Хаджи Мурад Доного

ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ ИМАМА ШАМИЛЯ

«До последних дней своих имам молил и просил Всевышнего о прощении грехов, когда ангел смерти тихо посетил и забрал его душу в ночь с третьего на четвертое февраля 1871 года. После того, как все мечты Шамиля исполнились, отведенный ему срок жизни закончился».

16 февраля 1869 года имаму Шамилю, проживавшему с семьей в Киеве, представилась возможность наконец совершить паломничество (хадж).

12 мая 1869 года Шамиль выехал из Киева в Одессу и далее в Стамбул. В России остались сыновья Шамиля Гази-Мухаммад и Мухаммад-Шефи со своими семьями в качестве заложников.

Стамбул — столица халифата

В понедельник 17 мая 1869 года Шамиль прибыл в Стамбул. Город был великолепен.

Приезд семьи имама в столицу Османской империи был торжественным: «... Когда судно Шамиля достигло стороны Стамбула, то он послал к его присутствию падишаху ислама (султану Турции Абдул-Азизу. — Авт.) двух своих товарищей, чтобы они просили у него разрешения оста­новиться на его земле. Падишах разрешил с радостью и почтением.

Когда Шамиль сошел с судна, его встретили из великих и знатных настолько неисчислимое количество, что большинство их брали за руки в знак приветствия тех, кто в свою очередь здоровался до этого с Шамилем».

Абдул-Азиз, 32-й султан Османской империи, вступил на престол после своего брата Абдул-Меджида 25 июня 1861 года. Сторонник реформ, окружив себя либералами, обещав подданным государственную и дворцовую экономию, он в первые годы своего правления приобрел популярность. Султан приготовил Шамилю большой дом для проживания, назначил ему солидную пенсию.

В числе встречавших имама в Стамбуле были и представители российского посольства, которое на тот момент возглавлял Чрезвычайный и полномочный посол генерал-адъютант Н.П. Игнатьев. От посольства поступило приглашение, однако Шамиль на это ответил так: «Истинно, ваш падишах угощал и кормил меня до сего дня лучшим образом. Сейчас же я — гость падишаха ислама», и он пожелал им счастья и восхвалил их».

«Доблестный господин, — писала пресса, — обладатель достоинств шейх Шамиль прибыл в Стамбул и поселился в гостинице… Для надзора за исполнением его личных нужд и помощи в отправлении почетных обязанностей ему назначен господин Осман-паша, глава переселенческой комиссии. Поговаривают, что господин шейх проведет этот месяц в Стамбуле, а затем отправится в Хиджаз».

Имаму показывали достопримечательности Стамбула. «Из наиболее удивительного, что он видел в Стамбуле, — жернов, который вертится, а из-под негосыплется множество маленьких тонких иголок уже с просверленным ушком. Затем его повезли на море для того, чтобы показать судно султана Махмуда. Оно было усеяно множеством точек вследствие обилия пробоин от пушечных ядер, выпущенных по нему, которые были зачинены белым железом. Когда увидел его Шамиль с тем, что было внутри, он сказал: «Это не судно, это — селение!»».

Во время многочисленных встреч в Стамбуле Шамиля несколько раз сопровождал придворный художник султана. Это был поляк Станислав Хлебовский (1835–1884), получивший художественное образование в Санкт-Петербургской академии, затем в Мюнхене и Париже. В 1864 году он был приглашен ко двору султана, и, конечно же, воспользовался случаем — пребыванием Шамиля в столице, — сделав с него портрет. Несмотря на то, что это был этюд и живописец видел его назначение для создания отдельного портрета, он по своему художественному достоинству является вполне завершенным и в полной мере дает окончательный художественный образ портретируемого.

Портрет Шамиля художник увез с собой, и впоследствии он оказался в Львовской картинной галерее, где хранится по сей день.

«Торжества по случаю прибытия Шамиля в Турцию, массовое ликование горских переселенцев, осевших в Стамбуле, бесчисленные встречи с представителями дипломатических миссий и эмигрантами (поляками, венграми) из числа участников антироссийских восстаний 40–60-х гг. XIX в., а также ухудшение здоровья заставили Шамиля на полгода задержаться в Стамбуле».

