«НД» приехало в село Сегелер Дербентского района, чтобы увидеть интенсивный сад яблони и сливы, о котором так часто упоминают на заседаниях правительства Дагестана.

Здесь оказался еще и туристический комплекс из более десятка коттеджей, с бассейном. На крыльце одного из домиков сидел немолодой мужчина в спортивной одежде, похожий на гостя из Средней Азии.

Завязался разговор о торговле, месопотамском языке, вольной борьбе, производстве посуды в Германии, развале СССР, сборе бутылок, садоводстве и тунеядстве. Слово за слово — и получилось интервью с генеральным директором ООО «Анжелина» Абдусамадом Гаджиевым.

— Когда здесь появились первые интенсивные сады?

 

— В ноябре 2016 года.

 

— И туристические коттеджи сразу построили?

 

— В 2022 году. До этого я уже имел опыт гостиничного бизнеса, в Махачкале у меня есть гостиница «Андалусия». По натуре я путешественник, и когда ездил по Европе, у меня появилась мечта иметь небольшую семейную гостиницу.

 

— А кто вы по образованию, почему вдруг вы начали заниматься садами?

 

— Это очень интересный вопрос, все задают его. Есть зов души, гены. Я никогда по своему образованию не работал, потому что туда и поступать даже не хотел.

 

— Это что за образование у вас такое?

 

— Политех. Строительный факультет, по водоснабжению и канализации. Я был вольником. В 10-м классе я уже был членом сборной Советского Союза, мастером спорта. Собирался поступать на физкультурный факультет. Но у моего отца была единственная просьба, чтобы я не поступал на физкультурный. Я его просьбу выполнил, и он свое обещание тоже выполнил. Ни о чем больше он никогда меня не просил. В 1975 году я прекратил заниматься борьбой, потому что инженер должен быть грамотным. Но все равно учился я нехотя, лишь потому, что надо было.

 

— А что отец вам дал за это?

— Все. Он меня научил работать, воспитал как человека, который не должен врать и воровать.

 

— Кем были ваши родители?

 

— Отец — ветеринар. Мама — домохозяйка, доярка.

 

— Сами вы родом откуда?

 

— Я родом из Сергокалинского района. Отец ходил за скотиной, осенью на равнину, весной в горы. Я родился зимой, в Каякентском районе в селе Краснопартизанск, там не было и нет до сих пор сельской администрации. И в свидетельстве о рождении написано Аймаумахи Сергокалинского района. 

 

— Как вы начали заниматься борьбой?

 

— Да я всю жизнь боролся и даже дрался. Но не за себя, а за других, защищая слабых. Один раз меня чуть не посадили за это. Начинал тренироваться в Сергокале и Дербенте. В первый раз стал чемпионом Дагестана, выступая за команду Дербента. В 1973 году переехал в Махачкалу и начал выступать за общество «Буревестник», под руководством тренера Исабека Муртазалиевича Фейтулаева. В том же году на чемпионате СССР боролся с Сергеем Белоглазовым, он из меня лепешку сделал. Но это поражение меня, наоборот, вдохновило, и я добился места в юношеской сборной и звания мастера спорта СССР.

—До того, как заняться садами, чем вы занимались?

 

— Да чем только не занимался: работал мастером по строительству, был слесарем механосборочных работ, работал секретарем комсомола. Я бутылки собирал — это самая успешная моя работа. Два года уговаривал, чтобы меня отпустили с должности заместителя директора Избербашского коммерческого объединения. После этого, как счастливая птица, пошел в Махачкалу бутылки собирать. Это был 99-й год. Тогда стекольная промышленность России не успевала выпускать бутылки для пивной промышленности. Собирали старые бутылки и использовали вторично. Эта же работа меня потом привела уже к заводу в Осетии, с которым до сих пор мы сотрудничаем. 

 

— А чем вы занимались до работы в этом коммерческом объединении?

 

— Воспитывал молодежь. Был секретарем комсомольской организации на правах райкома на Избербашском заводе электротермического оборудования. На субботники выводил 700 человек. Но в 1988 уехал в ГДР работать начальником теплохозяйства. Там я заявил, что скоро Советский Союз развалится. Меня чуть из партии не исключили и хотели отправить обратно в Союз. Ну, я обосновал все экономически, и мне помог наш особист, которому ранее я помог силовым путем навести порядок среди военных.

 

— Как вдруг ни с того ни сего секретарь комсомольской организации, работающий на заводе, взял и поехал в Германию? 

 

— Это целая история. В 1986 году я взял в Избербаше трехкомнатную кооперативную квартиру, она стоила 15 тысяч. Нужно было уплатить первоначальный взнос 6 тысяч. У меня была тысяча, у родителей две тысячи, у тещи три тысячи. И мне нужно было в течение 9 лет заплатить 9 тысяч рублей. Я воровать не умею. На тот момент у меня было две дочери, и когда я посчитал бюджет, понял, что мне надо будет кабалить, то есть бедно жить. Мой друг предложил поехать в Германию в войсковую часть начальником теплохозяйства. Пока ждал визу, мне предложили стать инструктором горкома партии Избербаша. Но я отказался и пошел мастером энергетического цеха. Я шел в подчинение тому, кто мне подчинялся по линии партии. У меня была цель — до отъезда в Германию вспомнить заново свою профессию.

 

— Вы, наверное, язык изучили перед отъездом…

 

— Да нет, откуда. Я ничего по-немецки не знал.

 

— Как долго работали в ГДР? 

 

— Три с половиной года был начальником теплохозяйства. В Германии я застал объединение двух Германий. После этого перешел к немцам и обслуживал котельные пяти поселков. Каждый поселок платил по тысяче марок. Помимо этого, в западной Германии в городе Вюрзедель открыл производство сервизов «Мадонна» и «Роза». 

