История семьи Церетиловых обретает политический окрас
22.07.2021 21:44Чужая семья — потемки. Эта народная мудрость легко может быть применима практически ко всем ячейкам общества. Чего не скажешь о семье Церетиловых, чья история получила очень широкую огласку, в том числе и далеко за пределами Дагестана, и даже начинает приобретать политический окрас.
Магомед и Нина Церетиловы в разводе уже 9 лет. За это время изменилось многое: подросли трое общих детей, глава распавшегося семейства уже обзавелся новой супругой, а бывшая хранительница семейного очага решилась на кардинальные перемены в своей жизни. Ее — Нину Церетилову — знают в республике по десяткам интервью и прямым эфирам в сети Instagram. Бывший супруг, напротив, персона для СМИ до крайности недоступная. Этим и ценнее оказалось убедить Магомеда Церетилова в уместности данного интервью, ведь на минувших выходных семейная драма получила продолжение, когда его публично обвинили в похищении у матери их общего сына.
— Магомед, ваша история уже давно стала достоянием общественности. Ваших детей и бывшую супругу легко узнают на улице — они во всех популярных пабликах республики. Почемуот вас нет практически никого заявления, выступления?
— Честно говоря я не в восторге от всего этого внимания со стороны. К тому же, когда вступаешь в открытую перепалку, все очень легко потом перевернуть с ног на голову. Я просто посчитал правильным, что мне лучше не влезать в эти интернет-разборки.
— Тем не менее вы сейчас сидите за чашкой кофе напротив журналиста. И одно из первых, что бы я хотел спросить: за весь период вашей раздельной жизни, может, было когда-то желание примириться? Для детей ведь так было бы лучше?
— Признаться честно, было такое желание в первое время после развода. Причем со мной были солидарны и мои родители. Даже родня Нины в лице ее тети хотела нашего примирения. Было это спустя три года после нашего развода. Нина тогда еще сохраняла здравый рассудок.
— Что в итоге помешало воссоединению семьи?
— Не хотел бы говорить громких слов. Но, как я и сказал, пытался вернуть все в прежнее русло — по крайней мере, предпринимал для этого все попытки. Но вместе с этим видел, что для нее просьбы с моей стороны были как повод лишний раз самоутвердиться. В общем, до нее достучаться я не смог.
— И потом, если я правильно понимаю, вы обзавелись новой супругой?
— Родные познакомили меня с очень достойной девушкой, которая и стала в последующем моей избранницей. Это событие, как я потом понял, для бывшей жены стало не самой приятной новостью. Были с ее стороны претензии насчет того, что, вот, мы же собирались примириться, а я взял и женился. Но я посчитал, что времени на ее раздумья предоставил сполна. За два года можно было принять решение хотя бы ради детей.
— Но ведь и Нину в этой ситуации понять можно...
— В момент, когда это произошло, я ввиду тяжелой болезни принимал лекарства, из-за побочного эффекта которых я стал на тот момент очень вспыльчивым. Именно в гневном состоянии я и озвучил намерения о разводе. Я совру, если скажу, что никогда об этом не жалел. Но, знаете, я ходил к знающим людям консультироваться на этот счет, советовался со взрослыми людьми. Думал, может в таком гневном состоянии развод не засчитывается. По крайней мере, я остаюсь честным перед собой, когда говорю о том, что семью возродить пытался. Но повторюсь, я не увидел встречных шагов со стороны Нины.
— И что было дальше?
— Дальше просто нарастал конфликт. А уже в 2017 году наши отношения переросли во вражду и достигли своего пика.
— Дети на тот момент были с вами или с матерью?
— Они были с ней. Под мою опеку их определил Кировский районный суд Махачкалы летом прошлого года. Я считаю, что судом было вынесено справедливое и верное решение.
— Можете рассказать об особенностях этого судебного заседания?
— На суде присутствовали все трое наших детей. Именно там они озвучили, что хотят остаться жить с отцом, хоть и от матери они не отказываются. И никто не сможет сказать, что я подговорил детей, ведь на суд их привела мать. Дети сказали все как есть, а на таком уровне они врать не способны.
— Просто ссылаясь на волю детей, судья принял такое решение?
— Конечно нет. Было много аргументов в пользу того, почему дети должны быть со мной. В конце концов я предоставил суду видеозапись, доказывающую непристойное поведение моей оппонентки. К тому же и дети свидетельствовали, что мать могла легко прийти домой в нетрезвом состоянии.
— А вам в упрек что конкретно было озвучено?
— С ее стороны расчет был на неоплаченные алименты по уходу за детьми. Это стало настоящим сюрпризом для меня. Ведь в 2013 году, когда я совершал паломничество в Мекку, нам с Ниной удалось прийти к компромиссу, и она не стала подавать на взыскание алиментов. Но на суде выяснилось, что мои долги по алиментам берут отсчет с 2016 года.
— Как такое может стать неожиданностью? Вас ведь должны были об этом известить?
