Самородок из рода кузнецов

08.06.2025 01:00

фото: Новое дело, 4 мая 2025 г

Про таких самородков говорят, что у них золотые руки и сердце. Из-за их скромности пресса ничего не знает о таких людях. Нам повезло, что через много месяцев упорных уговоров на интервью согласился уникальный профессионал, свидетель целой эпохи развития телевидения в Дагестане, талантливый изобретатель, не имеющий званий и государственных наград, — Раджаб Рамазанов.

— Наш род из села Чуниб Чародинского района. Дед был кузнецом. Умер в 1920 году недалеко от города Белоканы, построив там мечеть. Его сын, мой отец, Абдулхамид родился в 1918 году и тоже стал кузнецом. В 1939 году он ушел в армию, попав на Финскую войну. С началом Великой Отечественной войны их перевели в Ленинград. Потом участвовал в обороне Москвы зимой, по пояс в сугробах. Попал в госпиталь и по состоянию здоровья уже не мог служить. Пошел на московский военный завод, кажется, «Электросила». В 1943 году он вернулся домой. В районном центре, в Цурибе, он возглавил районное Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству. Женился в 1946 году. У него родилось девять детей. Я четвертый ребенок, родился в 1953 году.

— Вас отец тоже научил кузнечному делу?

— Раньше вся сельская жизнь крутилась вокруг кузнеца. Я в школу пошел в 1960 году. Одновременно изучил у отца кузнечное дело и выковал около двух тысяч серпов, не считая других инструментов. Параллельно участвовал в районных и республиканских олимпиадах по физике.

— Кто в высокогорном селе мог готовить вас к олимпиадам по физике?

— У нас был учитель из села Чох Гунибского района Джалал Мусаевич. Редчайший, благородный учитель. Таких я не видел. Он так меня учил, что в районных олимпиадах я все время занимал первое место. На республиканской олимпиаде я допустил одну ошибку, которую до сих пор не могу себе простить. Был вопрос: сколько выделится дополнительно тепла после падения кирпича на проезжающую вагонетку, которую тянет поезд. Вместо того чтобы просто рассчитать дополнительный выброс тепла при увеличении нагрузки на тягу поезда, я почему-то решил, что речь идет о тепле при трении кирпича с поверхностью. В любом случае наши результаты по республиканской олимпиаде обещали учесть при поступлении в университет.

— Внук и сын кузнеца стал увлекаться радиотехникой?

— Я выписывал журнал «Юный техник». Когда я был в седьмом классе, двоюродный брат подарил мне привезенный из армии шлем танкиста с наушниками и микрофоном. Через «Посылторг» заказал детали, использовал хлам, выброшенный узлом связи в райцентре, и по схемам из журнала собрал усилитель. Соединив его с подаренным мне шлемофоном, я подключился к радиосети, динамики которой были в каждом доме, так как тогда не было телевизоров. У меня есть товарищ, с которым мы с детского сада дружим до сих пор, сейчас он ректор Дагавтодора — Гасан Гасанов. И я с помощью своего передатчика позвал товарища на улицу. Но его дома не было, а услышала из репродуктора его мама. Такими мелкими шалостями баловался, пока это не надоело работнику связи, ведь я же всю радиосеть занимал. Вот так я в 1967 году попал в милицию и у меня забрали мое устройство.

— В какой университет вы поступили?

— Окончил школу в 70-м, в тот год, когда было землетрясение весной и потом эпидемия холеры осенью. Сдал документы в Политех для поступления на радиотехнический факультет. Первый экзамен — математика: три задачи, три примера. Математику, как и физику, я знал, мне только время надо было, чтобы писать. За 35 минут решение дал, отдал тетрадь и первым покинул помещение. Про себя подумал: «У меня пятерка». На следующий день вынесли список и приклеили на заборе. Я своими глазами увидел строку «Рамазанов Раджаб Абдулхамидович», «двойка». Трижды посмотрел — «двойка». Мне некоторые говорили, чтобы я оспорил, куда-то пошел. Но я, сельский парень, все эти процедуры не знал. Успокоился, неделю отдохнул и вернулся домой.

— Где вы впервые начали работу с телевизионной техникой?

— В сентябре 70-го года мы с отцом поехали в Буйнакск, чтобы устроиться на работу в ателье по ремонту телевизоров. Нас встретил начальник Валера Воронин, который предложил мне прочитать несколько схем приемника. Я ему расклад дал от входа антенны до выхода в динамике. И он взял меня на работу. В ателье были ребята, которые шесть месяцев отучились, два года отработали, но им не давало ателье право выезда по домам, потому что предприятие не пускало тех, кто не мог починить телеприемники на вызове. А меня уже через три месяца отправляли на заказ на служебном мотоцикле «Урал». Потом Валера, мой начальник, предложил работать вместе, уже на специально оборудованном запчастями УАЗе-«буханке». За один день мне выпадало на выездах 20–30 рублей, при том, что зарплаты тогда было около 100 рублей.

— С такими доходами вы пошли в армию?

