Когда я, будучи министром культуры, бывал в Москве на семинарах, мои коллеги меня спрашивали: «Абдулатип, ты вообще имеешь возможность здороваться за руку с Расулом Гамзатовым?». Это они спрашивали у министра культуры! Они его обожествляли. В России его уважали и любили даже больше, чем в Дагестане.

— Вы, человек из простой горской семьи, стали министром. Вы из тех людей, о которых сегодня принято говорить «self-made». А в современных реалиях Дагестана такое возможно?

— Невозможно! У меня за спиной не было никого: ни могущественных дядь, ни родственников. Только я сам. Гунибское педучилище, армейская служба. Я привез из армии 23 благодарности от генерала с характеристикой для поступления в университет. Это был 1957 год. Тогда еще министром обороны СССР был Жуков.

Политики и политика

— Гамзатов и Даниялов…

— Гамзатов и Даниялов — абсолютно разные люди. По мышлению, кругозору. Расул Гамзатов — талантливейший человек, но он — поэт. А Абдурахман Даниялов — государственный деятель, интеллектуал. Он спас дагестанцев от депортации в 1944 году, от присоединения Дагестана к Азербайджану… Назовите еще хоть одного человека, который спас Дагестан?

— Ну, хотя бы что-то хорошее для Дагестана сделал? Есть такой политик?

— Когда была чеченская война в 1999 году, Магомедали Магомедович тоже сыграл роль в этих событиях — проявил себя не только в защите Дагестана, но и в «усмирении» национальных движений. Он сумел сохранить единство Республики Дагестан. Он сделал многое. Магомедали Магомедов пользовался большим авторитетом. Я с ним работал как директор ассоциации «Северный Кавказ». Но и у него были ошибки.

— Вы возмутились, что 2015 год в республике был объявлен Годом садоводства. Почему такая реакция? Садоводство — это разве плохо?

— Садоводством, виноградарством и животноводством нужно заниматься каждый год. По программе социально-экономического развития республики. Я считаю, что 2015 год должен был быть объявлен Годом 70-летия Победы в Великой Отечественной войне, в которой погибли 27 миллионов советских граждан. 160 тысяч дагестанцев ушли на фронт, около 90 тысяч не вернулись. У нас 56 героев Советского Союза, семь кавалеров Ордена Славы трех степеней.

— Но и без объявления 2015-го Годом Победы наша страна с размахом отметила ее 70-летие.

— Да. Но при чем тут Год садоводства?! Не понимаю.

Это бардак!

— Что вас возмущает?

— Меня волнует судьба сегодняшней молодежи. Когда я поступал в университет, если бы мне кто-то сказал, что надо давать деньги при поступлении или в ходе учебы, я бы сказал, что этот человек сошел с ума. А сегодня что происходит? Одна студентка рассказывала мне: чтобы получить зачет по гистологии, нужно заплатить пять тысяч рублей. Абдулатипов говорит: «Я не беру, и вы не берите». Но как было, так и продолжается.

— Как вы оцениваете сегодняшнюю молодежную политику, проводимую в республике?

— Пока в Дагестане не будет одной (не несколько!) сплоченной молодежной организации, как комсомол в свое время, ничего хорошего не будет. А сейчас Министерство молодежи (бывший комитет) под дудкой главы и правительства. У них нет своей программы. А то, что проводят форумы и фестивали… это не работа с молодежью.

Работа — это защита интересов молодежи, ее прав, помощь в трудоустройстве молодых выпускников вузов. Сколько безработной молодежи! Слоняются без дела. Или уходят в «лес». Если глава Дагестана, правительство, главы городов и районов не займутся молодежью, с каждым днем мы будем иметь все больше преступников. Думаю, если бы я сейчас был молодым, давно уехал бы отсюда. В Дагестане жить стало некомфортно.

