«Количество оправданных лиц и лиц, в отношении которых прекращены уголовные дела по реабилитирующим основаниям, на протяжении ряда лет снижается. Данный показатель ниже показателя 2014 года в 1,4 раза и ниже 2007 года в 7,5 раза (353)», — сообщил судья.

Он пояснил, что с каждым годом в суды направляется все меньше уголовных дел, не имеющих так называемой «судебной перспективы вынесения обвинительных приговоров».

«Такие дела, как правило, прекращаются на стадии следствия. Кроме того, с каждым годом увеличивается количество уголовных дел, направляемых в суды для рассмотрения в особом порядке принятия решения при заключении обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве. В 2015 году таких дел рассмотрено 5,840 тыс. (72% от всех рассмотренных дел), что значительно превышает показатели прошлых лет (22% в 2008 году, 53% в 2011 году)», — рассказал председатель Верхсуда.

В реалиях нашей республики с определенными методами работы некоторых правоохранителей (признательные показания получают под пытками) эти цифры могут быть показателями неспособности следствия к действительному раскрытию преступления.

За низкое и некачественное отправление правосудия были привлечены к дисциплинарной ответственности девять судей, из которых двое — председатели райсудов. Трое судей после проверки Верхсуда состояния отправления ими правосудия и выявления допущенных нарушений, с очевидностью не совместимых с высоким званием судьи, сами ушли в отставку. Дано согласие на возбуждение уголовного дела в отношении районного судьи за вымогательство взятки.

Уменьшилось на 4% количество приговоров по уголовным делам коррупционной направленности (осужден 221 человек против 235 в 2014 году).

В заключение своего выступления Мирзаев сообщил, что в 2017 году должно начаться строительство нового здания Верхсуда, проектные и изыскательские работы завершены, сейчас проект находится на экспертизе. Оно разместится вдоль старой автотрассы Махачкала — Каспийск, напротив ипподрома, со стороны моря на площади 12000 кв. м.

«Теневой бизнес» их сохранился

Глава республики Рамазан Абдулатипов, взяв слово, «обозначил некоторые политические вопросы». Он в очередной раз в привычной ему манере напомнил, что не так давно в Дагестане все вопросы решались «крутыми».

«Я тогда говорил, что они не круче круто сваренных куриных яиц. В 2013 году, когда я был назначен, один управлял на севере, другой — на северо-западе, третий — в Дербенте, вся власть в Махачкале была у одного. Это все вело к ослаблению государственной власти и привело к появлению экстремистов-террористов», — сказал он.

Как отметил Абдулатипов, при нем 90% глав были сменены, и каждый раз приходилось проводить «спецоперацию по освобождению» кресла муниципального чиновника. Далее Абдулатипов сказал, что в результате совместной работы в Дагестане уже более двух лет нет террористических актов. Про взрыв на Джемикентском посту (15 февраля этого года террорист-смертник привел в действие бомбу, погибли двое, 17 получили ранение. — «НД») он сказал, что это был не теракт, а «большая трагедия» (подробно об этом — в статье «Не было теракта. И не будет?!», «НД» №6 от 19 февраля 2016 года).

Источником терроризма глава считает «теневую экономику». «В администрации была отдельная комната, где штамповали «зеленки». Мы не можем найти свободного участка для строительства детского сада, в то время как 240 гектаров земли находятся у родственников бывшего главы», — сказал Абдулатипов. По его словам, кого-то посадили, кто-то бежал, но их теневой бизнес сохранился.

Рассмотрение около 200 тысяч материалов — огромный труд, оценил глава и добавил, что «есть и заказные решения, но их немного».

После завершения итогового совещания Руслан Мирзаев (на фото слева) поговорил с журналистами. Ниже приводим беседу председателя Верхсуда с корреспондентом «НД».

— На совещании вы говорили о решениях судей о сносе незаконных строений. Но большое количество самовольных строений, наоборот, легализуется через суд. Как обстоит с этим дело?

— Позиция Верховного суда России по этому вопросу четко определена: необходимо максимум «сузить горлышко» для этого процесса, поскольку при этом подменяется орган местного самоуправления. Если человек хочет строить на своем участке и ему не дают разрешение, то он должен обжаловать отказ муниципалитета в суде до начала строительства. В случае когда отказ необоснованный, суд обяжет выдать ему необходимое разрешение.

Подтверждать право собственности на объект через суд считаю неправильным. По таким делам суды должны отказывать в иске, поскольку истец минует досудебный порядок урегулирования споров с органом местного самоуправления. Кроме того, суды ограничиваются проведением экспертизы на безопасность нового здания. Хотя такая проверка должна проводиться более широко и учитывать, соответствует ли эта постройка архитектурному облику квартала, градостроительным нормам, уровню инсоляции.

В то же время бытует мнение, что суды не выносят решения о сносе. У нас таких решений очень много, просто их никто не исполняет.

«Добровольно-принудительно»

— Из озвученной вами статистики доля оправдательных приговоров составляет меньше одного процента. Этот показатель свидетельствует о репрессивном характере судебного органа?

— Такой низкий показатель — это не хорошо и не плохо. Это простые цифры, которые говорят о том, какая у нас форма судопроизводства. Если сравнивать с зарубежными странами, то там такой процедуры, как возбуждение уголовного дела следователем и последующее его прекращение самим следователем, нет. Возбуждение дела и отказ там проходит через суд. У нас же форма судопроизводства другая. К нам дела направляют с обвинительным заключением. Иначе говоря, если следователь видит, что там будет оправдательный приговор, дело в суд не направит. Оправдательный приговор — брак в их работе. Никакой репрессивности не усматриваю.

