Мы становимся свидетелями того, как федеральный центр проводит уникальную операцию в самой сложной северокавказской республике, пытаясь сломать политическое устройство, функционировавшее в регионе десятилетиями. Почему Москва только сейчас взялась за решение этой проблемы и какого результата она в итоге хочет добиться?

Операция по зачистке власти в Дагестане носит уникальный характер. Поэтому почти никого не удивило даже преувеличение, допущенное одним из информагентств, сообщившим, что полностью заменен личный состав на постах ДПС.

«Вместо них на дежурство выставлены сводные группы полиции и Росгвардии, командированные из других регионов России», — сообщил агентству его источник, но понятно, что для замены всех сотрудников дорожно-патрульной службы в трехмиллионной республике потребовался бы многотысячный десант, которого в реальности не было, так что вскоре это же агентство выпустило опровержение. Однако за наведение порядка в республике Кремль взялся более чем серьезно, и это само по себе свидетельствует о наступлении нового этапа в жизни Дагестана и всей страны.

«Варяги» против кланов

Источник в аппарате главы республики даже назвал крайний срок окончания массовой чистки. «Перед Васильевым поставлена задача — до конца мая вычистить авгиевы конюшни. Противостоять ему никто не будет. Это раньше коррупционеры нанимали бандитов, и бандиты взрывали тех, кто боролся с ними. Сейчас такого уже нет, — уверен чиновник, — проверять будут все министерства и ведомства».

По данным бывшего управленца из нефтегазовой сферы Дагестана, масштабной ревизии подвергнутся и местные энергетические кампании — в Махачкалу для этого приехало больше 200 человек из Москвы и других регионов.

Тем временем эксперты гадают, смогут ли «варяги» — Васильев, Сыдорук и Попов — сокрушить кланово-коррупционную систему, укоренившуюся у нас.

Институциональная кульминация Северного Кавказа

Политолог Денис Соколов (Центр социально-экономических исследований регионов RAMCOM) дает следующий комментарий: «Основных игроков нейтрализовали еще при Абдулатипове. Политическую и силовую власть потеряли мекегинские, левашинские, буртунайские, цумадинские группы. За ними остался только криминально-административный контроль коррупционных потоков и наличной выручки «на земле». Теперь и эти ручейки, и добычу разгромленного вооруженного подполья перехватывают силовики».

«Дагестан – это институциональная кульминация Северного Кавказа, в которой, как через увеличительное стекло, видны особенности всего региона. Примерно те же процессы идут в других республиках», — пояснил Соколов.

«Одна, внизу, — война всех со всеми, чего все хотят избежать. Другая, наверху, — это «внутренняя Турция», которая поставляет сельхозпродукты и продукцию легкой промышленности на всю страну, но достижение такой модели требует глубоких институциональных реформ. А вести их некому. Поэтому республику приходится держать на наклонной плоскости. Сейчас заказ на это удержание у местных элит отобрали федеральные бюрократы из силовиков. Проблема в том, что если все очень сильно зачистить, в том числе и «левых инвалидов», то людям там станет нечем платить за газ и свет. Горы опустеют, в Москве и Петербурге прибавится миллион дагестанцев, а местные газовые и электросети разорятся», — считает эксперт.

Дагестанские «левые инвалиды» — в основном абсолютно здоровые молодые люди. Они получают пособия по инвалидности, на что закрывают глаза местные власти. Считается, что, пока эти парни получают в подарок пособия, они не уйдут в лес, на тропу бандитизма.

По итальянскому сценарию

Происходящее очень напоминает методы, которыми Италия борется с сицилийской мафией.

Задержание целого ряда высокопоставленных дагестанских чиновников стало, возможно, самой масштабной антикоррупционной операцией за всю историю России. И, похоже, что это лишь один из эпизодов новой антикоррупционной войны в Дагестане.

«Первой ласточкой» стал глава администрации Махачкалы Муса Мусаев, задержанный 19 января по подозрению в превышении должностных полномочий при выделении земельных участков. За ним последовал главный архитектор столицы республики Магомедрасул Гитинов. После ареста экс-мэра Махачкалы последовали еще более резонансные задержания: врио премьер-министра республики (кстати, под его началом Муса Мусаев десять лет проработал в республиканском Минфине), а также двух его ключевых заместителей — Шамиля Исаева и Раюдина Юсуфова. Затем арестовали и экс-министра образования Шахабаса Шахова. Правда, многих дагестанцев возмутило то, как эти аресты были произведены. Без всякого пиетета по отношению к высшим чиновникам. Также вызывает вопросы, как все это было обыграно на центральных ТВ-каналах и в прессе. Некоторые в этом информационном сопровождении увидели тонко рассчитанный пиар-ход накануне президентских выборов и даже разжигание антикавказских настроений.

В сообщении СКР о задержании дагестанских чиновников следует обратить внимание на упоминание «иных лиц, причастных к хищениям», которые стали поводом к возбуждению уголовного дела о создании ОПГ против Гамидова и компании. Сейчас в республике гадают, кто может быть среди этих «иных лиц», называются имена нескольких министров, глав районов и городов. При этом мало кто считает, что на этом аресты закончатся, — слишком уж серьезные силы были мобилизованы Москвой. Как утверждают сотрудники органов безопасности, главное при аресте столь высокопоставленных лиц — это преодолеть многочисленные препятствия и согласования, и этот этап, как видно, пройден.

