Глава Дагестана назвал взрыв на посту ДПС «отголоском прошлого»

15 февраля на посту ДПС «Джемикентский» в Дербентском районе смертник взорвал начиненную взрывчаткой «девятку». В результате взрыва погибли два человека и 17 получили ранения. Но это был не террористический акт, считают правоохранительные органы. Юристы и правозащитники видят в такой трактовке нежелание «портить статистику». По следам произошедшего «Новое дело» спросило экспертов, почему спустя три года в республике снова начали взрываться смертники, как это связано с действиями российской армии на Ближнем Востоке и можно ли дальше верить властям, обещавшим положить конец взрывам.

Хронология

Примерно в 9.00 к посту подъехал автомобиль ВАЗ-2109, который полицейские попытались остановить для проверки документов. В этот момент машина взлетела на воздух, а через мгновение огонь перекинулся на стоявшие рядом автомобили. На видеокадрах с места происшествия в первые минуты после взрыва не видно полицейских на фоне горящего транспорта. На других кадрах женщина оттаскивает на безопасное расстояние мужчину с тяжелым ранением ноги и просит вызвать «скорую помощь». Подальше от них на переднем сиденье автомобиля сын пытается оказать помощь матери, которая находится без сознания с серьезным повреждением шеи.

По данным Минздрава РД, в результате взрыва погибли два человека и 17 были ранены. Госпитализация потребовалась 14 пострадавшим. Как сообщили в ведомстве, погибших могло быть больше, если бы не оперативная эвакуация пострадавших на машине Центра медицины катастроф, которая круглосуточно дежурит на «Джемикентском» посту. Они были размещены в больницах Дербента, Дагестанских Огней и поселка Мамедкала. Медпомощь раненым оказывала бригада специалистов из Махачкалы. Среди пострадавших 8 военнослужащих, в том числе сотрудники полиции из Мордовии. Погибшие — 25-летний лейтенант полиции Давид Фатахов и прикомандированный из Мордовии 36-летний капитан полиции Юрий Святкин. У Фатахова остались супруга и ребенок, у Святкина — супруга и двое несовершеннолетних детей. Власти Дагестана окажут семьям погибших материальную помощь в размере 500 тысяч рублей.

Пострадавшим с ранениями тяжелой степени выплатят 250 тысяч рублей, средней степени — 150 тысяч рублей, легкой степени — 100 тысяч рублей. Глава Мордовии Владимир Волков заявил, что поможет семье погибшего капитана Святкина погасить ипотечный кредит. А глава Дагестана Рамазан Абдулатипов заявил, что взрыв — «отголосок прошлого» и такие акции не будут повторяться. «Самое главное — и Дагестану, и России дать сигнал о том, что это отдельные отголоски того страшного периода в истории Дагестана. Это не будет иметь продолжение, потому что дагестанцы знают этих убийц, в Дагестане борются с ними, в Дагестане не боятся их. Это очень важно подчеркнуть сегодня», — заявил глава республики.

На следующий день после взрыва Абдулатипов на встрече с журналистами 16 февраля сообщил о гибели одной из пострадавших — 53-летней жительницы Дахадаевского района. Она получила осколочное ранение головы и находилась в коме после инцидента. Позже пресс-служба главы республики опровергла эту информацию, заявив, что врачам удалось спасти жизнь женщины.

НАК подтвердил, что взрывное устройство на основе двух артиллерийских снарядов мощностью в 30 кг в тротиловом эквиваленте находилось в салоне «девятки». Уголовное дело было возбуждено по статьям УК РФ: «покушение на убийство», «посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа», «незаконный оборот взрывчатки» и «умышленное уничтожение имущества». Его расследование взял под личный контроль прокурор Дагестана.

В день взрыва Абдулатипов рассказал, что за рулем взорвавшегося автомобиля находился бывший студент одного из вузов Астрахани, который уже попадал в поле зрения правоохранительных органов. По версии следствия, он последний, кто покупал этот автомобиль. Портал «Lifenews» со ссылкой на источник в правоохранительных органах сообщил, что смертником является студент Астраханского медицинского университета А. Талибов. Позже издание опровергло собственную информацию и со ссылкой на результаты экспертизы сообщило, что это был не Талибов, а член бандгруппы «Южная» 25-летний Магомедали Мурлиев. Но, как заявили «Новому делу» в Следственном управлении СКР по Дагестану, личность смертника все еще не установлена, проводится генетическая экспертиза.