— Меня не хотели призывать. В мае 1971 года вызвали в Гуниб на призывную комиссию и объявили, что я не пригоден к службе. Причина в шраме на голове после падения во втором классе. Меня это задело. Поднял шум и дошел до военного комиссара. Майор Отрачев из с. Согратль показал мне справочник, указав, что при рубцах на голове более 3 см — к строевой службе не годен. Но я настаивал. Комиссар дал указание выдать направление в Хасавюрт со словами «сам вернется». В Хасавюрте призывной пункт находился в подземном тоннеле, в котором новобранцев осматривали врачи по очереди, как на конвейере. Пожилая женщина врач-травматолог потребовала, чтобы я постригся перед осмотром. Но я схитрил: в парикмахерскую не пошел и решил прийти перед самым закрытием призывного пункта. Это сработало. Меня бегло осмотрели и рубец не заметили. Оттуда отправили во Владикавказ. Снова медкомиссия, и я опять повторил свой прием. Меня отправили в Польшу. Отслужив два года, я получил официальную специальность радиотехника и даже удостоверение «на рационализаторское предложение» №1 за разработку системы сигнализации и оповещения части. Вернулся в район, и уже в 1974 году стал начальником районного узла связи.

— Без высшего образования, имея на руках армейские документы, вы возглавили районный узел связи, работник которого вас однажды привел в милицию?

— Некому было работать. Тогда связь в районе еле дышала. И мне пришлось поднимать всю телефонную сеть. Например, в селе Гилиб я сделал четыре отдельных телефона: для почты, сельсовета, председателя колхоза и парторга. До этого в селах такого не видели. Тогда еще в нашем узле был коммутатор с барышней, которая вручную переключала абонентов, а я уже ставил в селах АТС. Это была тяжелая работа, так как мне приходилось работать одному, заменяя отсутствующих специалистов. В 78-м году министром связи Дагестана был Захаров Ахмед Курбанович. Я ему сказал, что мне уже не позволяет здоровье дальше работать, и ушел на вольные хлеба.

— Говорят, вы создали телевидение в районе…

— Телевидение в Дагестане появилось с 1961 года. К концу 1979 года по всей республике, кроме Чародинского и Тляратинского районов, жители могли смотреть телеканалы. Впереди была московская олимпиада, на которой должен был выступать наш чародинский борец Магомедхан Арацилов. Народ гудит. Из Еревана была вызвана специальная группа на оборудованной автомашине, чтобы найти место, где поставить ретранслятор. К сожалению, автомашина, поднимаясь на одну из гор, сорвалась в пропасть. Хорошо хоть люди успели выпрыгнуть. Потом жители района пристали ко мне и уговорили взяться за настройку телетрансляции. Но я никогда не занимался такой задачей. Мне нужно было сначала найти точку, из которой в прямой видимости была Гунибская вышка, а потом построить ретранслятор, который был с величиной со шкаф на всю стену. Такое оборудование на всю страну выпускалось только в Кировограде, на Украине. Республика не могла заказать это оборудование для нас, так как не была найдена точка ретрансляции, а время поджимало.

— Нельзя было поймать спутниковый сигнал и ретранслировать?

— Мой брат работал во «Взрывпроме», который обеспечивал Туркмению соответствующим оборудованием для земляных работ. От него узнал, что в Ашхабаде принимают телевизионный сигнал со спутника. Я приехал в аэропорт, когда загружалась в АН-24 очередная партия оборудования в Ашхабад, и попросился на борт сопровождающим груз. «Коньяк туда, коньяк обратно», — сказали мне. Естественно, я быстро закупился в Махачкале и полетел в Туркмению. Отдав обговоренную часть «оплаты», я попросился в кресло штурмана, так как там было выпуклое стекло, через которое я рассматривал море. В Ашхабаде летчики дали мне два часа. Взял такси и помчался на спутниковую станцию. Я сказал технику, что прилетел из Дагестана, чтобы посмотреть станцию, и вручил приготовленную в Махачкале сумку с коньяком и закуской. Мне показали на крышу, где стояла 12-метровая парабола, которая двигалась за спутником, находящимся тогда не на стационарной орбите. Естественно, нам в Чародинском районе такую невозможно было построить.

— Вы сами построили шкаф с ретранслятором?

— Я придумал свой, умещавшийся на столе. После Ашхабада я попал на радиозавод в Грозный. Оттуда получил аппарат, который до этого в Дагестане был только в Институте физики и на телецентре. Без этого оборудования невозможно проверять работу схем и транзисторов. Он до сих пор у меня в мастерской стоит. Когда придумываешь новый аппарат, на него идут расходы в 10 раз больше чем на серийный. Мне пришлось у старой тети в Чунибе одолжить 500 рублей. Но в то время даже за деньги не всегда все купить можно было, тем более редкие транзисторы. Я закончил экспериментировать со своим изобретением весной 80-го года. Найдя точку, поставил свой ретранслятор и подключил его к бензиновому генератору, но его хватало только на 7 часов работы. Потом мне подсказали, и я купил у железнодорожников специальный небольшой трансформатор на 1 киловатт. Мне помогали районные электрики, и я провел отдельную линию электропередачи к ретранслятору. Сначала телесигнал получали в районном центре. Но к началу олимпиады жители не успели купить телевизоры. В райцентре народ собирался в доме моего брата на широкой веранде, где поставили столы с едой и закуской. Потом я клепал такие передатчики примерно для 26 районов республики. Ведь больше половины горных населенных пунктов закрыты горами от своих райцентров.

