Россия, БРИКС и Латинская Америка

Что поможет России закрепиться в Латинской Америке

Гаджимурад Сагитов, Уздан Дибиров

Пять лет назад, на прошлом саммите БРИКС в Бразилии, Владимир Путин встречался с президентами стран Южной Америки. Третий визит Путина в Бразилию на саммит БРИКС уже не воспринимается как что-то необычное, к визитам главы российского государства в Латинскую Америку стали привыкать. А ведь до 2004 года наши лидеры посещали только одно государство региона — Кубу. Сейчас у нас развиваются отношения практически со всеми странами Южной Америки. И они все меньше зависят от того, кто находится у власти.

Южная Америка — самый географически отдаленный от России регион мира (дальше только Австралия с Океанией, но они и не играют заметной роли в мировых делах). Притом что большая часть государств Латинской Америки насчитывает уже двухвековую историю независимого существования, по-настоящему открывать для себя регион наша страна начала только в 60-е годы, после установления союзнических отношений с социалистической Кубой.

Остров стал нашими воротами в латиноамериканский мир, с которым прежде у нас практически не было политических связей. Потом было Чили при Альенде, после падения которого многие у нас стали считать, что Южная Америка остается «задним двором» США.

Однако это давно уже не так: за последние десятилетия Латинская Америка существенно ослабила свою зависимость от Штатов, в том числе и за счет наращивания связей с Китаем. Россия тоже не остается в стороне. После возникновения формата БРИКС у нас появился геополитический партнер в виде Бразилии, очень прочные позиции за последние 20 лет приобретены в Венесуэле, постоянный интерес к России проявляют Аргентина, Эквадор, Перу и Боливия.

Падение режима Эво Моралеса

Падение режима Эво Моралеса, недавно приезжавшего с визитом в Москву, было встречено со злорадством некоторыми экспертами — вот, опять Россия поставила не на того парня. Однако интерес латиноамериканцев к России носит устойчивый характер и по большому счету уже не зависит от смены режимов (к тому же совершенно цикличной — в той же Боливии левые сменяют правых, а правые — левых уже лет 80). И точно так же интерес Москвы к Латинской Америке носит стратегический характер.

Вопреки распространенному мнению Латинская Америка интересна нам не тем, что это «американское мягкое подбрюшье».

Устанавливать ракеты на Кубе мы не собираемся, а всевозможные жесты вроде посещения Венесуэлы российскими стратегическими бомбардировщиками носят демонстративный и геополитический характер. Мы не можем конкурировать со Штатами за Латинскую Америку. Экономически их постепенно выдавят оттуда китайцы, а геополитически латиноамериканцы и сами хотят двигаться в сторону обретения все большей самостоятельности. России Латинская Америка интересна по двум вполне прагматичным причинам.

Во-первых, это потенциально важный игрок на мировой арене, один из будущих центров силы в новом многополярном мире, наряду с ЕС, США, Китаем, Индией, Юго-Восточной Азией, арабским миром, Африканским союзом. Возможен вариант развития событий, при котором экономическая и политическая интеграция стран континента дойдет до такого уровня, что у Латинской Америки будет единая позиция и единый голос, в том числе и в будущем Совете Безопасности ООН, преобразованном по принципу представительства великих государств-цивилизаций и региональных интеграционных объединений. Да, сейчас 33 государства Латинской Америки еще далеки от уровня европейской интеграции, да и внутренняя устойчивость многих из них оставляет желать лучшего. Но геополитическое время ускоряется, и к середине века все может измениться.

В чем интерес России

Но и сейчас регион с 650-миллионным населением представляет для России выгодный и важный рынок. Товарооборот у нас смешной — 15 миллиардов долларов, и немалая его часть приходится на Бразилию. Самой России нужны от стран региона не только фрукты, рыба и кофе. Главное, что в экономическом плане это огромный рынок для наших технологий, и не только для экспорта высокотехнологичной продукции. У нас масса проектов не только с той же Бразилией и Венесуэлой, но и Аргентиной, Мексикой, Эквадором, Боливией, Перу.