Кроме того, относительно недавно появился и такой порядок: обвиняемый может не признавать свою вину, но он в принципе не хочет спорить с государством и подписывает соглашение, попросив рассмотреть дело в упрощенном порядке. При этом наказание он получит не выше 2/3 максимального срока. Таких дел, как я уже говорил в докладе, 72%. На суде доказательства не исследуются, судья только назначает наказание.

— Это в том случае, если обвиняемый согласен признать вину. А когда он на суде говорит, что его заставили под пытками подписать признательные показания? Но прокурор все равно приводит эту «явку с повинной» как доказательство вины и даже демонстрирует присяжным подпись под заявлением. Как должен оценивать такое доказательство судья?

— Адвокат, как оппонент, может точно так же демонстрировать медицинские документы, где зафиксированы синяки, ссадины и другие полученные увечья. Это суд оценивает по своему внутреннему ощущению. Могу привести пример из своей практики, когда я был следователем. Поймали одного рыбинспектора за взятку. Собрали материал и дело передали мне. На допросе он мне признался, все рассказал и подписал. А потом вдруг неожиданно закрылся и начал везде говорить, что следователь Мирзаев его избивал. Поэтому всё зависит от конкретики каждого дела, от того, какие другие доказательства приводят стороны.

Судьи присяжных не опасаются

— Летом прошлого года «НД» публиковало материалы, где мы говорили с прокурором и адвокатом о суде присяжных. Они сошлись на том, что этот инструмент необходим, но с некоторыми изменениями. По вашему мнению, суд присяжных в том виде, какой он есть, идеален или его надо реформировать?

— Суд присяжных ждет реформа. Скорее всего, увеличатся категории дел с их участием, они распространятся на районные и городские суды, количество заседателей, возможно, сократится. Но суд присяжных нужен. Мы, судьи, этой формы не опасаемся. Единственное, нужно создать условия для их работы, чтобы они были ограждены от влияния извне — со стороны как защиты, так и обвинения. У нас в зал суда присяжные входят из отдельного входа, но за стенами суда они предоставлены сами себе. В других странах присяжных на целые месяцы помещают в гостиницы, чтобы у них не формировалось мнение извне, и никого к ним не допускают.

Я — за суд присяжных. На таких процессах проявятся лучшие качества адвоката и прокурора. Для судей ситуация полегче, основной вопрос — виновен или нет — решают присяжные. Но надо отметить, что присяжные подвержены больше эмоциям, и, как показывает мировая практика, процент ошибочных решений у них больше.

— Действие моратория на смертную казнь, по вашему мнению, все еще актуально в стране или его необходимо отменить для уменьшения количества преступлений?

— Здесь я политику государства поддерживаю, считаю ее правильной. Человек живет в обществе, и в любом его поступке всегда есть доля вины самого государства. Вот он родился. Может, жил впроголодь. Государство должно обеспечить население, чтобы гражданин мог получить достойное образование, работу. А те, кто выбрал преступный путь, — видимо, в их отношении что-то упустили родители, государство недоглядело.

— В июне прошлого года судья Махач Алиев был заподозрен в вымогательстве взятки. Как сейчас обстоит с ним дело?

— В отношении него председатель Следственного комитете России Александр Бастрыкин попросил разрешения на возбуждение уголовного дела по вымогательству взятки. Такое согласие Квалификационная коллегия дала еще в ноябре прошлого года. Махач Гимбатович обжаловал это решение в Высшей квалификационной коллегии, но там эта жалоба была отклонена. Сейчас материалы находятся в СКР. Они должны нам сообщить о возбуждении дела, но пока такой информации не поступало.

«Судьи перегружены»

— Вы сказали, что на одного судью приходятся 620 дел в год. Адвокаты жалуются, что судьи сверхзагружены, особенно в Советском суде Махачкалы, и что даже из-за этого в судах теряются материалы дела. Судьи и вправду перегружены?

— Если 620 дел разделить на рабочие дни, то получится, что судья в день рассматривает по 3—4 дела. Это неправильно. Это перегруз. А у Советского райсуда самая большая нагрузка. Но дагестанским судьям грех жаловаться. В других регионах России нагрузка еще больше.

Но здесь вот какая ситуация. Есть научно обоснованные, выведенные нормы нагрузки. Теперь их должно утвердить правительство. Оно не может этого сделать, так как придется расширить штат судей. А это дополнительное финансирование, расходы. В связи с этим вопрос тормозится. Но есть у нас и райсуды, где нагрузка недостаточная, они рассматривают по 5—6 дел в месяц. На меня как на председателя Верховного суда республики возложены обязанности по выравниванию нагрузки. В Советском райсуде при мне штат был увеличен на четыре судьи и доведен до 19, в плах прибавление еще одного.

— В редакцию часто обращаются граждане с жалобой на решение суда, которое было принято в их отсутствие, они не были извещены о судебном процессе. Что можете посоветовать таким людям?

— Прийти в суд или нет — право ответчика. Если же он не был извещен о предстоящем суде и суд вынес решение, ему надо писать жалобу о восстановлении сроков. Мы уже проверим, есть извещение или нет. Сделать это легко. И в случае нарушения дело будет пересмотрено. Но для этого нужна жалоба.

Фото: Руслан Алибеков