— Что вы получили за организацию телетрансляции?

— На меня возбудили уголовное дело. Милиция, народный контроль, прокуратура, кто только ни пришел. Изоляторы для линии электропередачи в магазине продаются? Нет. Значит, воровал. За это в течение пяти лет я прошел три уголовных и два гражданских дела. 20 заседаний в Цурибе и 8 раз был в Верховном суде Дагестана. Уже когда в последний раз в Верховном суде видят идиотизм обвинения, мое дело передали в Гунибский народный суд. Там был Астемир, прокурор из Цумадинского района, и судья Абдула, кажется, из Чоха. Одним из народных заседателей был Бадрудин, благородный чохский врач. С меня там полностью сняли обвинения.

— Вы не запатентовали свой передатчик?

— У меня не было времени оформлять документы на изобретение. Один предлагал мне взять на себя эту работу, но захотел, чтобы его имя было в соавторстве первым. Я отказался. В апреле 1990 года я повез схемы на тот самый Кировоградский завод. Их конструкторское бюро восемь лет проводило опыты в Крыму и не могли построить такой передатчик. Завод один конвейер выделил под мой ретранслятор. Пока первая продукция пошла, уже СССР развалился. В 1998 году журнал в Болгарии опубликовал мою схему под чужим авторством.

— В 90-е годы чем занялись?

— К тому времени над районным центром я участвовал в строительстве телевышки. Там создал уникальную ремонтную обслуживающую базу, и республиканский телецентр закрепил за мной горные районы для аварийно-профилактической работы. Мне выделили УАЗ-«буханку», ГАЗ-66 и даже мотоцикл. Параллельно я организовал лабораторию, где выполнял заказы. Зарабатывал по 3–4 тысячи теми рублями. К сожалению, у меня не было хозяйственной жилки, и я особо богатства не нажил. В 1999 году я перешел работать сюда, в Махачкалу, на Радиотелепередающий центр, и купил в соседнем с ним доме вот эту квартиру. Здесь в подвале устроил себе мастерскую и библиотеку.

В большом просторном помещении подвала хозяин показал аккуратную мастерскую, рабочий стол, библиотеку с подшивками журналов «Радио» с 60-х годов. На столе в мастерской был тот самый редкий осциллограф. В последнее время хозяин стал избавляться от ненужных ему вещей и раздавал радиолюбителям старые приборы, редкие лампы, библиотеку. Но еще остались несколько радиотелефонов, военный полевой телефон, корабельные радиопередатчики. Воспоминание корреспондента о детском разряде по азбуке Морзе привело к получению старого советского передатчика, а в нагрузку еще и пленочного фотоаппарата «ЛОМО».

— Вы пенсионер?

— Я до сих пор работаю в интернет-компании «Электросвязь» (Ellco). Недавно я попросил Будуна Каримулаевича отпустить меня по состоянию здоровья. Мы договорились, что я работаю до конца мая.

— Чем займетесь?

— Я радиолюбитель и принимаю участие во всероссийских соревнованиях.

— В наш цифровой век еще остались радиолюбители, сидящие на коротких волнах? Много вас таких в Дагестане?

— Конечно. Ведь цифру в любой момент могут отключить. Посмотрите, в Ливане, когда Израиль разбомбил всю связь, на помощь гражданам пришли радиолюбители. Ведь короткие волны идут по всему миру. В Дагестане нас десятки человек. И я еще не самый старший среди них. Есть и молодые ребята.

За десять минут на столе с чаем был собран радиоприемник, который был подключен к натянутому проводу, заменяющему антенну. Покрутили ручку поиска волны. Пошел «белый шум», свист. Где-то на английском языке сообщали о падении самолета. Затем услышали голоса российских радиолюбителей.

— Всех радиолюбителей официально регистрирует Радиочастотный центр. У меня позывной зарегистрирован с 1998 года. В прошлом году обновил: R6 Василий, Борис, Елена, — на свидетельстве, которое показал Раджаб Рамазанов, значилось R6WBE. — На соревнованиях у нашей команды был позывной R2BFL. На недавних соревнованиях по Европейской части России у нас второе место, а в Северо-Кавказском округе — первое место. На выделенных диапазонах на разных режимах работы, телеграфом, амплитудной и частотной модуляциями, за одни сутки мы осуществили 5 047 связей из 117 стран мира.

Раджаб Рамазанов показал видео, на котором он с командой устанавливал огромные радиомачты для организации станции приема сигнала. Его команда получила множество солидных наград.

P.S. Это интервью было записано 4 мая. 13 мая Раджаб Рамазанов погиб в результате наезда автомобиля, управляемого пьяным водителем.

P.Р.S «НД» предлагает Радиопередающему телевизионному центру республики, Минцифре Дагестана подумать над возможностью назвать в честь Рамазана Раджабова построенную им телевизионную вышку в Чародинском районе.