
Железнодорожный клад
17.05.2024 19:20На выходных «Институт города» нашел настоящий клад. После осмотра в Первой Махачкале депутатского сквера, где собираются поставить очередной памятник, неведомая сила завернула исследователя с улицы Мирзабекова в сторону станции Махачкала-Сортировочная, мимо заброшенного привокзального сквера, рядом с которым красуется баннер Минстроя, призывающий голосовать за благоустройство этой территории по проекту неизвестного автора. И еще не зная, что через час исследователь увидит, как выглядели эти же места 50 лет назад, его, словно магнитом, потянуло на перрон, где удача свела с молодыми сотрудниками депо, у которых было взято разрешение посмотреть изнутри дореволюционные боксы. В ходе разговора выяснилось, что свои знания местной истории молодежь черпает из уникального источника, который пришел работать сюда еще в 1978 году в возрасте 17 лет.
Благодаря чуду современной техники, свидетелю прошлого был сделан звонок, и выяснилось, что в настоящий момент, несмотря на больничный, машинист тепловоза — председатель цехового комитета профсоюза случайно оказался на работе и сейчас спустится во двор к одному из немногих в Махачкале памятнику Ленину, указывающему перстом в сторону Ленинкента.
Во двор вышел веселый мужчина, которого сотрудники радостно приветствовали рукопожатиями и взаимными шутками. «Касим Курбанович Джалаев», — представился он визитеру и, вспомнив пару цитат Гоголя, Некрасова и какого-то из ныне не живущих американских президентов, повел показывать депо исследователю.
— Это кузнечный пресс? — показал гость на вертикальный большой станок в небольшом помещении, с которого начинается депо.
— Нет, это кузнечный молот. Когда я пришел сюда в 1978 году, он уже здесь стоял. На нем работал дядя Вася Голубев. А вот здесь подавался и разогревался металл, — показывает на кузнечный стол с широкой вытяжкой. — По рассказам старых работников, кроме измерительного, здесь весь инструмент изготавливался.
Вышли в первый бокс с высокими потолками, но сразу свернули направо, в пустое помещение.
— Здесь стоял станок для заточки сверл, — ветеран показывает на отверстия в полу.
Подходим к длинному горизонтальному станку, от которого осталось стальное основание и огромный круглый зажим.
— Это токарный станок в полуразобранном виде, 30-х годов. По некоторым сведениям, он попал сюда из Ленинграда. Кстати, так же, как и наш памятник Ленину. На этом станке точились паровозные поршни. Наверху видите балку, до этого она была цепная, но я ее уже не застал. По рассказам старых работников, в 42-м году на этом станке работал 16-летний Вишняков, непризывного возраста.
В то время начальником депо был такой Котенко, я его тоже застал. Специального образования у него не было, но он был прекрасным организатором. Так вот, пришел генерал — директор тяги и спросил, кто работает за этим станком. Вишняков отвечает: «Я работаю». Генерал спрашивает: «А как вы ставите эти тяжелые детали?» Парень рассказал, что просит помочь уборщицу и вернувшегося с войны покалеченного сторожа. Генерал разворачивается к начальнику депо и говорит: «Если к утру здесь не будет стоять кран, то вы мне не нужны».
Дальше идем по цеху и Касим Курбанович показывает то место на полу, где стояли фрезерные станки.
— Работали сверлами диаметром около 100 мм. Здесь все сдавали на металлолом, и когда я это увидел, то сверло забрал. Оно мне не нужно, таких станков даже сейчас нет, которыми можно крутить это сверло. Но у меня сердце не позволило: ну, ребят, ну как на металлолом!? Люди же работали с ним.
— Само здание какого года?
— Махачкалинская дистанция пути существует с 1899 г. Инфраструктура стала строиться позже. Это здание ориентировочно 1904 года.
Проходим в следующее помещение.
— Вот здесь у нас был инструментальный цех. Здесь находился особо ценный инструмент, три верстака и мастер. За верстаком работал товарищ Рагозян. Дядька был суровый и строгий. Мне было 17 лет, я пытался как-то туда-сюда, а он мне «нельзя, не положено». Потом я только узнал, что он участник войны, боевой летчик. Я нашел его фотографию. Кстати, он был народным заседателем в суде, и его не любили за принципиальность.Об этом мне рассказывали мои ровесники по двору, которые попадали в суд.
