15 мая 1869 года в 16:00 пароход с Шамилем и его семейством на борту отправился в столицу Османской империи. Шамиль покидал Россию. Возможно, он осознавал, что больше сюда не вернется, поскольку с каждым днем чувствовал себя слабее. Возможно, такие мысли были и у Александра II, который спустя 10 лет после своего обещания отпустил имама к святым местам. Тем не менее так об этом сказал современник: «И нельзя не обратить внимания на тот почет, который был оказан имаму, подобный которому великий царь не оказывал никому».

Пребывание в Стамбуле

Торжества по случаю прибытия Шамиля в Турцию, массовое ликование горских переселенцев, осевших в Стамбуле, бесчисленные встречи с представителями дипломатических миссий и эмигрантами (поляками, венграми) из числа участников антироссийских восстаний 1840–1860-х гг., а также ухудшение здоровья заставили Шамиля на полгода задержаться в Стамбуле. Наконец наступило время отправиться в Аравию. Путь лежал морем через Александрию. Здесь была сделана остановка, Шамиль был приглашен в Каир для встречи с хедивом, наместником султана. Из Каира семейство Шамиля направилось в Порт-Саид, откуда через недавно открытый Суэцкий канал пароход, направляясь по Красному морю, прибыл в порт города Джидда.В городе было заметно множество паломников, которые после прибытия сюда и отдыха направлялись в Мекку. Туда же последовало семейство имама.

В Хиджасе

Популярность Шамиля у местного населения в Аравии была огромна, «никто даже из владык Турции не пользовался таким обожанием и поклонением, каковые выпали на долю бывшего властителя Кавказа. Например, в мечетях Мекки в то время, когда туда приходил молиться Шамиль, происходила всегда такая страшная давка, что турецкая полиция и муллы решили, наконец, назначить для Шамиля особые ночные часы, когда жители города и богомольцы отправлялись спать. Народ бросался за ним вслед и целовал не только его руки, ноги и одежду, но и те места на плитах мечети, где ступала его нога и где он стоял во время молитвы».

«Жизнь в Мекке была для Шамиля приятной, — писал летописец Хайдарбек из Геничутля. — Состояние его там первоначально улучшилось. Он исполнил церемонии, связанные с хаджем — как с большим, так и малым».

После благополучно совершенного паломничества в 1870 году Шамиль со своей семьей поселился в Медине, хотя по указанию царского правительства после выполнения хаджа имам с семьей обязан был вернуться в Россию. Но непредвиденные обстоятельства задержали отъезд паломников. 13 мая 1870 года в Медине умерла дочь Сафият. Сам Шамиль, видимо, предчувствовал и свой конец. Он был стар, болен, да и многочисленные старые раны давали о себе знать, а поэтому скорое возвращение в Россию откладывалось.

В своей летописи ал-Карахи, рассказывая о жизни имама в Медине, писал, что «семья Шамиля считала нездоровым для себя климат Медины». Скорее всего, жены и дочери имама прибыли в эти края, уже будучи больными, а смена климата усугубила их недуги. Имам постоянно думал о том, что станет с семьей после его кончины. Силы покидали старого Шамиля. До последних дней своих имам молил и просил Всевышнего о прощении грехов, когда ангел смерти тихо посетил его и забрал его душу в ночь с третьего на четвертое февраля 1871 года.

Последний приют на бренной земле

Очевидец похорон Шамиля Абдурахман из селения Телетль писал: «На похороны имама Шамиля пришли большие алимы и другие известные люди города Медины. И джаназа-намаз (погребальный намаз) совершили в Равза, в мечети пророка. Много людей оплакивало его. Женщины, дети, поднявшись на крыши домов, провожали имама, говорили, что смерть эмира людей газавата большая беда. Перед тем как отнести тело на кладбище, собралось много народу. Было много желающих, готовых отнести тело Шамиля на кладбище Бакия, ибо от этого хотели получить воздаяние Аллаха».

По свидетельству современников, Шамиля предали земле на вершине небольшого холмика, на месте, которое еще при жизни было выбрано самим имамом.

Рассказ одного из паломников, Мала Хусейна из селения Гимры, посетившего кладбище Джаннат аль-Бакия в конце XIX века, записанный и хранящийся у потомков, дает некоторую информацию о месте захоронения имама: «Могилы его (Шамиля) дочерей Фатимы и Сафии тоже находятся рядом с его могилой. После его (Шамиля) могилы — Фатима, далее Сафия, рядом могила Аббаса, дяди пророка Мухаммада, и Фатима, дочь пророка Мухаммада. Между могилами Аббаса и Шамиля 4 шага, и это на восточной части от могилы Аббаса (да будет доволен им Аллах). Сзади них Къубба, где похоронены дочери пророка Мухаммада». От себя добавим, что за могилой Аббаса находятся захоронения потомков пророка Мухаммада: Зейн аль-Абидина, Мухаммад-Бакира, Джафар-Садика. Их небольшие скромные надмогильные камни можно видеть и сегодня. Исходя и вышеприведенного описания, местонахождение могилы Шамиля и его детей можно определить лишь приблизительно, поскольку в мае 1925 года по приказу короля Ибн Сауда все мавзолеи и высокие плиты на кладбище были снесены.

