Плюс еще 70—80 млн выделяется на вновь возводимые объекты. В итоге получается достаточно внушительная цифра. Но нам от этого, как говорится, ни жарко ни холодно. В удачные годы заводу удается заработать 8—10% этих денег, но обычно объем наших заказов колеблется в пределах 2—3%.
При этом никого не интересует ни качество нашей продукции, ни ее цена, хотя по соотношению цена-качество мы давно уже входим в число лидеров российского рынка. Больше того, подозреваю, что нашим чиновникам было бы намного комфортнее жить, если бы мы выпускали некачественную и дорогую продукцию. В этом случае они бы могли смело привлекать нас к участию в тендерах и конкурсах, не опасаясь, что мы их выиграем. Но поскольку они опасаются, делается все, чтобы нас от этого процесса отлучить.
В 2010 году конкурсы-тендеры на краску объявили пять районов — Буйнакский, Кизлярский, Ахтынский, Дербентский и Докузпаринский. О Буйнакском тендере при этом было объявлено в районной газете (!), а когда мы приехали в район с документами, нам сообщили, что мы опоздали. Дербентский район повесил объявление о тендере на dagtorgi.ru всего на два часа, после чего сообщение было удалено. В администрацию Докузпаринского района дозвониться мы так и не смогли. Ездили туда три раза, но документы у нас не приняли, сообщив, что торги отменяются. В конце концов торги состоялись лишь в Ахтынском и Кизлярском районах. Да, еще в 2010 году торги по краске объявила компания «Газ-инжсети». Мы предложили им продукцию по цене на 20% ниже, чем у конкурентов, и в итоге поставили 25 тонн качественной краски.
В 2011 году объявления о торгах по краске дали целых 16 районов. В итоге же конкурсы реально состоялись лишь в пяти из них, четыре выиграл наш завод. В прошлом году торги по краске в республике не проводились, хотя деньги на это были выделены в полном объеме.
При этом (очень интересный момент) законы о торгах нарушены не были. Просто в последние годы объявляются конкурсы не на поставку краски, а на ремонтные работы, и победители уже сами выбирают поставщиков необходимой продукции. Как правило, такие торги выигрывают либо «карманные» фирмы, либо предприятия-однодневки, созданные специально для «распила» бюджетных денег. Мы не раз и не два пытались выйти на победителей конкурса по программам ЖКХ, но оказалось, что сделать это невозможно. По указанным адресам этих предприятий не оказалось, а мобильные телефоны руководителей оказались навечно отключены.
— Если существуют какие-то барьеры, значит — это кому-то выгодно. Объясните, пожалуйста, что выигрывают наши чиновники, отлучая собственных производителей от участия в бюджетных программах.
— Тут все просто. Допустим, завод Гаджиева предоставил в налоговую инспекцию документы о том, что закупил у нас краску на миллион рублей. Буквально на следующий день ко мне придут со встречной проверкой, чтобы убедиться в том, действительно ли мы отгрузили им продукцию на эту сумму. А вот в Ярославль со встречной проверкой никто не поедет, и запросов никто туда посылать не станет. В этой ситуации миллион легко превращается в два, а разница оседает в карманах чиновников.
— Насколько мне известно, в других регионах России имеет место точно такая же практика — в «ремонтно-строительных» торгах участвуют не поставщики конкретной продукции, к примеру, той же краски, а ремонтно-строительные компании.
— Все верно. Разница в малом — предприятия-победители после этого проводят собственные торги, на этот раз среди поставщиков строительной продукции. Приведу пример. Организация, выигравшая тендер на строительство домов в Олимпийской деревне в Сочи, сразу же объявила тендер для производителей стройматериалов. По краскам в нем участвовало девять ведущих российских производителей. Для начала каждый из них должен был поставить по тонне своей продукции. После этого конкурсную борьбу продолжили четыре завода, в том числе и наш. На этот раз нам предложили отгрузить в Сочи четыре тонны фасадной краски. Мы оперативно отправили свою продукцию, и на днях я уже лечу в Сочи подписывать документы. Получается, что в России можно работать цивилизованно, мешают нам только коррупционные барьеры.
— Очевидно, что барьеры эти стоят не только на пути лако-красочной продукции и от произвола наших чиновников страдает не только ваш завод.
— Естественно. Я могу вам привести десяток примеров. Вы остановите меня, когда сочтете, что их набралось достаточно. В 2007—2008 годах по поручению Минсельхоза республики ЗАО «Мушарака», потратив много времени и средств, освоила производство современных армированных полимерных стоек для шпалер виноградников, заборов и ограждений. При этом продукция получилась практически вечной, поскольку полимеры коррозии не подвержены. Но денег на этом «Мушараке» заработать не дали. При этом от участия в конкурсах их отстраняли очень изящно. Так, ГУП «По посадке, защите и реконструкции виноградников» объявил тендер на закупку железных шпалер, сделав упор не на потребительские свойства товара, а на материал. В итоге «Мушарака» в очередной раз осталась вне торгов. К слову, такая же ситуация и с остальной продукцией этого предприятия — трубами, системами капельного орошения и т.д.
Более 10 лет пытался пробиться на республиканский «тендерный рынок» владелец ООО «Максимал», которое занималось производством мебели, в том числе школьной. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стал тендер по поставке классных досок во все школы республики. В число участников он пробиться не смог, и в итоге Дагестан закупил более дорогие и при этом менее качественные доски в Санкт-Петербурге. После этого «Максимал» со всем оборудованием переехал в Ростов, где процветает, регулярно выигрывая областные конкурсы.