 

— Как это получилось?

 

— Я поймал нишу. Это был дефицит для советских военнослужащих Западной группы войск. Нашел сырец, место, где обжигают, цех, который простаивал. Пожилые муж и жена на своей мануфактуре по моей подсказке взяли молодежь и стали обжигать сырец для посуды. В 91-м уже вернулся в Избербаш, но до 93-го года продолжал ездить в объединенную Германию.

 

— Сколько лет вам тогда было?

 

— 34 года. На самом деле, я старый. Скоро мне будет 68 лет. 

 

— Какая пенсия у профессионального советско-российского предпринимателя? 

 

— А мне зачем она нужна? Будь проклят тот день, когда я себя пенсионером посчитаю, никогда пенсию не получал, даже оформить не ходил. За меня получает пенсию супруга. И неужели я похож на российского предпринимателя? У меня же свой обособленный подход.

 

— А какой у вас подход?

 

— Монгольский. Когда приехал в Махачкалу на рынок и стал заниматься бизнесом, я начал ломать все стереотипы по ценам и по подходам в продажах товара. Мои конкуренты назло мне назвали меня монголом.

 

— Вы готовы передать следующему поколению свой уникальный купеческий опыт?

 

— Нет. Все можно услышать, почитать, увидеть. Но если у тебя чутья нет, то ты не сможешь этому научиться. Вот я сегодня здесь торговался и продал яблоко, которое еще на дереве. Такое же яблоко недавно приезжали покупать клиенты. Они попросили 55 рублей за кило. Я сказал 56. Но на самом деле я бы им отдал даже за 53, но я видел, что эти люди играются. Поэтому я им сказал нет, так как знал, что они и так бы не купили. А вот сегодня приехал покупатель из Москвы. Я ему положил яблоко на стол, сказал — 50 рублей и забирай. Он сразу протянул руку.

 

— Откуда у вас это чутье? Отец был ветеринаром, мама доярка.

 

— Хороший вопрос. Это были 1963-64 годы. Двоюродный брат отца был директором школы в нашем селе. Но из-за того, что мне оставалось 4 месяца до 7 лет, он не пустил меня в подкласс школы. Я уехал с мамой в Кранопартизанск, где у нас была скотина и птица. Вечером с мамой паковал сметану, творог, яйцо, курицу. Утром в 4 часа с фонарем мы шли на станцию, чтобы наэлектричке доехать до Дербента на рынок и продать излишки домашнего хозяйства. Потом возвращались домой на попутках. 

Тогда в Дербенте в основном жили евреи и азербайджанцы. Там на рынке я узнал впервые, что маленькая курица стоит дороже большого петуха. На том рынке я впитывал торговый язык: как разговор строится, как торговаться.

 

— На каком языке вы с ними общались? Вы русский знали? 

 

— На месопотамском. Когда деньги и товар, там язык не нужен. Рыночный язык — он не обязательно языковой, там мимика, жесты. Если бы я умел тогда по-русски разговаривать, я бы на рынке ничему не научился. В том-то и суть, что когда болтаешь, можешь что-то упустить, а на мимику больше обращаешь внимания.

 

— Говорят, что сельское хозяйство — это один из способов потратить все свои деньги. Вы опытный бизнесмен, зачем пришли в сельское хозяйство? Как долго будете заниматься этим делом? 

 

— В советское время была совсем другая технология, тогда не было капельного орошения. Современная техника переделала садоводство. Яблоко работает от 15 до 20 лет. Но пик урожая — до 10 лет. Если сад не дает 25–30 тонн, то он становится нерентабельным. Потому что 17 тонн, условно, уходит на расходы.

 

— Между современной технологией и сохранением рабочих мест что выберете? 

 

— Существует всегда баланс между работником и техникой. Какой бы супертехникой я не владел бы, если мой работник не способен на ней работать, никакого толка от этого не будет.

 

— Вы готовы к тому, что работники не пойдут к вам в хозяйство?

 

— Я не могу решить эти вопросы в Дагестане и в России, потому что наше государство не принимает закон о тунеядстве. Когда в правительстве мне присваивали статус приоритетного проекта, я говорил, что вся работа в сельском хозяйстве бесполезна, если не будет рабочей силы. В Махачкале везде толпы молодежи, которая ничем не занята. Сегодня, когда урожай пропадает, где студенческие отряды?

 

— Вы лично хотите производить или зарабатывать?

 

— Я хочу производить, зарабатывать и опять вкладывать в Дагестан. Многие в Дагестане умеют получать деньги, но не зарабатывать. А те, кто имеет деньги, боится вкладывать куда-либо, чтобы избежать вопроса «откуда взял деньги?». Если меня спросят, откуда я взял деньги, то я могу показать историю, начиная с пустых бутылок.

 

 

В интервью сады ушли на второй план, поэтому по предложению хозяина мы приехали во второй раз, чтобы ранним утром посмотреть технологию уборки сливы и увидеть, как Абдусамад Гаджиевич воспитывает молодого бригадира. 

В 6:30 в столовой уже никого не было. Более сотни человек на автобусах, нескольких «Нивах» и тракторах уехали в поле собрать сливу. Сюда приехали на заработки из аварских, даргинских и южных районов республики, и очень много работников из центральной части страны. 

 

Рабочие живут в построенном общежитии, на первом этаже которого большая столовая.

В 12 часов дня пришли на обед, нам достались борщ и каша. За столом напротив сидел Иван из Владимира. Он работает на тракторе «Беларус». Его бригада, «бабушки», к обеду собрала уже 230 ящиков сливы по 9 кг каждый.