Российские СМИ со ссылкой на свои источники сообщали, что за взрывом стоит «южная» бандгруппа, действующая в южной части республики. 16 февраля в доме ее главаря Абутдина Ханмагомедова в Дербенте путем подрыва было обезврежено взрывное устройство. Дом при этом был полностью разрушен. Летом 2015 года Ханмагомедов и боевики «южной» бандгруппы присягнули на верность ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация). По версии следствия, они причастны к обстрелу группы отдыхавших близ крепости Нарын-Кала в Дербенте, когда погиб один человек и 12 были ранены. Бандгруппе также инкриминируют убийство гадалки и обстрел пожарных в Дербентском районе.

Аполитичные террористы

Несмотря на факт самоподрыва и сработавшее взрывное устройство, инцидент не был квалифицирован как теракт. Глава республики объяснил это тем, что от организаторов взрыва не поступало каких-либо политических требований и заявлений по этому поводу. По его словам, преступление было направлено против сотрудников правоохранительных органов, которые дежурили на этом посту.

Адвокат Расул Кадиев видит в этом нежелание правоохранительных органов и руководства республики «портить статистику». По его словам, Уголовный кодекс действительно требует связывать цели таких преступлений с политикой. В статье 205 УК РФ «Террористический акт» говорится, что совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях — наказываются лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет.

Тот факт, что подорвавшийся в машине оказался сторонником ДАИШ (ИГИЛ), а также сообщение о том, что эта группировка взяла взрыв на себя, являются достаточным основанием квалифицировать преступление как теракт.

Причина такого упорного нежелания правоохранительных органов и руководства республики признать это преступление террористическим актом кроется в нежелании в полной мере взять на себя ответственность за судьбу пострадавших в соответствии со ст. 18 ФЗ «О противодействии терроризму». Кроме того, никто не хочет «портить статистику». Терактами не были признаны ни взрыв поста «Аляска» в мае 2012 года, ни взрыв Северного поста в Махачкале в сентябре 2009 года, ни взрыв возле Управления судебных приставов в мае 2013 года, ни самоподрыв женщины рядом с Центральной площадью Махачкалы в июне того же года.

По словам Кадиева, подобная позиция бьет по антитеррористической безопасности, так как разрушает систему ценностей жителей республики. Никто не посмеет взять в руки оружие и оказывать сопротивление террористическим группам, считает адвокат, если в случае ранения или смерти государство откажется признавать общественный интерес в действиях гражданина. Подобные ценностные установки для граждан лучше всего помогают бандитам и террористам подчинять не только отдельных людей, но и целые села.

«Об умышленном причинении вреда обществу и государству пока речь не идет. Однако очевидно, что действия дагестанских властей явно не соответствуют заявленным целям. Если дагестанские власти вместе с правоохранительными органами боятся испортить себе репутацию «террористическим актом», а заодно боятся потерять туристов, которые должны хлынуть на Кавказ из-за закрытия турецкого и египетского направлений, то, наверно, надо думать, как компенсировать негативные последствия.

Для этого власти могут взять обязательство выплачивать компенсации жертвам преступлений, совершенных бандами или НВФ, и установить подобную норму в качестве закона Республики Дагестан. Тогда у туриста будет хоть какая-то гарантия. То же самое следует распространить на любого жителя республики, который стал жертвой НВФ», — отметил Кадиев.

Отметим, что дело пострадавших во время вооруженного нападения на крепость Нарын-Кала в Дербенте тоже не переквалифицировано из «покушения на убийство» в «террористический акт». Как сообщили в Следственном комитете республики, дело заведено по трем статьям: «незаконный оборот оружия», «убийство», «покушение на убийство». Напомним, что пострадавшие давали пресс-конференцию в «НД», где требовали материальную помощь за все понесенные расходы на лечение.

