«Аккинский» капкан для трех республик

21.07.2017 17:22

Еще в недавнем советском прошлом историческое образование для партийно-политической карьеры считалось приоритетным. Руководитель любого уровня должен был знать науку, в которой посредством марксистской теории черпались ответы на вызовы современности, а потому конкурс на исторический факультет был неизменно высок. Сегодня, наоборот, человека при должности, прилично знающего историю, не так просто встретить. А между тем ответы на множество проблем и ныне невозможно найти без глубокого знания истории, с одними лишь журналистскими приемами, которые, несомненно, оперативны, но неизбежно поверхностны — чтение старой подшивки вместо архивной работы со старыми рукописями, блиц-опрос на местности вместо глубокого социокультурного исследования.

Одним из таких хронически непростых вопросов, имеющих глубокие исторические корни, является «аккинский». Именно поэтому, невзирая на очередные меры политического руководства самого высокого уровня по «пожаротушению», острая дискуссия по нему в соцсетях, на форумах и сайтах лишь разгорается с новой силой. Каждая из сторон виртуальной полемики не допускает и мысли, что помимо «яро-чеченского» или, скажем, «яро-аварского» взгляда на проблему может быть еще и «квалифицированный» — историко-архивный.

Аух/Акхи/аккинцы/окочане – кто, где, когда?

По поводу появления аккинцев в Дагестане первый этнограф из чеченцев У. Лаудаев в 1870-е годы писал: «Ауховцы называются аккий, название это они получали от того, что… прежде составляли членов аккинской фамилии. Скудная почва земли, принадлежащая этому обществу, заставила половину этой фамилии переселиться в Аух, где кумыками и русскими переселенцы назывались ауховцами, сами же они для себя, как и от чеченцев, удержали название первобытной фамилии Аккий, т.е. выходцев из Акки» (Лаудаев, 1872. С. 4).

Другой чеченский исследователь И.А. Арсаханов, основываясь на народных преданиях ауховцев, также приходит к выводу, что их «основная масса состояла из аькхи, чем объясняется и общее название переселенцев – аькхи» (Арсаханов, 1959. С. 9).

В русских же источниках мы находим написание «Акоки», «ококи», «окочане», «Аух», «ауховцы» и т.д.

В военно-топографических и этнографических описаниях с начала 19 века говорилось о принадлежности населения на реках Акташ и Ярыксу (Ауховское общество) к карабулакам (орстхоевцам), ибо основной пласт среди переселенцев в Терско-Сулакское междуречье составили жители верховьев реки Фортанги (Ингушетия).

Действительно, по определению восточных чеченцев, ауховские аккинцы — это Цечой-тайпа (карабулаки), переселившиеся на восток из Акки-лам, «горного Акки» (Волкова, 1974. С. 168). Так, именно выходцы из тайпа Цечой, первыми устремившись на равнину Дагестана, основали здесь село Цечой-аул (Кишень-аух). При этом орстхоевский (карабулакский) тайп Цечой известен в настоящее время среди ингушей. Существуют предания и о переселении в эти земли части населения, приграничной с Цечой-акхи, родоплеменной группы Мержой (Ингушетия), а также ингушских тайпов. Аккинцы из тайпа Парчхой основали два селения: Шир-юрт (Юрт-аух, ныне Калининаул) и Парчхой (Акташ-аул, ныне Ленинаул). Эти обстоятельства способствовали сохранению в их языке некоторых архаичных лексических и фонетических форм, близких к ингушскому языку (Алироев, 1975. С. 118, 122). Самое заметное отличие ингушского-орстхойского языка — наличие буквы «Ф» (например, река Фортан), в противоположность чеченскому (например, р. Мартан), утратившему этот звук под многовековым дагестанским влиянием. Недаром, по мнению А.Н. Генко, поддержанному Е.Н. Кушевой и Н.Г. Волковой, аккинцы — ингушское общество, и первоначально были ингушами (Генко, 1930. С. 684; Кушева, 1963. С. 64, 69). Неудивительно, что в свежей академической «Истории Ингушетии» читаем: «Первое документально фиксируемое массовое переселение ингушей на равнинные земли… было связано с передвижением части населения общества Аькхи в Терско-Сулакское междуречье (на территорию современного Дагестана). Переселенцы оседали в основном в верховьях рек Ямансу и Ярыксу, на предгорной равнине между реками Аксаем и Акташем» (История Ингушетии, 2012, с. 173).