В советское время каждый выпускник не только вуза, но и любого профтехучилища знал, что после окончания он будет работать. Хоть на Дальнем Востоке, но работать. А сейчас…

— Вы сказали, что как-то спросили Расула Гамзатовича: «Как самочувствие, Расул?». На что он вам ответил: «Абдулатип, в больном обществе быть здоровым неприлично». И сейчас вы отвечаете всем этой фразой, когда вас спрашивают о самочувствии. Вы тоже считаете наше общество больным?

— Я болею. Душой болею. Тяжело воспринимать негатив, который сегодня есть в Дагестане. Начиная с высшего руководства, заканчивая соседом и собой. Я недоволен тем, что сегодня происходит. Так что слова Расула Гамзатова на сегодня остаются в силе. Если общество больно, вокруг столько проблем, а ты чувствуешь себя при этом хорошо, — значит, ты ненормальный. Никто не знает, что с нами будет завтра. На Украине что творится… США мечтают расчленить Россию…

— Вы тоже не доверяете либералам?

— Либералов я давно посадил бы. За развал Союза.

Свет в конце тоннеля…

— Вы считаете себя соратником и учеником Даниялова. А ведь он тоже, как рассказывают его современники, был человеком принципиальным и говорил всегда то, что думал, несмотря на чины и звания.

— Я возражал и Даниялову, и Умаханову, и Магомедали Магомедову. Но не в грубой форме. Я просто говорил то, что считал правдой.

В Дагестанском музее изобразительных искусств есть картина Рубо «Штурм аула Ахульго». А вы знаете, благодаря кому и чему эта картина была отреставрирована? Потому что я посмел возразить Умаханову. Ее не разрешали реставрировать.

— Почему?

— Потому что имам Шамиль… Мы были у министра культуры Советского Союза Темичева. Расул Гамзатов был, Патимат Саидовна — его жена. Просили разрешения на реставрацию. Темичев оказался нерешительным человеком. Он нас послал в отдел культуры ЦК партии: пусть Умаханов поставит этот вопрос перед ЦК. Я пошел к Умаханову и сказал ему: «Судьба этой картины зависит от вас и от меня. Если в ближайшие десять лет картина не будет отреставрирована, мы ее потеряем. Может, изменится ситуация. И мы сможем ее показать. А пока отреставрируем и оставим в запасниках музея». Он дал добро, и мы пригласили реставраторов из Москвы.

— После вас в Дагестане сменился не один министр культуры. Хоть кем-то из преемников довольны?

— Ни одним. Распродали общежития, закрыли Литературный музей, отдали летнюю площадку Даггосфилармонии в аренду на более чем 40 лет. Еле отсудили. Здание Русского театра строили не для русского музыкально-драматического театра. Для музыкального. Пришлось перевести туда и Лакский театр. Но Наида Абдулгамидова еще и третий театр туда вместила — оперы и балета. Хорошо, что она открыла третий театр. Плохо, что в этом здании. Три театра в одном здании разве могут быть?

— Столько лет уже прошло, но до сих пор не построены отдельные здания для этих театров. Почему министры культуры не лоббировали эту идею?

— У нас спорткомплексы и хоромы строят, а для театров нет места. А что сделали с юношеской библиотекой? Перенесли на гору Тарки-Тау. В свое время я добивался того, чтобы этой библиотеке дали здание на улице Ленина. А детская городская библиотека вообще находится в подвале на улице Оскара. Как такое может быть?! Честно скажу, я даже завидую Даниялову, Умаханову, которые ушли. Если бы они увидели, что сегодня творится в Дагестане… По воле Всевышнего я еще продолжаю присутствовать на этой грешной земле. Я даже дома своим говорю, я не боюсь смерти. Хочу даже сегодня умереть, чтобы не видеть дальше это безобразие, не переживать, не болеть за то, что происходит. Вон там, на горе, есть тоннель. Но есть и выход из тоннеля. Для нас сегодня на том конце я не вижу света.