Перед отправлением в Хиджас Шамиль прибыл к султану прощаться.

«Когда Шамиль вошел к нему, он взял его руку и поцеловал ее, а великий имам также поцеловал руку Шамиля. Русская знать говорит, что подобного дела не случалось до сих пор и не произойдет в будущем. Имам (т.е. султан. — Авт.) дал Шамилю 3 тысячи кыршей для расходования на нужды его поездки и поездки тех, кто был с ним из паломников, слуг и семей».

Султан принял Шамиля в торжественной аудиенции, «какою удостаивал только хедива и царственных особ, и при всех поцеловал его руку; а когда Шамилю доводилось проезжать или идти пешком по улицам турецкой столицы, то османлисы падали пред ним ниц и лежали распростертые на земле все время, пока он мимо них проходил или проезжал. Таково было в глазах турок и других восточных народов обаяние человека, провоевавшего с могущественной Российской империей почти 25 лет…».

Впоследствии по распоряжению султана Абдул-Азиза было выделено 50 тысяч курушей на благоустройство пожалованного Шамилю поместья до его возвращения из Мекки и Медины.

На пристани Шамиля провожала масса народа, многие знатные люди во главе с шейх-уль-исламом. После длительного прощания Шамиль отбыл из Стамбула.

Встреча с хедивом

Во время пребывания Шамиля в Стамбуле, Порта переживала непростые времена. Все более становились натянутыми отношения между султаном и его наместником в Египте Исмаилом. Последний, в январе 1863 года ставший правителем Египта, в качестве наследственного губернатора через 4 года принял от султана титул хедива, что ставило его выше других наместников Османской империи. Одновременно он получил от османского султана право заключать с иностранными державами торговые договоры и другие соглашения, не имевшие политического характера. Между тем хедив Исмаил оказался ревностным сторонником движения в направлении независимости.

Открытый в ноябре 1869 года Суэцкий канал, значительно укрепивший авторитет хедива Исмаила, заставил Британию и Францию пересмотреть свои интересы и сосредоточить внимание не на Османской империи с центром в Стамбуле, а на тех возможностях, которые теперь открывались за пределами Ближнего Востока. Как и Абдул-Азиз, Исмаил хотел продемонстрировать, что в его владениях быстрыми темпами идет модернизация, и желал укрепить связи с Францией. Султан не раз пытался убедить Исмаила умерить свои амбиции. Все это приводило к трениям между султаном и хедивом.

Летописец Мухаммад-Тахир ал-Карахи утверждает, что, узнав об этой проблеме, Шамиль предложил свои услуги в урегулировании конфликта. Водный путь в Мекку пролегал через Александрию. Здесь была сделана остановка, Шамиль был приглашен в Каир для встречи с хедивом, наместником султана. 

Имам был принят с большими почестями. Во дворце его встречал вице-король, хедив Исмаил-паша. Хедив «оказал ему почтение, сошел со своего трона и усадил на него Шамиля. Затем Шамиль говорил с ним в отношении этого дела и сказал в заключение: «Не надлежит, чтобы был между вами обоими спор, которому радуются неверные». Исмаил-паша сказал Шамилю: «Я сделаю то, что ты мне прикажешь». Шамиль ему сказал: «Я думаю, что тебе нужно послать к нему твоего сына». И Исмаил послал. И когда к падишаху прибыл этот сын Исмаила, то все обрадовались и проявили радость многократной стрельбой из пушек».

Личность имама волновала и египтян. С ним встречались для бесед, оказывали уважение.

Из Каира семейство Шамиля направилось в Порт-Саид, откуда через недавно открытый Суэцкий канал надо было продвигаться в Красное море и далее до Джидды. Это был типичный восточный город. Главной достопримечательностью окрестностей Джидды была гробница Хавы (Евы). В городе было заметно множество паломников, которые после прибытия сюда и отдыха направлялись в Мекку. Туда же последовало семейство имама.

