Туристический бум в Дагестане подтвердил, что культура имеет значение для экономики. Если не будет мест притяжения, то десятки поездов и самолетов не доставят сотни тысяч туристов. «НД» поговорило о развитии культуры через создание музеев с экс-директором городского музея Махачкалы Заремой Дадаевой.

— Можно прожить без музеев?

— Нельзя. Музеи важны для понимания, на какой точке развития мы находимся. Увидеть, что прошлое было, прикоснуться к его реальности и получить подтверждение этому. Правильно созданные экспозиции и метафоры дают импульс на новое понимание мира, осмысление его через жизнь предков. 

Однако музею важно не только сохранять наследие, но и задавать вопросы о современной культуре, показывать и собирать современность, предметы творчества и созидания людей, которые станут в будущем олицетворением нас с вами и нашего времени.  

Хотя… Будущее уже наступило просто оно неравномерно распределилось.

— Зачем тратить миллиарды на музеи?

— Ни один музей даже самый известный, в том числе Лувр, Эрмитаж, Метрополитен не являются самоокупаемыми. 

Музеи дают чувства национальной гордости. Это трудно оценить деньгами. 

Музей или выставка не должны быть обязательно дорогими или навороченными. Недавно сделали в Москве про Дагестан с экспозиционным оборудованием около 1,5 тонн. Можно сделать очень легкие и пронзительные выставки, и они ценятся гораздо выше, чем крупные, «тяжеловесные». 

— Каким должен быть современный музей?

— Музеи сегодня перестают быть авторитарными территориями, конкурируют за зрителя и переориентируются на событийную и образовательную функции. Музей — это современная культурная фабрика, где создаются смыслы. Это место, где экспозиции не только интерпретируют события, но еще и место, где можно пережить опыт. 

Важная сейчас проблема — внимание зрителя, его подключение. Со зрителем должен произойти инсайд и изменения. 

Прошлое находится на эмоциональном отдалении. Человек является проводником, через которого можно эмоционально прошлое переслать, чтобы испытать подлинные чувства. Игрушка маленького мальчика из неолита дотронется до сердца сильнее, чем тонны построенных документальных и подлинных экспозиций. Именно такие впечатления конструируют сегодня в своих проектах и экспозициях современные музеи и кураторы.

Красота мир не спасла. Общество подобно воску, и если сообщать ему тепло, оно меняет форму. 

— Вы за большие или за малые музеи?

— Я за музей, умный, прогрессивный, доброжелательный и современный. И это не всегда зависит от размеров или количества экспонатов в собрании. 

Вот, к примеру, благотворительный фонд Владимира Потанина много лет финансирует программу «Меняющийся музей в меняющемся мире», в которой музей, практически не имеющий фондов, как музей Махачкалы, который я возглавляла 15 лет со дня его основания, может неоднократно побеждать, обходя самые большие музеи страны. Главное, чтобы проект или инструментарий для его реализации был новаторским, жизнеспособным и современным. Благодаря этим победам у Махачкалы появился первый (и в целом первый в истории этого приложения) аудиогид на основе переосмысленного нами стихотворения искусствоведа Сталины Бачинской «Махачкала в перечне». 

Проект-победитель «Фрагмент занавеса № 16», посвященный культовому дагестанскому художнику Эдуарду Путерброту, дал возможность пригласить сюда одних из лучших экспертов, сценографов и кураторов в области современного театра и провести музейно-театральную лабораторию. А выставка театрального занавеса из шести театров Дагестана в Музее Махачкалы стала первой подобной в истории мирового музейного дела. Это очень вдохновляет, когда благодаря поддержке крутая идея воплощается в жизнь. 

Вот и в случае с постоянной экспозицией в городском музее, для которой предусмотрен круглый коридор шириной в два метра и которую не хотелось делать банальной, как у всех, а непременно через человеческое воспоминание, историю повседневности, вербатимы, ощущения, эмоции. Я придумала часть этого коридора сделать по типу камеры хранения, как на вокзале, ячейки такие в несколько рядов. Открываешь, а там стеклянные шарики с завода стекловолокна, которые помнят все махачкалинцы. В следующей ячейке — килька с тарашкой, дальше — лянга и альчики, в следующей — легендарный «рыбкоповский» хлеб (пусть и муляж). Емкость с песком и ракушками, тополиные сережки с назойливым пухом, ячейка со звуками города: «Рыба! Рыба!», «Молоко!», «Горячая баранья голова!». Дальше закрытая банка со знаменитыми махачкалинскими ветрами, листок со стихотворением «Махачкала в перечне», в котором перечисляется, из чего она состоит. И конечно, флакон с запахом акации. Старые горожане помнят этот сумасшедше-прекрасный аромат, которым весной была окутана Махачкала. И чтобы все можно было достать, потрогать, почитать, послушать. 

— В Дагестане в некоторых селах по два музея, а где-то ни одного. Почему так?

— Раньше культура обслуживала государственную идеологию, и много средств выделялось на создание местных и региональных музеев под копирку. В советское время было открыто много музеев при школах. Там собирали старую утварь, древние окаменелости животных и образцы минералов плюс политические атрибуты из жизни известных уроженцев села. 