Двое из раненых обратились с просьбой о помощи в правозащитный центр «Мемориал», где ведется сбор необходимой документации. «К нам обратились молодой человек, получивший ранение в бедро, и мужчина, у которого автомобиль попал под обстрел. На момент обращения у них не было документа о признании их потерпевшими. Вот ждем, пока они получат необходимую справку», — сказал сотрудник правового центра Сиражудин Дациев.

ИГИЛ наступает на Кавказ

Ученый-кавказовед, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Ахмет Ярлыкапов считает, что эта активизация террористов на Кавказе закономерна. По его мнению, начиная с 2013 года много боевиков уехали в Сирию из Дагестана и Кавказа. Поэтому количество терактов снизилось. Но в конце 2014-го и начале 2015 года происходит смена тактики ИГИЛ.

Наряду с привлечением новых людей с Северного Кавказа они делают ставку на налаживание собственных сетей на Северном Кавказе. В основном за счет отъема существующих сетей у Имарата Кавказ (запрещенная в России террористическая организация). Таким образом, к концу 2015 года происходит становление того самого ИГИЛ на Северном Кавказе.

«Декабрьское нападение на жителей Дербента у крепости Нарын-Кала и нынешний теракт, к великому сожалению, говорят о том, что Исламскому государству удается налаживать свою сеть на Северном Кавказе, пусть и не в полной мере, как они хотели бы. Хуже того, им удается получать финансирование. Проводить теракты без достаточного финансирования невозможно», — считает Ярлыкапов. По мнению эксперта, ИГИЛ наладило поставки финансов на Северный Кавказ.

Ахмет Ярлыкапов считает, что активизация боевиков на Кавказе не связана с действиями российских войск в Сирии. «Прямой связи здесь нет. К такой деятельности они рано или поздно пришли бы. Вся логика действий с 2013 года и с вытеснением Имарата Кавказ и налаживанием собственных сетей вела к тому, что люди в ИГИЛ будут вести террористическую деятельность вне зависимости от того, участвует Россия в войне в Сирии или нет. Россия для них в любом случае враг», — отметил ученый.

Сбивание температуры вместо лечения

Взрыв этот является предшественником новой волны нестабильности на Кавказе, на смену эпохе затишья пришел новый этап активизации бандподполья. Такое мнение высказал «Новому делу» политолог, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета Сергей Маркедонов.

По его мнению, взрыв этот не связан с действиями российских войск в Сирии, даже если подорвавшимся в конце концов окажется представитель присягнувшей ИГИЛ группировки «Южная».

«Много публикаций, связывающих этот теракт и теракт конца декабря с российским вмешательством в Сирию. Это легкое объяснение, и оно многих нюансов не учитывает. Еще в ноябре 2014 года различные группировки на Кавказе заявляли, что они лояльны ИГИЛ. Это было до того, как Совет Федерации вынес решение о том, чтобы использовать вооруженные силы России за пределами страны», — отметил Маркедонов.

По его словам, стоило ожидать новую волну активности боевиков на Кавказе независимо от событий на Ближнем Востоке.

«Я еще в 2014 году, подводя итоги на Северном Кавказе, писал, что мы видим снижение террористической активности. Я писал, что из этого не стоит делать вывод, что пришло полное замирение. А это затишье я называл эффектом Сочи. Страна готовилась к Олимпиаде, было очень сильное давление силовиков на различные диверсионно-террористические структуры. Но эти вещи все-таки являются тактическими, кратковременными. Это сбивание температуры, но не лечение болезни. А болезнь — появление самих радикальных взглядов, которые имеют внутренние причины. Да, возможно, дагестанские и кавказские радикалы могут вдохновиться идеями сирийских террористов, могут хотеть прислониться к известному «бренду». Причины опять-таки внутренние. Их много, но они здесь. Скажем, это новая стадия «болезни».

Вообще у нас в последнее время принято воспринимать Северный Кавказ как «приложение» к большой сирийской проблеме мирового масштаба. Наш Кавказ имеет собственное звучание. Мы его пытается прислонить то к турецкой, то к сирийской, то к украинской проблеме.