так называемое хасавюртовское соглашение о перемирии. В соседней республике — предвыборная президентская гонка. Дагестанские тележурналисты Алик Абдулгамидов и Руслан Гусаров (в дальнейшем корреспонденты ОРТ и НТВ соответственно) побывали в Чечне, встретились с основными кандидатами на должность и сняли об этом фильм. Без всяких согласований. Просто поехали, сняли и благополучно вернулись. Прошло 19 лет. Чеченская Республика — в составе России. Почти все лидеры Ичкерии убиты или в бегах. Есть желающие съездить и снять фильм? Без согласования?

Права человека в Чечне охраняет дагестанец

Вернувшиеся из командировки в Грозный дагестанские журналисты Алик Абдулгамидов и Руслан Гусаров встретились с корреспондентом «Нового дела». Их передачу «Чечня. После войны…» дагестанские телезрители увидели в среду. Нас же интересовало то, что осталось за кадром.

А. А. — Нами руководил простой журналистский интерес. Все знают, что положение дел в Чечне существенно влияет на политическую, экономическую и криминальную обстановку в Дагестане. Между тем практически все новости оттуда мы получаем через московские средства массовой информации. И они не всегда объективно рисуют обстановку. Вот мы и решили съездить, посмотреть и рассказать о том, что увидели. Я обратился к председателю нашей телекомпании Магомеду Гамидову, он наши планы одобрил, выписал командировку. Добирались сами.

— Как?

А. А. — Наняли частника. Сначала с нас запросили солидную плату в долларах. Думали, что мы иностранные журналисты. Потом нас узнали в лицо, цену снизили. Запросили 300 тысяч, но, в конце концов, сговорились за 150. И поехали…

— Как пересекли границу? Долгий процесс?

А. А. — Нас даже не остановили. Ни дагестанские милиционеры на Герзельском посту, ни чеченские. Никаких проблем.

— Где остановились в Грозном?

А. А. — Мы приехали после обеда и сразу решили обратиться к коллегам с Грозненского телевидения. Там на лестнице столкнулись с человеком, лицо которого показалось мне знакомым. Остановились, разговорились. Оказалось, что мы работали в одной школе в Магарамкентском районе. Я был там художником, он — музыкантом. Его зовут Ахмад Абдуллаев (по последним данным, находится в эмиграции в Европе — «НД»). С первых дней войны он отправился добровольно в Чечню, где воевал на стороне боевиков. Был смертником. Имеет ранения. Указом Яндарбиева (убит в феврале 2004 года в Дохе в результате операции российских спецслужб — «НД») объявлен почетным гражданином города Грозного. Сейчас возглавляет Департамент по правам человека при Правительстве Чеченской Республики. По его словам, там воевало еще около 400 дагестанцев.

— Работы, наверное, у него много?

А.А. — Да. Он показывал нам документы, докладные записки президенту. Достаточно смелые, на мой взгляд. Например, он считает, что введение шариатского уголовного права ущемляет права некоторой части населения. Немусульман. Добивается введения моратория на это.

— Он вам помог устроиться?

А.А. — Да. Дал машину, охрану. Предоставил двухкомнатную квартиру для ночлега. Узнав, что мы приехали без оружия, очень удивился. Предложил нам взять на ночь автомат, но мы отказались.

Р.Г. — Мы отказались, но ночью я об этом пожалел. Хозяйка квартиры провела такой инструктаж, что заснуть было трудно. В городе орудуют многочисленные шайки вооруженных грабителей. Открывать дверь незнакомым людям не рекомендуется вообще. Но если приходится, то нужно, чтобы кто-нибудь держал дверь на прицеле. Чеченские газеты пестрят информацией об убийствах и грабежах. Все телеканалы забиты информацией на эту тему. Один раз даже показали труп убитого и ограбленного боевика. То есть, человека, умеющего постоять за себя. Что уж говорить о мирных людях. Хотя слово «мирный» не очень подходит в этом случае. Оружие есть буквально у всех. Но стреляют по ночам, как нам показалось, не чаще, чем в Махачкале.

— Алик, ты был в Грозном в декабре 95-го, при Завгаеве. Какие изменения?