В Медине

Популярность Шамиля у местного населения в Аравии была огромна, «никто даже из владык Турции не пользовался таким обожанием и поклонением, каковые выпали на долю бывшего властителя Кавказа. Например, в мечетях Мекки в то время, когда туда приходил молиться Шамиль, происходила всегда такая страшная давка, что турецкая полиция и муллы решили, наконец, назначить для Шамиля особые ночные часы, когда жители города и богомольцы отправлялись спать. Народ бросался за ним вслед и целовал не только его руки, ноги и одежду, но и те места на плитах мечети, где ступала его нога, и где он стоял во время молитвы».

 «Жизнь в Мекке была для Шамиля приятной, — писал летописец Хайдарбек из Геничутля. — Состояние его там первоначально улучшилось. Он исполнил церемонии, связанные с хаджем — как с большим, так и малым».

Вместе с Шамилем в хадже участвовало немало паломников из Дагестана: Мухаммад-Амин (бывший наиб), Хаджияв (бывший казначей в имамате), двоюродный брат имама Ибрахим и Магома, Махмуд-Эфенди и др.

«В Мекку к Шамилю пришли большие алимы, мударисы, имамы, проповедники, шейхи, — вспоминал Абдурахман из аварского селения Телетль, прибывший на хадж вместе с Шамилем. — Они пришли к нему в качестве паломников, чтобы увидеть его лицо. Эмир Мекки издал указ, чтобы его почитали».

В одну из пятниц до проповеди шериф Мекки Абдулла Камиль Паша пригласил Шамиля подняться на кафедру мечети «для того, чтобы видели его и знатные, и простой народ». 

Наступил месяц зуль-хиджа 1286 года (4 марта 1870 г.), когда мусульмане совершают ритуалы пятого столпа ислама. Шамиль со своим семейством сделали полное омовение и направились в мечеть аль-Харам для совершения таваф аль-кудум (семикратный обход Каабы), пили воду из источника Зам-зам, поднялись на холм Сафа и Марва. В восьмой день месяца зуль-хиджа паломники вступили в состояние ихрама для хаджа и направились из Мекки в долину Мина, где провели ночь, читая молитвы и поминая Аллаха. С восходом солнца следующего дня все направились в местность Арафат, пребывание в которой является основным действием хаджа. После захода солнца паломники покинули Арафат и переместились в долину Муздалифа, где провели ночь. Наутро все проследовали в местность Мина, совершали бросание камней в джамрат аль-анаба и выполняли оставшиеся ритуалы.

После благополучно совершенного в 1870 году паломничества Шамиль со своей семьей поселился в Медине. Город произвел впечатление на Шамиля прежде всего тем, что здесь был похоронен пророк Мухаммад ﷺ.

По указанию царского правительства после выполнения хаджа имам с семьей обязан был вернуться в Россию.

Но непредвиденные обстоятельства задержали отъезд паломников. 13 мая 1870 года в Медине умерла дочь Сафият. Сам Шамиль, видимо, предчувствовал и свой конец. Он был стар, болен, да и многочисленные старые раны давали о себе знать, а поэтому скорое возвращение в Россию откладывалось.

По просьбе Шамиля было составлено письмо к султану Абдул-Азизу, в котором он просил обратиться к Александру II, чтобы тот разрешил его сыну Гази-Мухаммаду приехать к нему повидаться в последний раз. И султан с успехом исполнил пожелание своего почетного гостя. Информация о болезни Шамиля в Медине дошла до Гази-Мухаммада, проживавшего с семьей в Киеве, и он спешно начал хлопотать о поездке к отцу. Разрешение было получено.

«Силы покидали старого Шамиля»

В своей летописи ал-Карахи, рассказывая о жизни имама в Медине, писал, что «семья Шамиля считала нездоровым для себя климат Медины». Скорее всего, жены и дочери имама прибыли в эти края уже будучи больными, а смена климата усугубила их недуги. Сам Шамиль об этом говорил так: «Самая приятная для меня вещь — умереть здесь, так ради чего же мне переезжать в другое место?»