Мы вернулись обратно в большое помещение с высоким потолком, колоннами, балками и длинными канавами между рельс, наполненными водой.
— Этот так называемая холодная секция. В 90-х годах пытались сделать здесь склад и закрыть ямы.
Мы пошли дальше к высоким воротам со стрельчатым верхом и остановились в арке у широкой кирпичной стены.
— В 50-х годах тепловозы уже стали длиннее, и они не помещались, поэтому вы видите, что ворота находятся чуть дальше от прежних створок помещения, так как пришлось сделать пристройку. Старые ворота заканчивались здесь, — Касим Курбанович показал на остатки чугунной петли.
Вернулись к входу и продолжили идти вдоль ям с водой.
— Вот эти четыре канавы еще в мое время использовались для ремонта паровозов, которые занимались развозкой воды.
Мы перешли в следующее, почти такое же большое, помещение, где непосредственно ремонтировались поезда.
— У локомотива есть периоды технического обслуживания. ТО-2 производится раз в пять суток: заезжали сюда на канаву и слесари осматривали тепловоз. ТО-3 проводится раз в 45 суток, для этого нужно гнать поезд в Дербент.
Касим Курбанович показал на отверстие.
— Отсюда каждую пятницу в 17:00, после окончания рабочего времени, сварщик дядя Вася, рыжий, как огонь, подсоединял толстый рукав к стоявшему снаружи паровозу и паром обдавал каждую канаву. Эта вода стекала в специальный резервуар. Оттуда попадала на очистные, где разделялась на масло и на обычную воду, которую потом сливали в общую городскую канализацию. Система работала как часы.
Возвращаясь к выходу, Касим Курбанович рассказал про свой трудовой путь.
— Чтобы стать помощником машиниста локомотива, необходим был 3-й слесарный разряд. Поэтому все, кто приходил работать на поезд, сначала шли сюда, на канаву, учились менять колодки, регулировать, смазывать и прочее. Если сдавали третий разряд, то следом шла трехмесячная стажировка помощником машиниста.
— А что вы заканчивали — училище или техникум?
— У меня нет специального образования. Я здесь работал, слесарем. Мне закрепили наставника, и потом я сдал квалификационный экзамен на 2-й разряд, а затем на 3-й. Ушел в армию, отслужил два года и пришел сюда же. Когда вернулся из армии, Голубев даже расплакался, говорит: «Ты вернулся к нам». Я ему говорю: «Дядя Вася, конечно же, я вернулся». В отделе кадров работал Богданов, который сразу отправил меня стажироваться помощником машиниста, так как у меня уже был 3-й разряд. Я попал к ныне покойному Малышеву Николай Васильевичу и у него набирался опыта.
Мы снова вышли во двор. Касим Курбанович показал мне на одноэтажное строение.
—Здесь находились котельщики. А вот здесь вальцовочный цех с немецким станком, который попал к нам по репарации. Этот станок беспощадно порезали на металлолом, меня жаба до сих пор давит за это. Я каждую вещь, которую они пытались продать, забирал домой, но меня из дома за это тоже скоро выкинут (смеется).
Далее мы прошли к кубическому одноэтажному зданию с архитектурными башенками. Это проходная, которая была построена более 100 лет назад, а теперь здесь молитвенная комната. Рядом на земле остатки железа, оставшегося от накатных ворот, так как здесь раньше заезжали автомашины с запчастями.
Обсуждая архитектуру зданий Махачкалинского участка железной дороги, Касим Курбанович отклонился за много километров в сторону аэропорта «Уйташ» и рассказал про здание, о котором писало «НД».

Каменный дом Есть много работ о роли случая в исследованиях. Например, в химии ... 09.06.2019
— Это здание использовалось, как вокзал и интернат для детей путейцев. Работники железной дороги на своих участках жили в путевых казармах. К этой казарме давался также участок земли под огород. На каждого дорожного мастера определялись 12–15 км пути в одну сторону и в другую. В свободное время путевая казарма — приусадебный участок. А дети со всей дороги уже учились вот в таких интернатах.
Сам Касим Курбанович учился вначале в школе №85, которая была построена вместе с железнодорожной инфраструктурой еще до революции. На крыше школы даже были украшения в виде жестяных маковок, как на церквях.