А.А. — Масштаб разрушений поразил и тогда. Но после августовского штурма их гораздо больше. Некоторые улицы я просто не узнал.

— Восстановительные работы ведутся?

Р.Г. — Нельзя сказать, что очень интенсивно. Но мы видели дорожных рабочих. Видели электромонтеров, связистов. Что-то делается. Торговля идет буквально на всех улицах. Цены, кстати, на многие товары ниже, чем в Махачкале. Но денег людям не хватает. Доходит до того, что некоторые боевики продают личное оружие, чтобы прокормить семью. Ну, и эйфория от победы чувствуется.

— В вашей передаче не нашлось места для личных впечатлений от встреч с военными и политическими лидерами Чечни. Поделитесь.

А.А. — Самое приятное впечатление произвел на нас Аслан Масхадов (убит 8 марта 2005 года в ходе спецоперации ФСБ — «НД»). Живет он в доме отца в селении Первомайское, недалеко от Грозного. Простой крестьянский дом. Встречи с ним мы ждали часа три. Его сестры напоили нас чаем, покормили. Он приехал и дал пресс-конференцию для журналистов. А нас с Русланом пригласил для отдельного разговора на зависть иностранным и российским коллегам. В частной беседе он признал, что его слова о Хасавюрте как о «священной земле вайнахов» были произнесены сгоряча.

Р.Г. — Он употребил слово «ляпнул». Мне показалось, что он сам об этом жалеет.

— А как другие?

А.А. — Яндарбиев подарил нам по экземпляру своей книги «Чечения — битва за свободу» с дарственной надписью. Вообще, ему очень нравится, когда люди вспоминают, что он — писатель. Когда я об этом заговорил, он аж расцвел.

Р.Г. — Неприятное впечатление произвел их совместный обед с Басаевым, который я снимал. Так высокомерно они себя вели…Отсняв, я из этой комнаты пулей вылетел…

А.А. — Басаев резвится, шутит, острит. Удугов (предположительно скрывается в одной из мусульманских стран – «НД») чересчур серьезен. Наиболее благоприятное впечатление оставил все-таки Аслан Масхадов.

— А какие ощущения от встреч с простыми грозненцами?

А.А. — Угнетает большое количество психически нездоровых людей. Мы встретили женщину, представившуюся нам принцессой Уэльской, которая привезла в Россию гуманитарную помощь и попала в заложники к людям президента Ельцина. Ее якобы специально спрятали в Чечне и не дают выехать на родину. Видели мужчину, прекрасного знатока Корана, который тоже слегка не в себе. Он одевается как абрек, лицо закрывает башлыком и называет себя пророком Исой. Были встречи и с личностями рангом поменьше.

Р.Г. — А так люди практически не отличаются от тех же махачкалинцев. Хотят мирной спокойной жизни. Одеваются достаточно хорошо, красиво. Девочки пользуются косметикой, и никто их за это не осуждает. Сейчас все ждут выборов президента. Предвыборная горячка точно такая, как была у нас.

— А как ведется агитация?

А.А. — Как везде. Плакаты, рекламные ролики, агитаторы. Плакаты и ролики делались в Москве, Стамбуле, Саудовской Аравии. Рекламный ролик Шамиля Басаева (убит по одной из версий российскими спецслужбами 10 июля 2006 года — «НД»), например, готовился в Дагестане.

— Газет много?

Р.Г. — Да. Как было у нас во времена не столь далекие, в начале 90-х. Не все делается профессионально. То же с телевещанием. У кого есть передатчик, тот и выходит в эфир в метровом диапазоне. Перекрывают программы РТР. А передатчики собирают в самом Грозном.

— Как добирались обратно?

А.А. — Мы должны были встретиться с Салманом Радуевым (умер в колонии «Белый лебедь» 14 декабря 2002 года — «НД») в его штабе. Но не дождались его. Кстати, нам показалось, что Радуев для руководства Чечни то же, что и казаки для руководства России. Козырь в большой игре…Так вот. Мы его не дождались и собрались домой. Нас подвезли до Герзельского моста боевики из его отряда. Мост перешли пешком, а дальше до Махачкалы — на перекладных.

— Ну, со счастливым возвращением.

Тимур Джафаров,
«НД», 24 января 1997 года