В регионе покупают российское оружие и хотят покупать его гораздо больше. Хотят строить АЭС, огромное поле работы для наших нефтяников и газовиков. Есть работа и для Роскосмоса.

Понятно, что конкуренция в регионе огромная не только с американцами, китайцами и европейцами, но и с японцами, корейцами и даже турками. Но наши позиции подкрепляются как стремлением латиноамериканцев диверсифицировать свои связи (ослабив зависимость от США, при этом не впадая в слишком сильную зависимость от Китая), так и их особым отношением к России. Особым по целому ряду причин.

Для многих латиноамериканских левых Россия — это все еще страна Ленина, социализма и антиимпериализма, то есть противодействия янки. Антиимпериалистическая, то есть антиатлантическая составляющая нынешней политики Москвы воспринимается как продолжение советской линии, что, кстати, не так уж и далеко от истины. Потому что коммунистические лозунги о борьбе с империализмом и неоколониализмом (то есть с США) на мировой арене были во многом обусловлены не просто идеологическими, но и геополитическими интересами СССР–России.

Но в советские годы позиции нашей страны в Латинской Америке были слабыми — хотя в разных странах региона периодически приходили к власти левые режимы, установить сколько-нибудь прочные отношения не получалось. Сказывалось, конечно, и противодействие американцев. В том числе они активно использовали фактор «коммунистической угрозы» для запугивания олигархических кланов, военных и правых в целом. Видите, Советы поддерживают коммунистов в вашей стране — они хотят устроить у вас революцию.

В реальности никакой особой подрывной работы в регионе Москва не вела, ограничиваясь поддержкой компартий, а не повстанцев и партизан. Все полевые успехи латиноамериканских левых были полностью их заслугой, то есть отражением внутренних процессов в их странах. Ну и несомненный вклад вносил, конечно, Фидель Кастро, к которому обращались за помощью все левые силы континента и который и сам был не против порой сыграть на внутренних противоречиях латиноамериканских стран.

Однако видеть в этом руку Москвы было бы неправильно. Кастро считал себя не только революционером, но и продолжателем дела Боливара, то есть воспринимал весь континент как поле битвы с колонизаторами, только уже не испанскими, а американскими. С Москвой кубинские революционеры в этих вопросах особо не считались, а советским руководителям было бы глупо постоянно осаждать пламенного революционера (какие же тогда они коммунисты-интернационалисты?).

Наш нынешний антиимпериализм лишен социалистической окраски. Он более прагматичный, менее идеологический. Это геополитический антиимпериализм: Россия хочет как можно быстрее перевернуть неудачную главу мировой истории под названием «мир по-американски». А вот как раз Латинская Америка в полной мере испытала на себе все «прелести» американского руководства. Сейчас и Латинской Америке, и России невыгодно продолжение американской эры, и это делает нас объективными союзниками.

Причем независимо от того, кто находится у власти в той или иной стране, правый или левый поворот переживает сейчас регион. Да, левый Моралес был вынужден бежать в Мексику. Но за пару дней до этого из тюрьмы вышел левый Лула — бывший президент Бразилии (при котором и возникла БРИКС), который был бы снова избран, если бы ему не запретили участвовать в выборах и не упекли в тюрьму.

А еще за несколько дней до этого в Аргентине был избран новый президент — тоже левый Альберто Фернандес, вице-президентом у которого будет бывший президент Кристина Киршнер, установившая неплохие отношения с Владимиром Путиным. Да и Жаир Болсонару, новый бразильский президент, при всей своей правизне и любви к США может найти с Путиным общий язык не только по двухсторонним темам, но и по более фундаментальным вещам. Ведь оба — последовательные защитники традиционных ценностей, то есть нормальной семьи и христианской цивилизации.

И правой, и левой Латинской Америке нужна далекая, но сильная Россия. Которая, смеем надеяться, пришла на этот континент всерьез и надолго, пускай пока и находится едва ли не в самом начале этого пути.