— Как раз нет. Дом, в котором я прописан, по факту уже не существовал на тот момент, потому что оказался разрушен в результате оползня. Повторюсь — это стало неожиданностью, ведь никто на меня за эти четыре года не выходил. Но надо отдать должное судье, ведь он поставил во главу позицию детей, возраст которых позволяет, чтоб их слова брали во внимание.
— В итоге суд закончился и вы беспрепятственно разошлись по сторонам? Вы — с детьми, она — без них?
— Да. Но в тот день я впервые увидел человека, который плотно вмешался в этот процесс, превратив его в настоящий балаган. Зовут этого человека Светлана Анохина. Она тогда подошла ко мне и угрожающе сказала, что, мол, я не Всевышний и они еще доставят мне проблемы.
— Прямо-таки угрожающе сказала?
— Да. Как раз я ей и ответил, что именно Всевышний помог мне выиграть суд без единого адвоката и без чьих-либо грантов.
— Так вой поднимет Нина или Светлана Анохина?
— Нина полностью под ее влиянием. Она как зомбированная. Мне кажется, если Светлана скажет ей прыгнуть с моста, то она это сделает не задумываясь.
— Может, вы утрируете?
— Ну, я образно. Все-таки общественная организация Анохиной как раз специализируется на «обездоленных» женщинах. В целом, несчастные могут стать инструментом в чьих-то интересах. В этой организации много приезжих девушек со всей России.
— Говорите очень интригующе...
— Я думаю, что это лишь для того, чтобы показать, что, мол, посмотрите, какую работу мы проводим в неспокойном Дагестане. Хотя есть другое учреждение, куда надо отправлять таких обездоленных.
— Не слишком ли вы предвзяты?
— Ни капли! В этой организации с Ниной проводили работу психологи и юристы, которые полностью поставили ее манеру поведения, вплоть до того, где и что говорить, а еще где надо слезу уронить. Там, как в лаборатории, с ней провели планомерную работу, чтоб сделать из нее жертву в глазах всех жителей республики. На руку им, конечно, сыграло и то, что я предпочитал не реагировать на публикуемые ими вымыслы из Интернета.
— По логике ваших слов, резонанс это дело получило стараниями упомянутой вами общественной организации?
— Вот именно. Они начали активно писать письма во всевозможные инстанции. И везде одно и то же: «У матери отобрали детей! Примите меры!».
— Глава республики Сергей Меликов тоже оказался в курсе. 25 марта, на следующий день после того, как суд удовлетворил аппеляцию и определил детей в пользу матери, руководитель республики публично озвучил историю с вашей семьей, а также дал поручение министру внутренних дел разобраться в этой ситуации. Что за этим последовало?
— Через час, как он это сказал, ко мне в Буйнакске уже пришли сотрудники полиции. Ближе к вечеру этого же дня уже вместе с детьми я был в Махачкале в Главном Управлении МВД Дагестана.
— Дети не были напуганы?
— Знаете, я был приятно удивлен поведением махачкалинских полицейских, чего не скажешь об их буйнакских коллегах. В столичном Управлении выслушали всех троих детей, которые на видеокамеру сказали, что живут и хотят продолжать жить со мной. К чести людей в погонах, они не стали забирать детей против их воли. Лично для меня этот момент стал переломным, поскольку я убедился, что и людям в форме не чужды обычные человеческие поступки. И кто бы что ни говорил, я готов утверждать, что в нашей полиции хватает достойных и порядочных мужчин.
— Хорошо. Мы с вами понимаем, что органы правопорядка выполняли данное свыше поручение — разобраться в ситуации. И они, по вашим словам, во всем разобрались. Но, может, были и такие люди, кто пытался заработать баллы на этой проблеме. Всегда ведь хватает тех, кто очень хочет отличиться перед самым главным человеком республики?
— Таких деятелей было более чем предостаточно. Но я с положительной стороны выделил республиканское МВД, а про других хорошего сказать ничего не могу.
— Ну хотя бы дайте подсказку…
— Скажу, что особо отличились те деятели, которые, не справляясь со своей реальной работой, пытаются на мне и моих детях компенсировать свою бесполезность.
— Может, все-таки назовете кого-то конкретно?
— Хорошо, так и быть. Я ведь во всем этом бардаке узнал о существовании Уполномоченного по правам ребенка (уполномоченный при Президенте РФ по правам ребенка — «НД»). Глядя на множество детей-попрошаек в центре Махачкалы, я и подумать не мог, что, оказывается, есть такой человек, кто должен заниматься проблемами детей. Я не знаю, по каким принципам назначали на эту должность Марину Ежову. Она, может, и хороший человек, но, по моему мнению, точно не на своем месте сидит. На детях-попрошайках с улицы хайп ведь не поймаешь, а тут и дело громкое, еще и очки перед Меликовым заработать можно.
— Наш разговор вновь вернулся к главе республики. Вы знаете, что конкретно ему написали в письме?