Как отмечал И.А. Арсаханов, гидронимия и топонимия среднего течения междуречья Аксая, Ярык-су и Акташа, где поселились аккинцы, «свидетельствует о том, что до появления на этой территории аккинцев или ауховцев там жили кумыки» (Арсаханов, 1969. С. 243). Письменные источники конца 18 – начала 19 веков также подтверждают, что аккинцы расселились на землях, принадлежавших кумыкским (эндиреевским) князьям, которые пригласили их на условии принятия ислама, построили им мечети и взяли под свое покровительство: «Аухи, так называются поселившиеся на землях кумыцких около вершин рек Агташа и Ярухсу» (Буцковский, 1958. С. 243). Ауховцы продолжали быть в зависимости от эндиреевских князей, платя им ежегодно по барану с сотни голов и служа войском, вплоть до 1840 года. Но возглавивший общую борьбу горцев имам Шамиль освободил их от податей князьям, оставшихся лояльными русской власти, и учредил на месте Ауха отдельное наибство в составе имамата.

По Лаудаеву, переселение аккинцев в Дагестан происходило в 18 веке. Это хронологически соответствует данным письменных источников, датирующих это событие 1763 годом и увязывающих его с принятием горными карабулаками ислама. Как показывает эпиграфика на могильных камнях, к 1790-м годам переселенцы начинают хоронить своих усопших уже в новых селах на территории Дагестана. Так, древнейшие датированные могильные камни, что удалось найти в ходе полевых исследований в разных ауховских селах, относятся к 1791–1795 гг. Очевидно, аккинские первопоселенцы, осваиваясь на новом месте, еще целое поколение (порядка 30 лет) продолжали ездить хоронить близких в родные горы на территории Ингушетии.

Крах альтернативной истории

Несмотря на все это, в исторической литературе продолжает бытовать мнение, что переселение аккинцев и образование Ауховского общества в Дагестане произошло еще в 16 веке (в радикальной версии — еще до нашествия Тамерлана) и уж по крайней мере было свершившимся к 1570-м годам, когда этно-территориальная группа аккинцев начинает фигурировать в русских источниках под именем «ококи» (окохи/окуки/окочаны). Во главе «Окоцкой земли» к 1580-х годам, имея под рукой 500 воинов, стоял Ших-мурза Ишеримов, который, используя междоусобицу в Дагестанском шамхальстве, развернул на Кавказе активную политическую деятельность в пользу Москвы. В 1587 году «Окоцкая земля» значилась в числе «вновь прибылых» к Московскому царству. В следующем, 1588, году Ших-мурза Окоцкий первым из кавказских владетелей пришел со своими людьми служить в Терский городок, только что основанный на пепелище разгромленного татарского Тюменского султаната. А в Москву прибыло посольство от аккинцев, которое возглавлял племянник Ших-мурзы — Батай-мурза. Получая щедрое жалование, Ших-мурза оказывал множество услуг — сопровождал русские посольства в Грузию и обратно, агитировал горских феодалов (в частности кабардинских и аварских) отколоться от шамхальства и тоже получать царское жалование, наконец, собирал всевозможную развединформацию для терских воевод, наводя их войска на шамхала. Однако это не уберегло мурзу от возмездия, и в 1595 году шамхальский сын Ахмад-хан настиг и убил его, подчинив «Окоцкую землю», что вызвало бегство части его верноподданных «ококов» (до 160 семейств) «на житье» в Терскую крепость. Под защитой русской крепости они осели отдельной «Окоцкой слободой», не раз менявшей свое местоположение вместе с перемещением царских форпостов — Новый Терский городок (1666 г.) — Святой крест (1724 г.) — Кизляр (1735 г.), где, наконец, перейдя с годами на тюркский язык, вместе со служилыми кабардинцами князей Черкасских стали основой кизлярского казачества. В итоге их потомки были в 1823 году в рамках ермоловской политики по зачистке левобережья Терека от мусульманского населения переселены в село Кизляр у границ Ингушетии, напротив Моздока (ныне Северная Осетия–Алания), под названием «малокабардинских кумыков».

Скрупулезное изучение маршрутов русских посольств через «Окоцкий улус» Ших-мурзы (он же «Иширимов юрт») и указанных при этом расстояний в днях пути до известных пунктов, наглядно показывает, что «Окоцкая земля» никак не могла располагаться в Дагестане (см. карту). Ибо находясь в трех днях пути на запад от пределов Гумбета и «Нуцала Уварского», одновременно граничило с владением кабардинского князя Алхаса, занимавшего в дне пути от ококов верховья Сунжи. В то же время, идя через «Шихово племя» в направлении «Метцких гребней» (Митхо — грузинское название высокогорного общества Малхиста в Аргунском ущелье), попадали прямо в Грузию — «Омалееву землю, да Бацкие гребни», т.е. Омало и бацбийские горы в Тушетии. Таким образом, владение Ших-мурзы Окоцкого уверенно локализуется на стыке границ современной Чечни и Ингушетии — от Даттыха до озера Галанчож, где и позднее жили аккинско-карабулакские родоплеменные сообщества.