Часть таких краеведческих музеев сохранилась, какие-то канули в Лету. С развитием туризма музеям в горах стало уделяться больше внимания. Есть надежда, что у дагестанцев возникнет подлинный интерес к своей истории и культуре.

— Бизнесу нужны музеи?

— Музей сегодня сам своего рода бизнес. Бизнес ощущений, впечатлений и опытов. За словами «музей», «галерея» в современном мире стоит особая статусность. 

Вот здесь, в доме-культур «Темп», изначально было предусмотрено пространство галереи, где будут проходить выставки дагестанских художников. 

Один из самых лучших ресторанов и несомненный фаворит туристов в Махачкале — «Ресторан-музей на Лермонтова». Поначалу меня как галериста и музейщика немного коробило, что посетители едят в пространстве музея. А потом я увидела, что ресторан (разумеется, я имею в виду хозяйку, Лейлу Багандову) очень серьезно и ответственно относится к заданной концепции. Редкие, подлинные экспонаты в музейных витринах, научное атрибутирование, пополнение коллекций, штатный экскурсовод. Люди приезжают в короткие командировки или почти сразу из столицы уезжают в горы, и не всегда посещают музеи, а там можно познакомиться с аутентичной кухней и увидеть часть народной культуры Дагестана. 

Прекрасный «Дом 15», в котором жили Гамзат Цадаса и молодой Расул Гамзатов, стал местом притяжения для молодых, творческих, и, как за ним закрепилось, хипстеров. Эти успешные кейсы, которые стали брендами далеко за пределами Дагестана, — ответ на Ваш вопрос.

— Дагестанский бизнес может прийти к таким экспертам, как вы, и просить сделать музей хинкала, урбеча, родного языка и т.п.? Есть ли рынок музейщиков в Дагестане?

— Почему нет? Мне интересно создавать новое при условии, что мне это будет интересно. С «Первой Галереей», «Музеем Махачкалы» было именно так. Кстати, к музейной составляющей и экспозициям «Ресторана-музея на Лермонтова» я тоже имею непосредственное отношение. Другое дело, что музей быстро не делается. У каждого музея своя история создания, своя стратегия, художественная политика, направление, своя миссия, зритель.

Туризм увеличил интерес к музеям в Дагестане. И это радует, не в последнюю очередь тем, что опосредованно немаленький уже сегмент дагестанцев, так или иначе связанный с туризмом, понимает важность музеев для отрасли. Культура путешествий включает в себя обязательный поход в музей. 

На сегодня туристическая музейная карта Махачкалы выглядит так: музей изобразительных искусств, Национальный музей, музей Махачкалы, Центр этнической культуры.

— Может ли Дагестан повторить подвиг Перми, где экономику края стали восстанавливать не через заводы, а посредством строительства культурного центра? 

— Для этого нужны такие же высококлассные организаторы и креаторы, которые смогут привлечь лучших художников страны и мира в Дагестан. Не уверена, что сейчас это возможно. А главное, здесь нет на это запроса, сверху и снизу. 

Пермь — это хороший и плохой пример одновременно. Человек, который это придумал, показал, что такое возможно и вполне работает. Но! Жизнеспособность подобных проектов зависит от многих компонентов. Социальное, эмоциональное, культурное благополучие, которое в свою очередь зависит от политического и экономического.

Махачкале необходимо суперкультурные истории придумывать. Превращать частные пространства в общественные и привлекательные для молодежи. 

А еще важно подумать, чтобы турист мог пройтись по историческому центру, по удобным тротуарам, посидеть на скамейках в тени деревьев возле старых домов плюс сервис, как в Баку и Тбилиси. 

— На выходных был в Дербенте. У входа в музей мужчина рекламировал выставку и командовал туристам «сюда иди». Можно ли поставить цель к концу года создать 20 новых музеев в Махачкале?

— Нет. Или это будут недомузеи, или мертвые сущности. Если только частные, с приглашением специалистов. Профессиональных музейных проектировщиков крайне мало осталось в целом по стране. 

Конечно, музеи важны для развития территорий. К примеру, трудно маме привозить детей из Степного поселка в центр Махачкалы, чтобы повести в музей или кукольный театр, допустим. Образовались целые районы города, которые можно обозначить как «культурные гетто», в которых крайне мало или вовсе нет культурных пространств. 

Количество можно увеличить, если, как в других городах и странах, разрешать многоэтажное строительство с условием выделения помещений под культурные пространства, как в жилом доме по ул. Оскара, где на первом этаже расположилась детская библиотека. Другое дело, чтобы эти пространства были живыми и в них ходили люди.

— Но у нас есть еще ведомственные музеи. 

— У нас есть музей в МВД, ФСБ, замечательный музей рыбной промышленности. Вроде аэропорт собирался создавать музей в бомбоубежище. Можно создавать любые музеи или выставки, например, ЖКХ, МЧС, железной дороги, строительства. Но все они обычно закрыты для публики. И нужны сами себе.

— Почему режим работы музеев в Махачкале совпадает с режимом работы других организаций и предприятий? Почему после работы на прогулке с детьми нельзя вечером зайти в музей?

— В Москве музеи работают до 19–20 часов, у нас до 18. Этот вопрос решается выделением дополнительного штата смотрителей и находится в компетенции учредителей музеев.