— К сожалению, не знаю, что они там написали. Но я точно в курсе, что там основная тема была в том, что у матери по беспределу забрали детей. Я считаю, что этим самым, нашего главу республики ввели заблуждение. В этой проблеме нет никакого «средневековья», о котором говорилось. Здесь про другое, а именно — про мораль и нормы поведения женщины в Дагестане. Уверен, 99% жителей Дагестана со мной согласятся, ведь ни один разумный отец и мать не захотят, чтоб их дочь вела несвойственный для дагестанцев образ жизни.
— А дети как смотрят на это? На первом суде они ведь свидетельствовали против матери?
— Там была ситуация, когда надо было говорить все как есть. И они это сказали. Но отмечу, что дома я не позволяю детям негативно отзываться об их матери. Какая бы она ни была, она — их мать, от этого никуда не денешься.
— В марте суд вынес решение в пользу передачи всех троих детей матери. Тогда как вышло, что двое детей до сих пор с вами, а старший сын до недавних пор находился то ли с матерью, то ли у ее брата в Санкт-Петербурге?
— Если дети скажут, что хотят к матери, я их в тот же день к ней отведу. Но они так не говорят. И именно на их мнении надо делать акцент.
— Получается, старший сын захотел к маме?
— Нет. 21 мая вместе со своей нынешней супругой и детьми я прилетел из Москвы в Махачкалу. Сразу по приземлению в самолете объявили, чтобы я и мой старший сын первыми вышли к трапу. Там уже нас ждали сотрудники полиции. А жена как вышла из самолета, оперативно села в такси и уехала с детьми домой. В аэропорту тогда появилась Марина Ежова, а еще потом и сама Нина. Знаете, мой старший сын такой добрый и, можно сказать, даже мягкий, что оказался растроган эмоциями мамы, которая истерично кинулась к нему на шею. Пока меня своим «трештоком» отвлекала Уполномоченная по правам ребенка, сына и увели через черный выход из аэропорта. Вместо того, чтоб действовать по закону, а также задействовать судебных приставов, они как раз и похитили сына по всем принципам средневековья.
— И после этого он оказался в Санкт-Петербурге?
— Да. Нина везде рассказывает, что он был у ее брата якобы по доверенности. Но сам сын в переписке со мной сказал, что находится у незнакомой бабушки и что ему там некомфортно. Сын, кстати, не знал, как на меня выйти, потому что у него не было даже моего номера. Он просто играл в «Танки» по сети и наткнулся там на моего знакомого, который и передал ему мой номер. Пару скриншотов из переписки я показывал блогеру Шамилю Хадулаеву. Это доказывает, что против воли сына я не шел.
— Тем не менее в ваш адрес звучат обвинения, что мальчика вы похитили на прошедших выходных.
— Моему сыну 15 лет. Он уже достаточно взрослый, чтоб принимать самостоятельные решения. На показанных Хадулаевым скриншотах видно, что он намеревается сбежать от охраняющей его бабушки. Значит, он сбежал (улыбается). Хотя, не скрою, его нынешнее местонахождение для меня не секрет. Очень скоро мы увидимся с ним.
— А кто эта петербургская бабушка, у которой жил ваш сын? Он ведь должен был находиться у дяди.
— По крайней мере, сын сказал, что брата мамы он там ни разу не видел. Вместо этого его поселили к подруге мамы Нины.
— С человеческой стороны вас понять можно. Но ведь вы же понимаете, что идете против решения суда?
— Вы знаете, эти правила игры задал не я. Но раз мне навязали такое отношение, я буду отвечать тем же. Они наплевали на решение Кировского районного суда и просто выжимают максимальную пользу из моей бывшей супруги. Повторюсь, сын сам захотел к папе. В конце концов, кто должен решать — пятнадцатилетний парнишка или Светлана Анохина? В конце концов, по видеообращению сына тоже можно понять, какова его воля. Детские глаза врать не умеют. Вообще, если кто-то из детей мне скажет, что хочет к маме, я не буду против воли детей.
— Я так понимаю, учебный год дети потеряли. Как обстоят дела со школой?
— Существовала угроза остаться на второй год. Будучи с детьми в Москве, я оформил их в частную онлайн-школу. К каждому ребенку у них отдельный подход. Перед вылетом в Дагестан (21 мая — «НД») я получил свидетельство о том, что дети полноценным образом завершили учебный год. Неожиданность ждала меня в школе №34 Махачкалы, где мне категорически отказались давать на руки личные дела детей. Из-за этих разборок дети остались фактически на второй год, хоть и освоили всю полагающуюся программу.
— На носу сентябрь. Есть определенность относительно того, где сядут за парты дети?
— Да. Этот вопрос уже не является проблемой. Я принял решение переехать на ПМЖ в Грозный. Когда выйдет это интервью, я уже буду там. В Чечне мне гарантируют безопасность, а также то, что мне не нужно будет всякий раз охранять детей возле школы. Уже есть и понимание того, где и как буду работать. Еще полностью решены вопросы с жильем. Так что вопреки всем проблемам мы с детьми живем и двигаемся вперед.
Муслим Казибеков