Еще в середине января в республику была направлена комиссия Генпрокуратуры для комплексной проверки, причем ее приезд совпал с долгожданной сменой прокурора Дагестана. На место основательно встроенного в местную клановую систему представителя «нацкадров» Рамазана Шахнавазова в регион переехал бывший прокурор Хакасии Денис Попов. О том, какие процессы разворачивались за кулисами, можно судить по такой детали: о завершении согласования кандидатуры нового прокурора Владимир Васильев сообщил на встрече с Владимиром Путиным еще в начале декабря.

Эти перипетии сильно напоминают практику борьбы с сицилийской мафией — массовые задержания давно стали «фирменным» знаком итальянских правоохранителей по отношению к проблеме ОПГ. Последний такой эпизод произошел совсем недавно, 21 января, когда карабинеры арестовали в Сицилии более 50 представителей 16 мафиозных семей провинции Агридженто, включая мэра города Сан-Бьяджо-Платани. В рамках другой спецоперации в июне 2014 года пришлось мобилизовать порядка 500 карабинеров для ареста более чем 30 участников группировки «Коза ностра».

Аналогии между Дагестаном и Сицилией обоснованны: и в том, и в другом случае речь идет о регионах, где местные кланы сформировали параллельную систему власти. И детали этого процесса поразительно схожи: и у нас, и в Сицилии основная точка приложения активности коррупционеров — распределение земель и строительных подрядов (а что, собственно, еще остается, если нет ни промышленности, ни развитой сферы услуг). Знаменитый фильм Дамиано Дамиани 1971 года «Признание комиссара полиции прокурору республики», рассказывающий, как происходил дележ земель в Палермо, можно практически без изменений переснять в антураже Махачкалы. Социологический срез в обоих случаях примерно одинаков: бедная аграрная периферия, переживающая ускоренную урбанизацию и по-прежнему живущая по «законам гор».

Хладнокровие и чувство паузы

О том, какие настроения преобладали в Дагестане за несколько месяцев до президентских выборов, можно судить по многочисленным публикациям в местных СМИ и соцсетях, авторы которых требовали от нового руководителя республики (в прошлом, первого замминистра внутренних дел России) немедленно начать очередную «чистку». Однако Васильев не торопился, первоначально сохранив должности за всеми членами правительства, сформированного до него.

Такое поведение, как представляется, преследовало несколько целей. Мы отмечали ранее («НД» №48 от 08 декабря 2017 года, «Республика завышенных ожиданий»; «НД» №1 от 12 января 2018 года, «Сто дней Васильева»), что, во-первых, новый глава Дагестана дал возможность всем министрам показать, на что они способны, пусть и с приставкой «врио». Во-вторых, Васильев, скорее всего, учел опыт кадровой политики Абдулатипова и не стал «ломать дрова» в первые же дни, тем более что для Дагестана он человек новый и непродуманными действиями мог нажить врагов и застопорить работу. Поэтому резких перемен поначалу не было, более того, некоторые чиновники, казалось, стали пользоваться благосклонностью нового главы. Гамидов часто появлялся на официальных мероприятиях с Васильевым, а работа Юсуфова и Мусаева даже пару раз удостоилась похвалы (!!) врио главы республики. Очень возможно, что отсутствие резких движений несколько усыпило бдительность потенциальных фигурантов.

С 1950-х годов нашу республику поочередно возглавляли представители двух-трех народов, и это диктовало определенную конфигурацию высших органов власти.

Поиск же нового главы правительства в Казани был неоднозначным, но ожидаемым решением, учитывая то, что «продвинутые» чиновники северокавказских республик давно видят образец для подражания в экономической политике именно в Татарстане.

Продолжение следует

Несколько дней назад Васильев заявил, что в мае пройдет «почти войсковая операция» по выявлению нарушений в сфере электроэнергетики, где накоплены миллиардные и практически безнадежные долги. По его словам, для проведения проверки в Дагестан приедут две тысячи электриков со всей страны — по такому же «наборному» принципу формировалась уже работающая комиссия Генпрокуратуры. Будет продолжена и борьба с коррупцией в земельно-имущественной сфере, прежде всего, с незаконно возведенными зданиями.

Воспримут ли коррупционеры эти сигналы — отдельный вопрос. После ареста Амирова, который правил Махачкалой полтора десятилетия, самым популярным комментарием было высказывание в духе «неприкосновенных больше нет». Однако система опять воспроизвела саму себя и потребовала новых вмешательств — на сей раз куда более масштабных. Дело Амирова по большому счету было политическим — экс-мэра судили по террористическим статьям УК, а вся его деятельность в городском хозяйстве осталась за рамками следствия и благополучно продолжилась при преемниках.

Теперь у правоохранительных органов дошли руки и до этих эпизодов, а там круг подозреваемых может оказаться гораздо шире, чем первые лица. Это заставляет задуматься о принципиальном вопросе: насколько дагестанское общество, глубоко пораженное коррупцией, готово к самоочищению? Вспоминая опыт Сицилии, где борьба с мафией растянулась на десятилетия и до сих пор не завершена, не следует предаваться излишней эйфории: коррупция будет преследовать Дагестан еще долго. Даже самые жесткие репрессии и финансовые вливания не способны полностью изменить ситуацию, если не изменится главное — мировоззрение и ценности людей. Но нельзя не признать, что первые серьезные шаги по искоренению коррупции сделаны, и это вселяет осторожный оптимизм.