Конституционный суд рассмотрел дело об отлове бродячих животных
07.12.2023 10:42Проблемы отлова и содержания безнадзорных животных есть не только в Дагестане, доказательством чего является новое постановление Конституционного Суда России. Выводы главного суда страны могут существенно изменить правоприменительную практику в стране и в Дагестане, в частности, т.к. теперь надо различать термины "безнадзорное животное" и "животное без владельца".
Причиной занятия безнадзорным скотом Конституционным Судом стала жалоба городского округа города Новодвинска Архангельской области.
Согласно пункту 1 статьи 231 Гражданского кодекса, если в течение шести месяцев с момента заявления о задержании безнадзорных домашних животных их собственник не будет обнаружен или сам не заявит о своем праве на них, лицо, у которого животные находились на содержании и в пользовании, приобретает право собственности на них.
При отказе этого лица от приобретения в собственность содержавшихся у него животных они поступают в муниципальную собственность и используются в порядке, определяемом органом местного самоуправления.
Государственное учреждение Архангельской области выиграло дело и взыскало с администрации города Новодвинска расходы на содержание отловленных безнадзорных животных в размере 299 667 руб. 10 коп.
Городские чиновники обратились в Конституционный Суд с претензией на то, что статья 231 Гражданского кодекса переносит право собственности и бремя ее содержания на местные органы власти помимо воли самой этой власти.
Суд употребляет примирительные политические термины:
«То обстоятельство, что органы местного самоуправления должны решать вопросы непосредственного обеспечения жизнедеятельности муниципального образования, не препятствует конструктивному взаимодействию между ними и органами государственной власти для успешного решения общих задач, напрямую связанных с вопросами местного значения…»
В постановлении Конституционный Суд указал, что основная цель местного самоуправления –
«это решение вопросов местного значения, владение, пользование и распоряжение муниципальной собственностью и тем самым удовлетворение базовых жизненных потребностей населения муниципальных образований как субъекта права на самостоятельное осуществление – непосредственно и через органы местного самоуправления – муниципальной власти, по своей природе являющейся властью местного сообщества».
Но генеральная линия размышления Суда идёт в тиле достойной толкователей римского права. Например, вот намёк взаимозачёт требований органов государственной власти и местного самоуправления:
«Местное самоуправление гарантируется правом на судебную защиту, на компенсацию дополнительных расходов, возникших в результате выполнения его органами во взаимодействии с органами государственной власти публичных функций».
Далее идёт юридический приём аналогии закона с заменой понятия обязанностей властей на право:
«Следовательно, порядок обращения с безнадзорными животными и находкой различается обязанностью по обеспечению ответственного отношения к животным и их содержанию, что обусловлено как спецификой этих объектов гражданского права, так и гуманистическими началами в регулировании обращения с животными.
Данное регулирование, таким образом, основано на предположении, что у безнадзорного домашнего животного может быть владелец и оно лишь временно оказалось без надзора. Определяя с учетом этого порядок действий после задержания животного, соответствующее регулирование в полной мере распространяется лишь на отношения, складывающиеся при задержании животного по инициативе лица, которое вправе, но не обязано совершить такое задержание, обнаружив безнадзорное домашнее животное. При этом лицо можетруководствоваться жалостью или симпатией к животному, другими гуманными соображениями.»
В связи с этим Суд оправдывает перевод законом права собственности и бремени на местную власть так:
«это правило носит субсидиарный характер и производно от частноправовых по своей природе отношений, возникающих в связи с задержанием животного, розыском собственника и возвращением животного ему».
Конституционный Суд констатировал пробел в Гражданском кодексе:
«Используя понятие «безнадзорные животные» («безнадзорные домашние животные») в статьях 225 и 230–232 ГК Российской Федерации, законодатель не определяет его в данном Кодексе. В Федеральном законе «Об ответственном обращении с животными и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» раскрыт и широко применяется термин «животное без владельца», обозначающий животное, которое не имеет владельца или владелец которого неизвестен (пункт 6 статьи 3).»
Конституционный Суд сделал важный анализ из принятых в разное время федеральных законов и пришёл к выводу, что «Животное без владельца» и «безнадзорные домашние животные» это два разных юридических института, но имеющих связь:
«Деятельность по обращению с животными без владельцев направлена в первую очередь на поддержание общественной безопасности как в смысле устранения возможной физической угрозы гражданам от таких животных, так и в смысле обеспечения санитарно- эпидемиологического благополучия…
То обстоятельство, что в число целей деятельности по обращению с животными без владельцев входит, помимо прочего, и возврат потерявшихся животных их владельцам (пункт 6 части 1 статьи 17 Федерального закона «Об ответственном обращении с животными и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»), служит учету прав и законных интересов владельцев животных и не меняет природу данной деятельности как деятельности в сфере общественной безопасности.»
Суд чётко указывает, что институт отлова животных без хозяина «напрямую не связан» с приобретением права собственности потерявшегося животного по статье 231 ГК.
И в итоге Суд делает вывод о том, что нельзя было применять статью 231 Гражданского кодекса о переходе права собственности на город при отлове животных для санитарной охраны:
