Профессиональный музейный фотограф Сергей ТАРТАКОВСКИЙ приехал в Дагестан в 1985 году по служебной необходимости — в составе команды, созданной для работы над серией альбомов о шедеврах дагестанского народного искусства. Какое-то время он смотрел на объекты съемки как полагается — через объектив. Снимал, работал, общался с людьми… И вдруг понял, что фотоаппарат ему мешает. Что хочется смотреть и смотреть. Что он любуется Дагестаном уже не как профессионал, а просто так, по-человечески… Он ездил сюда еще семь лет. Книга так и не вышла. Осталась любовь и тысячи отснятых сюжетов.

     Дагестанский музей изобразительных искусств должен был выпустить издание под эгидой Госкомиздата СССР, а печатать в Германии. Каждый том задумывалось посвятить отдельному виду искусства: первый — серебру (украшениям и оружию), второй — резьбе по камню и дереву, третий — коврам, четвертый — вышивке, пятый — меди и керамике… Серия должна была предъявить миру грандиозное и уникальное наследие дагестанского искусства и ввести его в контекст мировой художественной культуры. Но по весьма объективной причине — «развал государства» — сделать это так и не удалось. Потом всем стало не до искусства.

     — Это был великолепный проект! Меня лично к работе привлек философ и культуролог Дибир Магомедович Магомедов, который в то время был заведующим отделом искусства дагестанского филиала АН СССР, — рассказывает Сергей Тартаковский. — А сама идея серии принадлежала директору Дагестанского музея изобразительных искусств Патимат Гамзатовой. Она сумела добиться одобрения и финансирования проекта на самом высоком уровне. Она же руководила всей работой по подготовке издания. Разгар перестройки, даже бензин для поездки в горы зачастую надо было «добывать». Так что Патимат Саидовне приходилось проявлять весь свой организационный талант и железную волю. С другой стороны, мы были совершенно очарованы тем теплым, уважительным отношением, которое к нам проявляли все, с кем пришлось работать, — от министра до водителя «газика», который буквально возносил нас к горным вершинам.
И через 17 лет, прошедших со времени последнего визита в Дагестан, Сергей Тартаковский с любовью вспоминает людей, с которыми столкнула его работа. С благодарностью вспоминает общение с искусствоведом Вагидат Шамадаевой, завотделом декоративно-прикладного искусства дагестанского музея изобразительных искусств Изумруд Арбухановой, ученым-искусствоведом Мисриханом Мамаевым, самобытным художником и исследователем Гамзатом Газимагомедовым из Унцукуля. Во многих экспедициях принимала участие Патимат Расуловна Гамзатова — тогда молодой искусствовед. И все они, конечно, запечатлены на снимках. Тартаковский то и дело прерывает рассказ и вскакивает: «Давайте лучше посмотрим фотографии!». Он свободно, «без бумажки» оперирует названиями высокогорных районов и отдельных селений. В московской квартире на «Бауманской» от абсолютно московского человека странно слышать: «А потом мы поехали в Рича… Что за место! Каждый столб мечети — история», «Это снимок сделан в Амузги. Прекрасно помню, как мы…», «А в Чохе…», «А в Тлярате…», «Труднодоступные места Советского района. Как он сейчас называется?» — и так далее.

     — Работать над книгой мы начинали вместе с талантливым фотографом Василием Кравчуком, трагически погибшим в 1997 году. Так вот, хотя нашей задачей было фотографирование произведений народного искусства, он, попав в Дагестан, оглядевшись, восхитившись…стал взахлеб снимать жизнь, людей, быт, сделал множество превосходных репортажных снимков. А для меня простые бытовые, но художественно осмысленные вещи были и остаются интригующе-интересны. Ваше сакральное по сути, удивительное искреннее искусство меня просто пленило. Восхищает сама потребность народного художника переместить свой дух в материальную форму — не для продажи, не ради тщеславного украшательства! Мы старались снимать все и везде — интерьеры домов, сельские домашние музеи, кладбища, мечети (среди которых тогда не было ни одной действующей). Да одни резные камни с изображением мистических лабиринтов чего стоят! В душе осталось гораздо больше, чем на пленке, и все же давайте уже посмотрим фотографии…

     Он возил по плохим горным дорогам и носил на себе громадное количество тяжелой профессиональной фототехники. В том числе широкоформатный «SINAR» со штативом, плюс кассеты со слайдовым «Кодаком» 9*12, осветительные приборы, фона… Потому что и испикскую тарелку из домашнего музея сельчанина, и камень с надписью в кладке древней мечети нужно было снять так, чтобы разместить потом фото в роскошном многоязычном экспортном многотомнике. Этой точной, трудоемкой работой, называемой «прикладная фотосъемка», в нашей республике больше никто не занимался.

     — Патимат Саидовна обеспечила нам комфортные условия работы в музее, его экспозиции мы отсняли почти все. (Может, посмотрим фотографии?) В горах было много сложнее. Ноги сгибались под тяжестью техники, спина болела, но мы все ездили и ездили от одного села к другому. Я был так искренне захвачен величием и красотой Дагестана, глубиной и самобытностью культуры его древних народов, что воспринимал республику как некий культурный и этнографический заповедник. Я делал сто снимков там, где можно было обойтись десятью. Потому что это был не просто профессиональный интерес и долг. Это была любовь, страсть!

     — Дагестан снимали многие ведущие московские фотографы. В том числе Анатолий Фирсов и Ирина Стин, которые вместе с художником Николаем Калининым сделали чудный альбом «Очаг мой, Дагестан», этот шедевр среди крупноформатных альбомов. В нем тонко сплелась поэзия Расула Гамзатова с изобразительным рядом жизни республики. В продолжение этой темы мы хотели более подробно рассказать именно о материальной культуре народов Дагестана. Первый том уже даже начали печать в Германии, когда финансирование прекратилось. Проект не осуществился, но мечта осталась. И еще несколько лет я ездил в Дагестан, продолжая снимать.

     Все эти годы Сергей Тартаковский выступал неким пропагандистом дагестанского народного искусства в российской периодике, зачастую оказываясь инициатором публикации на ту или иную «дагестанскую» тему в профессиональных и популярных изданиях, используя свою громадную фототеку для иллюстрации текстов. И сейчас фотограф подбирает материал для трех крупных дагестанских проектов. Он хранит книги по истории и искусству Дагестана. Удивляется: «Как? Вы ЭТО не читали?» о книге Парука Муртазалиевича Дибирова «Резьба по дереву в Дагестане». Я говорю: «Я даже Достоевского не всего читала». На что фотограф убежденно восклицает: «Зачем вам Достоевский?! Это важней!». И снова встает к монитору: «Ладно, давайте снимки смотреть!».

     Конечно, он продолжает надеяться и даже настаивать на необходимости реализации того проекта, уже почти осуществленного Дагестанским музеем изобразительных искусств. И в этом с ним абсолютно согласны многие авторитетные ученые и искусствоведы.

Патимат ГАМЗАТОВА, кандидат искусствоведения, член-корреспондент Российской академии изобразительных искусств, член ученого совета Государственного музея искусств народов Востока:
     — Посещая международные научные и университетские центры и библиотеки, я, конечно, интересуюсь всей имеющейся там литературой по искусству мусульманского региона и Дагестана в частности. И каждый раз сталкиваюсь с одной и той же ситуацией: в книгах, авторы которых стремятся дать целостную картину развития мусульманского искусства, либо совсем нет никаких сведений о Дагестане, либо информация крайне скудна и фрагментарна. Как правило, такие издания снабжены картами, на которых обозначены крупные культурные центры Востока. И если Азербайджан время от времени на таких картах как-то обозначается, то, начиная от южных границ Дагестана, мы видим в буквальном смысле большое белое пятно. Увы, но нас почти нет на научной «культурной карте» мира. И это при богатейшем художественном наследии, оставленном нам нашими отцами. При том интересе, который испытывает к нему научный мир!

     Для западных исследователей наш материал еще мало доступен, а сами мы не издаем книг, которые могли бы заполнить этот информационный вакуум. Да, имеются отдельные публикации в научных журналах. Но значительного издания, в котором были бы научно систематизированы и грамотно представлены все направления прикладного искусства Дагестана и его древняя материальная культура, — до сих пор не существует.

     А ведь богатство художественных традиций народов Дагестана, высочайший уровень мастерства, многообразие форм и видов дагестанского прикладного искусства не может не вызывать восхищения! Великолепный альбом, посвященный кайтагской вышивке, вышел в Лондоне. А это только одна группа артефактов. Мы же пока смогли издать только один небольшой буклет по всем дагестанским вышивкам. К дагестанскому материалу обращаются авторитетнейшие ученые. Важно, что и в самом Дагестане сформировалась хорошая искусствоведческая школа. В музеях, вузах, в отделе искусства Института языка, литературы и искусства Дагестанского научного центра РАН наши ученые разрабатывают целый ряд тем, связанных с дагестанским искусством.

     Это очень важно, что у нас есть возможность выпускать научно грамотные, серьезные и выполненные на высоком аналитическом уровне книги, с соответствующим богатым иллюстративным материалом. Ведь часто можно столкнуться и с другой ситуацией: «Деньги на издание есть, а мозгов — нет». В нашем случае — денег пока нет. У нас есть научная база, но ее не используют. Деньги, если и идут на богато иллюстрированное издание, то на «альбом с картинками», в котором нет почти никакой значимой культурно-исторической информации и даже грамотного подбора иллюстративного материала. Такие издания хороши только с точки зрения полиграфии, их даже не хочется держать в библиотеке. Это рекламные буклеты, а не книги.
С огромным уважением иногда смотришь работы по народному искусству того или иного региона, подчас обладающего всего одним народным промыслом. Видишь внимание и уважение к своей локальной ремесленной традиции. А ведь Дагестан по статистическим справочникам XIX века занимал первое место по разнообразию художественных промыслов на всей территории Российской империи. Ковры, войлоки, бурки, различные виды вышивок, ткачество, чеканка, керамика, ювелирное дело и так далее и тому подобное. Почти в каждом селении был свой художественный промысел.

     Дагестан, обладая этим, образно говоря, драгоценным даром, позволяет дробить и растаскивать его по частям.
     Более того, закономерно, что постепенно наши артефакты начинают занимать достойное место на международном и российском антикварном рынке. Ими интересуются не только ученые, но и наши и зарубежные коллекционеры. Произведения дагестанских мастеров становятся предметами частных коллекций и могут становиться материалом для далеких от науки, исторически не вполне достоверных работ и «научных» фантазий.

     Есть другая тенденция — факты истории Дагестана и факты истории искусства Дагестана зачастую легко приписывают себе представители других народов и культур. Совсем не по злому умыслу. Ведь исторически так сложилось, что дагестанцы много ездили, работали за пределами республики, а вместе с ними циркулировали по регионам и изделия наших мастеров. Атрибуция артефактов, определение их генезиса, выявление культурных взаимовлияний народов Дагестана с их соседями, а порой и отдаленными регионами — серьезная научная задача.

     Издательский проект Дагестанского музея изобразительных искусств, съемка, осуществленная Сергеем Александровичем Тартаковским, по-своему уникальны. Ведь были организованы не просто поездки в горы, но историко-этнографические экспедиции по изучению материальной и духовной культуры народа. Прежде чем сфотографировать что-то, проводили исследование, советовались, расспрашивали сельчан: «Откуда эта тарелка? Дед привез? Откуда? Сами сделали? Где брали глину?». Тысячи вопросов, благодаря которым вещь исследуется в ситуации, в быту. Выявляли истинное назначение того или иного предмета, снимая его в ритуале. Такого больше никто не делал, тем более с использованием профессиональной техники. Многие артефакты, снятые в 1980-е годы в горах, уже, увы, нельзя застать снова. Ведь вещи, как и многие формы традиционного быта, подвержены разрушению. Кроме того, Тартаковский снимал дагестанское прикладное искусство в частных коллекциях и музеях Москвы и Петербурга, попасть в которые с подобными целями сейчас можно лишь за очень серьезные деньги.

     У всех народов есть выражение «потерять лицо», однако сегодня более актуально и модно понятие имиджа. Имидж — это то, что можно менять, чем можно манипулировать! Имидж человека, страны, республики… «Сохранить лицо» все сложней и все важней. Так новое время поставило проблему самоидентификации. В ответ многие республики, народы, страны серьезно взялись за исследование своего национального достояния. И это правильно! Таким образом они пытаются противостоять процессу разрушения этносов. СОХРАНИТЬ, ИССЛЕДОВАТЬ, ЗАФИКСИРОВАТЬ И ЗАКРЕПИТЬ ЗА НАРОДОМ ЕГО КУЛЬТУРНОЕ ДОСТОЯНИЕ — вот задача ученых… и тех, кто издает альбомы, опирающиеся на серьезные научные изыскания, подобные тем, которые мечтала издать мама. Не проделав эту работу сегодня, завтра мы рискуем не найти ответов на вопросы о том, кто мы такие и чем можем гордиться. Попробуй завтра доказать, что кубачинский кинжал или кайтагская вышивка сделаны в нашем Дагестане! Мы и сами рискуем забыть об этом… А потеря памяти — и есть потеря личности, потеря лица. И не только для отдельного человека, но и для отдельного народа.