По просьбе незваного гостя Касим Курбанович продолжил экскурсию с внешней стороны, возле железнодорожного полотна, так как хотелось узнать, как работал «кругляш», на котором разворачивали тепловозы и загоняли в депо.
— Здесь раньше был мост?
— Мама рассказывала, что на собрании железнодорожников подняли вопрос о строительстве моста, так как работники нефтебазы, сокращая путь, часто попадали под поезда. Мост построили в 60-е годы.
Касим Курбанович обратил мое внимание на то, что второй этаж администрации локомотивного депо был надстроен в 77-м году.
Мы прошли вдоль здания на запад и остановились на углу, где начинается стена непосредственно ремонтного цеха. Касим Курбанович показал на крышу, украшенную кирпичной колонной с ложными арками.
— В 60-е годы Хрущев приезжал в Махачкалу, и его поезд останавливался там, где сейчас мост на Редукторный, напротив Анжи-базара. Я еще тогда не родился, а вот мой старший брат был на руках у мамы, которая, как и другие, пошла смотреть на Хрущева. Она вспоминала, что из-за спины кто-то кинул в Хрущева помидор, потом полетели яйца. Хрущев зашел в поезд и уехал, а маму с моим старшим братом на руках задержали. Моему отцу, коммунисту, начальнику смены железной дороги, орденоносцу, пришлось идти в отделение милиции и освобождать супругу с сыном. Я не могу чем-то подтвердить это, но, по словам старых работников, это произошло после того, как Хрущев потребовал убрать вот эти самые колонны. Я потом спрашивал у стариков, а почему их не убрали? Они говорят, что Хрущева самого потом убрали.
Мы вышли к ровному кругу, заполненному грязной водой, от которого, как от центра, шли веером железнодорожные пути к большим воротам боксов депо.
—Это тот самый поворотный круг. Если вы внимательно присмотритесь, то в воде, в самом центре, увидите стержень, на котором и крутился этот круг. Сверху он зажимался шайбой миллиметров так на сто толщиной. Поворотный круг насаживался на этот стержень, а внизу у него были колеса, которые ходили по круговой рельсе. Он приводится в движении несколькими моторами. А до этого здесь всегда дежурила специальная бригада, которая бревнами, как рычагами, поворачивала этот круг. Локомотив заезжал на круг, и его поворачивали в сторону бокса, куда его нужно было загнать. Сдвоенные локомотивы расцепляли и заводили одновременно в разные боксы. Ну, потом этот поворотный круг тоже сдали на металлолом.
— Сейчас хотят благоустроить сквер напротив вашего депо. Нельзя ли там поставить какой-либо старый локомотив, чтобы дети видели историю? Вон у вас здесь сколько их ходит.
—У нас был старый паровоз с котлом, который топился углем, у него была труба, как у старых паровозов. По указанию Управления дороги Ростова был порезан на металлолом.
Наш начальник депо, он еще жив, ему уже за 80 лет, Галимов Вагид Магомедович, говорил: «Я так жалею, что поддался приказу и отдал этот локомотив». А там его порезали на металлолом. Этот локомотив отапливался паром, давал тепло только построенной пятиэтажке железнодорожников, как передвижная котельная. Но в Дербенте стоит сохраненный старый паровоз, правда, не в городе, а на путях. Ну, а как вы 120 тонн в парк потащите? Если попадете в Дербент, посмотрите, у них есть что-то вроде музея, я какие-то даже экспонаты 38-го года пересылал к ним.
— А почему в Махачкале у нас нет музея или комнаты славы железнодорожного транспорта, где можно было бы посмотреть фото, какие-то инструменты?
— Нужен человек, который этим будет заниматься. А мне уже седьмой десяток. Кто-то это должен собирать куда-то. Когда пытались сдать на металлолом, я забрал большой чугунный уровень 1948 года. Я не знаю, что там внутри, но он очень точен и делает измерения сразу в двух плоскостях. С помощью этого уровня устанавливали котел в паровозе, ну примерно, как сейчас настраивают барабан стиральной машины, чтобы он ровно стоял.
Мы подошли к круглой башне, украшенной стрельчатыми окнами, и зашли через невысокую дверь. Это остатки водонапорной башни, построенной в 1906-м году.