Несколько лет назад я тоже решил перевезти завод в Подмосковье. Заключил очень выгодные договоры, даже начал отгружать оборудование. Все затормозилось после того, как я дал интервью вашей газете, в котором сообщил о причинах вынужденной эмиграции. После его публикации со мной встретился тогдашний руководитель республики, который долго уговаривал меня остаться, обещая решить все «больные» проблемы и навести порядок в организации республиканских тендеров. В итоге я остался в Дагестане, а ситуация с тендерами стала еще хуже.
— За счет чего вы сегодня выживаете?
— Отгружаем нашу продукцию в другие регионы России, участвуем во всех всероссийских тендерах и субподрядах. Кроме того, время от времени (системы тут нет) нам перепадают и местные заказы. В прошлом году, к примеру, мы поставили 40 тонн краски для ремонта всех махачкалинских школ по заказу администрации города. Надо сказать, что такое в истории завода случилось впервые. При этом директора некоторых школ активно выступали против этого, ссылаясь на то, что о нашей продукции они ничего не знают. Самое смешное, что уже после ремонта многие из них звонили мне и извинялись. «Раньше, — говорили они при этом, — нам приходилось красить полы и в период зимних каникул, поскольку за полгода «летняя» краска стиралась. А тут впервые она сохранилась, и нам не пришлось заниматься ремонтными работами».
Кроме того, в Дагестане есть немало патриотов, которые стараются поддержать местного производителя. К примеру, Институт народного хозяйства закупает только нашу краску, это принципиальная позиция его руководителя. Но эти примеры — скорее, исключение, чем правило.
Между тем даже минимальная поддержка республики для наших производителей — зачастую единственная возможность выжить. Долгие годы завод Сепараторов не работал. А недавно ему заказали мусорные контейнеры для Буйнакска и, если не ошибаюсь, для Каспийска. Предприятие моментально вышло из «комы», стабильно проработав три месяца. Правда, после выполнения заказа все вернулось на круги своя, но ведь не это главное. Этот пример очень важен для понимания того, что республика при желании могла бы успешно размещать на наших предприятиях массу заказов по продукции, закупаемой на бюджетные деньги.
Я кровно заинтересован в успешном развитии наших заводов. И это не громкие слова ура-патриота. Как известно, ни один завод не может работать в безвоздушном пространстве. Предприятие, получившее серьезный заказ, обязательно загружает смежников. Поэтому все мы сегодня болеем за судьбу инвестиционного проекта «Авиаагрегата», который обеспечит работой десяток местных заводов, в том числе и наш (грузовики ведь надо красить). Простой пример: Избербашский радиозавод начал выпускать лифты, и у меня сразу же образовался заказ на порошковые краски (кстати, мы — единственное предприятие в СКФО и ЮФО, выпускающее данную продукцию).
Да, сегодня наши заводы вышли на некий уровень стабильности, вы об этом, кстати, писали в предыдущих номерах. Но при этом, к нашему великому сожалению, мощности большинства наших предприятий загружены всего на 25%. Вполне реально увеличить этот показатель как минимум вдвое, загрузив наши заводы республиканскими заказами. Не хватает только политической воли. В свое время КЭМЗ и «Дагдизель» решили наладить у себя выпуск сельхозтехники в рамках закупок Минсельхоза. Но это ведомство данными программами не заинтересовалось и поддерживать начинание отказалось. В итоге на этом начинании был поставлен крест, а бедный Дагестан и поныне продолжает кормить богатые регионы, жалуясь на нехватку финансовых средств.
— Вы сказали о том, что размещение местных заказов на наших предприятиях даст возможность увеличить загрузку их мощностей как минимум вдвое. Откуда взялась эта цифра?
— Мы вышли на нее с моими коллегами — директорами промышленных предприятий республики. Каждый из нас определил примерный перечень продукции, выпуск которой он бы мог оперативно наладить в рамках республиканского заказа. Что касается нашего завода, приведу лишь пару примеров.
Несколько лет назад мы разработали две инвестиционные программы. Первая предусматривает закупку немецкого оборудования, позволяющего выпускать краску нового поколения для дорожной разметки. Краска, которой сегодня пользуются в республике, стирается за один-два месяца, тогда как немецкая держится восемь месяцев. Оборудование не очень дорогое — 12 млн рублей, плюс 3 млн для закупки сырья на первом этапе работы. Расчеты показывают, что только при работе на республиканский заказ проект окупится за год.
Но кто мне даст гарантию, что мне этот самый заказ дадут? Даже не так. Я готов начать работать, если буду твердо уверен в том, что закупка дорожной краски будет осуществляться в рамках цивилизованного тендера, в котором я буду принимать участие на равных условиях с другими претендентами (практика показывает, что при прочих равных условиях тендеры выигрывают местные производители за счет более низкой цены на продукцию, обусловленной отсутствием транспортных расходов).
Второй проект связан с закупкой нового оборудования и технологий. Он тоже вполне реальный, даже при том, что минимальная процентная ставка по кредитам в наших банках сегодня составляет 26% годовых, а субсидируется из республиканского бюджета лишь 7,5%. Его реализация позволила бы довести число работников завода до 120 человек, увеличить заработную плату в полтора раза, а налоговые платежи — втрое. Я бы уже завтра начал оформлять кредит, если бы в республике проводились цивилизованные торги по краскам. Даже если бы мы выиграли 50% конкурсов (а это самый пессимистичный сценарий), это позволило бы нам выйти на новый уровень развития. Так что в моем случает речь идет не о 25%, а практически о трехкратном увеличении объемов.
Сегодня мы, директора промышленных предприятий Дагестана, внимательно следим за формированием команды Рамазана Абдулатипова, надеясь на то, что к управлению республикой придут профессионалы и патриоты, понимающие, что в экономике патриотизм начинается с поддержки собственных предприятий, а не родственников и друзей.