Шамиль много молился, размышлял... Снова хоронил близких. Страдал безмерно от застарелых ран и перемены климата.

Из записок И.Н. Захарьина (Якунина) на основе его встреч и бесед с Мухаммадом-Шефи, средним сыном Шамиля, следует, что имам в начале 1871 года пожелал еще раз совершить хадж. Поскольку он был слаб и не мог уже ехать верхом, то ему было приспособлено особое сиденье, укрепленное между двумя верблюдами, вести которых ровным шагом должен был особый поводырь. «…В первую же ночь по выезде из Медины поводырь не досмотрел как-то, и один из верблюдов шагнул вперед другого, вследствие чего один конец сиденья сорвался с горба продвинувшегося вперед верблюда и старик Шамиль упал на землю и сильно расшибся. Караван тотчас же вернулся в Медину».

С этих пор Шамиль уже почти не вставал.  Имам постоянно думает о том, что станет с семьей после его кончины. Силы покидали старого Шамиля. И кто же определяет — когда человеку умирать? Ведь поистине «…никто не умрет ранее предопределенного часа смерти». До последних дней своих имам молил и просил Всевышнего о прощении грехов, когда ангел смерти тихо посетил и забрал его душу в ночь с третьего на четвертое февраля 1871 года. «После того, как все мечты Шамиля исполнились, отведенный ему срок жизни закончился».

Последние часы (из книги Тарика Мюмтаза)

«…Увидев, что состояние Шамиля резко ухудшилось, его жены Заидат и Шуайнат сообщили об этом шейху Ахмеду ур-Руфаи. Этот благородный шейх, ставший духовным и верным братом Шамиля, тотчас же поторопился к больному. Когда он пришел, члены семьи Шамиля, стоявшие вокруг его постели, тотчас же вышли из комнаты. По просьбе Шамиля в комнате остался лишь сын Мухаммад-Камиль, которому едва исполнилось семь лет.

Войдя в комнату, шейх встал у изголовья Шамиля. Его взор, полный любви и грусти, был направлен на угасающие глубокие и спокойные глаза великого путника, собравшегося в свой последний путь, словно шахид, который предстал перед взором Аллаха, который еще не отдал душу и изо всех сил старался быть в сознании. В его голосе стонала самая грустная и страдальческая загробная музыка.

Шейх срывающимся от плача голосом обратился к Шамилю: «Эй, стоящий перед взором Аллаха брат, скажи, что Аллах один и кроме него другого не бывает!»

Шамиль, бывший в сильной горячке и готовясь предстать перед Аллахом, услышав обращенные к себе слова, с достоинством и внушительно повернул свою голову к шейху и, словно от глубокого сна открывая глаза, сделал рукой знак. Имам лежал на спине, а пальцы обеих рук были соединены у него на груди. Уважаемый и достойный путник, выходя в свой великий и вечный путь, последним усилием гаснущих глаз сделал знак, чтобы ему помогли. Когда его пальцы были освобождены, Шамиль вытянул руки вдоль своего тела и, подняв указательный палец правой руки, исходящим из глубины души львиным голосом и порывом произнес слова шахады. Эти глаза, полные света и огня, разгонявшие сон русских царей, годами громившие отборные их войска, угасали вместе с вечерним солнцем Медины. Перед волей Всевышнего упала грива Дагестанского Льва, который внушал страх сильным и реальным смертям и в самые драматические годы отгонял их от себя.

Во время этого «солнечного затмения», бросившего в темный зиндан осиротевший Кавказ, оставалось несколько минут до вечернего азана. Был четверг, двадцать пятого зуль-каида 1287 года по хиджре».

Сразу после утреннего намаза началось прощание с имамом. Жены Заидат и Шуанат, дочери Патимат, Наджават с супругом Давудом, Баху-Меседу и младший сын Мухаммад-Камиль с няней Вали-Кыз вошли в комнату и в почтительной позе стали вокруг покойного. В это время шейх Ахмед-ур Руфаи, взяв за руку маленького Мухаммада-Камиля, подвел его к дорогому телу отца и сказал: «Сынок, поцелуй праведную руку своего отца!» С сиротской скорбью и волнением ребенок, взяв обеими руками эту бесподобную руку, давшую высокое достоинство саблям и наводящую ужас на врагов, приложил к ней свои губы.