Так закончилась необыкновенная жизнь горца, начавшаяся в ауле Гимры и закончившаяся в священных местах Аравии.

Человек государственного мышления

Еще при жизни Шамиля, составившей целую эпоху, его имя стало легендой. В этой жизни было много побед и поражений, взлетов и падений, обретений и горьких потерь. Но при всем этом этот человек всегда оставался верным своим принципам, через все испытания проходил с достоинством. Он являлся основателем уникального для того времени государственного образования на Кавказе, которое было гораздо современнее и прогрессивнее в философии обеспечения жизни людей, чем многое из того, что окружало тогда имама и его имамат. Его реформы способствовали объединению горских общин, формированию общекавказского самосознания, утверждению государственности, порядка и права. Поистине он был человеком государственного мышления. Его жизнь до 1859 года, наполненная героической драмой, стала еще более драматичной после Гуниба.

Занавес эпохи Шамиля

Своей борьбой Шамиль и его последователи добились от империи признания и сохранения своих традиционных форм исторического бытия:

1) джамаатского самоуправления,

2) адатского и шариатского права,

3) исходных форм делопроизводства на арабском языке,

4) традиционных форм начального образования,

5) свободы исповедания ислама,

6) свободы от воинской повинности,

7) почти символического размера казенного налога (во много раз меньше того, что платили крестьяне «имперской» национальности).

Этим самым имперская власть признала необходимость считаться со своеобразием страны, с особенностями, традициями и историческим наследием ее народов. Были ли еще такие народы, включенные в состав империи «мирным» путем и приобретшие подобные права?

«Шамиля, попавшего в плен к противникам, Всевышний Аллах избавил от унижения и мести с их стороны. Они с почетом, выказывая большое уважение, доставили имама в свою столицу Петербург. Аллах при этом спас не только Шамиля, но также его семью и прочих домочадцев… Мало того, Всевышний принудил их безвозмездно действовать в пользу имама — в конце концов, они сами доставили Шамиля вместе с его семьей в священный город Мекку, куда, как известно, люди попадают обычно лишь с величайшим трудом».

Возможно, в конце своей жизни он пришел к выводу, что по-иному для него она обозначилась бы как новая геополитическая обстановка для его страны и его народа.

От смерти Шамиль никогда не скрывался. Об этом свидетельствует его боевая жизнь, многочисленные раны на теле. В самых жарких сражениях вокруг него гибли его сподвижники, родственники, ради спасения людей он жертвовал своими близкими, в том числе и старшим сыном на Ахульго в 1839 году. Видя бедственное положение вокруг, он и себе желал подобное, дабы не отстать от своих подчиненных. Но смерть всегда обходила его стороной.

Он был похож на Халида бин Валида, сподвижника пророка, который, желая быть убитым в бою на пути Аллаха, врывался в самую гущу сражений, и на его теле не было места размером с ладонь, на котором не было бы следа от ранений. Но Всевышний Аллах предопределил ему умереть в своей постели никем не побежденным. Когда люди приходили к нему, лежащему дома с многочисленными ранами, он сетовал на то, что участвуя в сотне сражений, он сейчас умирает в своей постели.

И Шамилю было уготовано не погибнуть в жестокой войне, не умереть в тоскливом плену, пусть даже почетном, а, совершив обязательный для каждого мусульманина ритуал, о котором он всегда мечтал, завершить свою удивительную жизнь в священном городе Медине, где покоился его любимец — пророк Мухаммад.

Здесь, в Медине, медленно опустился занавес эпохи Шамиля, занесенной в скрижали всемирной истории, люди провожали человека, всколыхнувшего человечество, оставившего ярчайший след в его памяти, давшего богатейший материал для писателей, поэтов, драматургов, композиторов, философов, политиков, которые писали и продолжают писать о его невероятном жизненном пути.

В далекой Медине уходила эпоха кавказского Шамиля. Его провожали как простого смертного, совершая обычные ритуалы, воздвигнув над его могилой простой камень. В своей летописи Мухаммад-Тахир ал-Карахи отметил этот факт просто: «Шамиль погрузился во всякое благоденствие».

***
Осенью этого же года, проезжая по Дагестану и остановившись на Гунибе, Александр II задумчиво смотрел вокруг, с высоты любовался местностью, представлявшую, по его выражению, «грандиозную картину». Слушая рассказы очевидцев о событиях, произошедших здесь 12 лет назад, царь повелел назвать верхние ворота гунибской крепости «Шамилевскими» в честь имама, которого уже не было в живых. Казалось бы, зачем? Прошли годы, Кавказ завоеван, имама нет в живых, можно и не оглядываться на Европу, а царь продолжает помнить о Шамиле.