— Обратите внимание на лестницу. Она залита вместе с этим зданием из бетона. Раньше наверху стояла огромная цистерна с водой, которая огибала трубу от печи, установленной в центре. Приходил человек и подбрасывал в топку угля, чтобы вода не замерзала.
Вернулись во двор. Зашли в бывший сварочный цех, который сейчас служит раздевалкой и душевой. Потом, обогнув это здание, поднялись по отдельной лестнице на второй этаж в кабинет с табличкой на двери «Совет Ветеранов ТЧП Махачкала ТЧЭ Дербент. Председатель С. В. Поляков Борис Петрович».
Касим Курбанович рассказал, что железная дорога выделила это просторное помещение для встречи ветеранов. В центре — длинный старый стол, а вместо стульев сиденья из клуба. Позади хозяина кабинета стена, украшенная длинным рядом кубков и медалей железнодорожников-спортсменов. На противоположной стене размещены фотографии работников депо.
— В позапрошлом году мы отметили 120 лет Дербентскому депо. Когда они показывали свой архив, я чуть не плакал: у них были люди, которые занимались сохранением документов и фотографии. А я, когда стал председателем профкома в 2005 году, свой архив и фотографии чуть ли не на свалке собирал. Я говорю: зачем вы это выкидываете, а они мне, мол, этих людей никто не знает. Я знаю, что их никто не знает, но это же история!
С этими словами на стол перед визитером были положены старые папки с фотоальбомами, советскими газетами и кадровыми бланками, на которые были наклеены сотни фотографий паспортного формата. Это были неизвестные лица из другой эпохи. В гимнастерках, буденовках, косоворотках, черных шинелях. Тут же лист голубой плотной бумаги со списком эвакуированных и годом рождения. Остатки советских военных плакатов о том, как ставить противотанковые заграждения.
— Мне хочется собрать сейчас стариков и показать им эти фотографии, чтобы хотя бы кто-то вспомнил фамилии, записать их.
На более поздних фотографиях — железнодорожники на собраниях, за работой, на субботниках, в цеху, во дворе, в буфете, в клубе, возле советских локомотивов. Здесь рядовые рабочие, начальники, дежурные.
— Вот он наш поезд, который у нас забрали в Ростов, — показывает Касим Курбанович хорошо сохранившуюся фотографию черного локомотива с трубами и большими колесами, соединенными рычагом.
На фото сохранились те самые станки, кузнечный молот, фрезер и даже сварочный цех.
Естественно, что проект «Институт города» интересовали кадры старой Махачкалы. Тут нашлось несколько фотографий, сделанных в 80-е годы, как раз того круга, где соединяются улицы Мирзабекова и Магомедтагирова.
— Там раньше не было никакого сквера, шла канава с речкой, которую потом в трубу загнали и засыпали. Этот участок относился к нашей железной дороге, поэтому мы проводили субботники там. Если внимательно присмотритесь, то увидите со стороны улицы Каммаева железную дорогу, которой уже нет. Когда убирали это полотно, взрывали бетон зарядами. Тут надо вспомнить, что в районе старого аэропорта функционировало депо, обслуживавшее узкоколейку, которая шла вдоль моря до самого Сулака. С помощью нее собирали рыбу и отправляли на фронт. В детстве мы ждали подхода этих небольших тележек, чтобы на них докатить до «Черных камней» на рыбалку. Сейчас этой дороги уже нет.
Есть фото старой летней концертной площадки, которая была в сквере перед депо. На фото видна сцена с навесом в виде ракушки, пионеры летом, а зимой новогодняя елка.
— В нашем сквере была концертная площадка и фонтан. У нас был самый лучший клуб в Махачкале. Когда у всех были деревянные лавки, у нас уже были кресла. Его поломали в девяностые, потом выделили сумму на постройку нового, ну, и все закончилось как обычно.
P.S. Чтобы коллекция Касима Курбановича не пропала, проект «Институт города» договорился с студией «Сурат» о сканировании всех фотографий и документов.

77% населения Дагестана обеспечено качественной питьевой водой
пресс-конференция министра строительства
07.02.2025 00:00
Директора «Махачкалаводоканал» подозревают в коммерческом подкупе
Следственный комитет
06.02.2025 23:13