«Этот священный аромат, — сказал мальчику шейх Ахмед-ур Руфан, — бывает лишь у тех, кто достиг степени шахида. Несомненно, твой отец один из предводителей той группы святых шахидов, которые являются самыми любимыми для Аллаха!» Сказав это, он обнял осиротевшую голову ребенка.

Представитель османского падишаха в Медине шейхул-харам Хаджи Амин-паша после посещения семьи Шамиля, подойдя к покойному, начал лично контролировать процесс его омовения и одевания в саван. Взяв кувшин и участвуя в процессе омовения, шейхул-харам Амин-паша выполнил по отношению к Шамилю свои обязанности и продемонстрировал от имени султана его исключительное уважение к покойному.

«Слово об имаме Шамиле еще впереди…»

Летописец ал-Карахи в своей книге поместил воспоминания-свидетельства некоторых очевидцев того, что происходило в Медине после смерти имама Шамиля.

Например, шейх Ахмед ал-Мадани ар-Ригуни передал Хаджи Абдулле, внуку шейха Абдурахмана Сугури, свои впечатления о похоронах Шамиля, при которых многие горожане, провожая в последний путь имама, плакали и восклицали: «О султан ислама! О венец сражающихся за веру и защитник религии, смерть твоя — великое бедствие». К его телу столпилось на местности ал-Бакия ал-Гаркад, желая снискать благословения, неисчислимое множество народу.

Очевидец похорон Шамиля Абдурахман из селения Телетль писал: «На похороны имама Шамиля пришли большие алимы и другие известные люди города Медины. И джаназа-намаз (погребальный намаз) совершили в Равза, в мечети пророкаﷺ. Много людей оплакивало его. Женщины, дети, поднявшись на крыши домов, провожали имама, говорили, что смерть эмира людей газавата — большая беда. Перед тем как отнести тело на кладбище, собралось много народу. Было много желающих, готовых отнести тело Шамиля на кладбище Бакия, ибо от этого хотели получить воздаяние Аллаха».

Тем временем Гази-Мухаммад, продвигаясь в Хиджас тем же морским путем вдоль берега Красного моря, что и ранее его отец, пытался добраться до Медины. Однако вследствие преграждения дороги на Медину арабами-кочевниками ему пришлось плыть чуть далее и прибыть в Мекку. Здесь он узнал о смерти отца.

Всю свою жизнь Гази-Мухаммад находился рядом со своим отцом: в годы войны, в Калуге, Киеве, а вот проводить в последний путь своего родителя ему было не суждено.

Получив печальную весть, Гази-Мухаммад произнес: «Истинно, мы от Аллаха и к нему возвращаемся», а затем заплакал. Он стал произносить эту фразу и плакать до того, что его глаза покраснели и распухли. Затем он устроил поминки для всех паломников-дагестанцев и сказал им следующее: «Мой отец владел этой страной Дагестаном, и когда вы достигнете вашей родины, то требуйте от ее жителей, чтобы они совершили по нем заупокойную молитву и чистосердечно простили все то, чем он их огорчил». Затем Гази-Мухаммад сказал паломникам: «Истинно, я пленник русского царя, так помолитесь же за меня, чтобы избавил меня Аллах Всевышний от этого плена». Затем Гази-Мухаммад достиг Медины и посетил места паломничества, прежде чем посетить могилу своего отца». 

По свидетельству современников, Шамиля предали земле на вершине небольшого холмика, на месте, которое еще при жизни было выбрано самим имамом.

Рассказ одного из паломников, Мала Хусейна из селения Гимры, посетившего кладбище Джаннат аль-Бакия в конце XIX века, записанный и хранящийся у потомков, дает некоторую информацию о месте захоронения имама: «Могилы его (Шамиля) дочерей Фатимы и Сафии тоже находятся рядом с его могилой. После его (Шамиля) могилы — Фатима, далее Сафия, рядом могила Аббаса, дяди пророка Мухаммада, ﷺ, и Фатима, дочь пророка Мухаммадаﷺ. Между могилами Аббаса и Шамиля 4 шага, и это на восточной части от могилы Аббаса (да будет доволен им Аллах). Сзади них Къубба, где похоронены дочери пророка Мухаммадаﷺ». От себя добавим, что за могилой Аббаса находятся захоронения потомков пророка Мухаммадаﷺ, Зейн аль-Абидина, Мухаммад-Бакира, Джафар-Садика. Их небольшие скромные надмогильные камни можно видеть и сегодня. Исходя из вышеприведенного описания, местонахождение могилы Шамиля и его детей можно определить лишь приблизительно, поскольку в мае 1925 года по приказу короля Ибн Сауда все мавзолеи и высокие плиты на кладбище были снесены.

Так закончилась необыкновенная жизнь горца, начавшаяся в ауле Гимры и закончившаяся в священных местах Аравии.

Еще при жизни Шамиля, составившей целую эпоху, его имя стало легендой. В этой жизни было много побед и поражений, взлетов и падений, обретений и горьких потерь. Но при всем этом этот человек всегда оставался верным своим принципам, через все испытания проходил с достоинством. Он являлся основателем уникального для того времени государственного образования на Кавказе, которое было гораздо современнее и прогрессивнее в философии обеспечения жизни людей, чем многое из того, что окружало тогда имама и его имамат. Его реформы способствовали объединению горских общин, формированию общекавказского самосознания, утверждению государственности, порядка и права. Поистине, он был человеком государственного мышления.  

«Шамиля, попавшего в плен к противникам, Всевышний Аллах избавил от унижения и мести с их стороны. Они с почетом, выказывая большое уважение, доставили имама в свою столицу Петербург. Аллах при этом спас не только Шамиля, но также его семью и прочих домочадцев… Мало того, Всевышний принудил их безвозмездно действовать в пользу имама — в конце концов, они сами доставили Шамиля вместе с его семьей в священный город Мекку, куда, как известно, люди попадают обычно лишь с величайшим трудом».

От смерти Шамиль никогда не скрывался. Об этом свидетельствуют его боевая жизнь, многочисленные раны на теле. В самых жарких сражениях вокруг него гибли его сподвижники, родственники, ради спасения людей он жертвовал своими близкими, в том числе и старшим сыном на Ахульго в 1839 году. Видя бедственное положение вокруг, он и себе желал подобное, дабы не отстать от своих подчиненных. Но смерть всегда обходила его стороной.

Он был похож на Халида бин Валида, сподвижника пророкаﷺ, который, желая быть убитым в бою на пути Аллаха, врывался в самую гущу сражений, и на его теле не было места размером с ладонь, на котором не было бы следа от ранений. Но Всевышний Аллах предопределил ему умереть в своей постели никем не побежденным.

И Шамилю было уготовано не погибнуть в жестокой войне, не умереть в тоскливом плену, пусть даже почетном, а, совершив обязательный для каждого мусульманина ритуал, о котором он всегда мечтал, завершить свою удивительную жизнь в священном городе Медине, где покоился его любимец — пророк Мухаммад ﷺ.

Здесь, в Медине, медленно опускался занавес эпохи Шамиля, занесенной в скрижали всемирной истории. Люди провожали человека, всколыхнувшего человечество, оставившего ярчайший след в его памяти, давшего богатейший материал для писателей, поэтов, драматургов, композиторов, философов, политиков, которые писали и продолжают писать о его невероятном жизненном пути.

В далекой Медине уходила эпоха кавказского Шамиля. Его провожали как простого смертного, совершая обычные ритуалы, воздвигнув над его могилой простой камень. В своей летописи Мухаммад-Тахир ал-Карахи, отметил этот факт просто: «Шамиль погрузился во всякое благоденствие».

И сегодня Шамиль продолжает волновать ученых, поэтов, писателей, художников, политиков. Слово об имаме Шамиле еще впереди, а поэтому история человека-легенды еще не дописана.