Следовательно, никаких окочан/аккинцев ни в 16-м, ни в 17-м, ни даже в первой половине 18-го века под Эндиреем еще не было. Иначе невозможно представить, почему русские письменные источники их не видят в упор, хотя из расположенного поблизости Терского городка, а затем Кизляра, сюда по всевозможным делам регулярно направлялись люди, включая служивых терских «окочан», которые бы не преминули уведомить о положении своих соплеменников, если б таковые имелись. Да и невозможно представить в эти века присутствие посреди Дагестана, в предместье одной из столиц, на ничем не прикрытых предгорьях, племени язычников. Ведь со времен принятия ислама, как о том пишут еще историографы Тамерлана, «ежегодный набег на неверных был в обычае» дагестанцев, совершавших свои дерзкие походы не только в Грузию, но и на Северный Кавказ (по сведениям Эвлия Челеби — вплоть до Кубани). А между тем до второй половины 18 века аккинцы-карабулаки в своих горах оставались язычниками и тоже служили объектом таких походов. Так, по аварским источникам 1709–1710 годов известно о неудачном «исламском набеге» на «неверных карабулаков». В 1732 году под Чечен-аулом для похода на них же собиралось большое «исламское войско» со всего Дагестана и уже исламизированной Чечни. Но успех приносили лишь комбинированные усилия газиев и добродетельных проповедников, и действительно, вскоре уже сами новообращенные нижние карабулаки рвались в набег, чтобы обратить своих соплеменников, живущих выше в горах. Об этом свидетельствует письмо «призывающего к исламу хаджи Умара и его смиренного друга Абд ар-Раззака» на имя Хассбулат-шамхала (1734–1758 гг.), в котором уважаемый алим и подвижник ислама уведомляют «благородного эмира, прославленного султана, эмира великих эмиров, султана высокочтимых султанов, владетеля Высокого государства, опустившего крылья милости на людей истины и с помощью Аллаха протянувшего полы безопасности», об успешном распространении ислама среди племени карабулаков. Отмечая, что теперь, «если дело Ислама будет предметом совета между благородными эмирами и великими султанами и если они придут к выводу, что их (карабулаков) вера станет истинной (буквально — завершенной. — Прим. автора) только через них (присягу эмирам), тогда мы обязательно посоветуемся с тобой, поцелуем твои благородные руки и священные ноги и приведем — силой Аллаха — всех их покорными на твою службу». Как известно, в итоге новобращенные карабулаки были закреплены за Эндирейскими уллу-биями.

В подтверждение сказанного приведем лишь один, извлеченный еще моим дедом, архивный документ — из длинного ряда переписки Кизлярского коменданта с Эндирейским князем и вышестоящим начальством по данному поводу. Из него выявляется приблизительная дата окончательного обращения предков аккинцев в ислам и их переселения на плоскость с условием несения службы Эндирейским князьям.

«1763 г. апреля 26.— Указ Коллегии иностранных дел кизлярскому коменданту А.А. Ступишину о переселении на пустующие земли горских народов.

Из доношения вашего от 25 июля прошлого, 1762 г. здесь усмотрено, что эндереевской владелец Аджи-Муртазалий Чопанов просил позволения о переводе подвластнаго ему в горах, в крепких местах живущего карабулакского народа, выше р. Сунжи на место пустое, при речке Аксай-су лежащее. … Вы при том доносите, что оные карабулаки живут между ингушцев и чебуклинцев, позади чеченского народа и подвластных аксайских мичкисцов и гихинцов, они ж, карабулаки, называются и балсурцами, и никакого закона не содержат, токмо ныне некоторые принимают из них магометанской закон, и из давных лет большою частью подать давали эндереевским владельцам, показанного Аджимуртазалия Чопанова дедам и отцу, как и ныне под таким же правлением у владельца Аджимуртазалия состоят, и никому другим, а особливо персицкой стороне ни мало не принадлежат. Впротчем, они и сами посыланому к ним от вас ротмистру Макарову объявили, что к тому желание имеют, и что из них таких, которые владельцу Муртазалию подать платят, до 500 дворов быть имеет, а сверх того еще обще с ними живущих до 500 же дворов есть, которые также, смотря на выгодность, выселиться не оставят. Причем владелец Муртазалий, которой с ротмистром Макаровым ездил, обнадеживал их, что когда они переселятся, то построена будет для них мечеть и определится мулла, а напротив того, ротмистр Макаров советовал им принять христианской закон, уверяя их в таком случае совершенным защищением, на что они ответствовали, что естли они со здешней стороны защищаемы будут от чеченцев (владения Турловых — З.Г.), кабардинцов и мичкисцов, тогда перешли б к ним и ингушцы и протчие, живущие в крепких местах, народы. И так вы представляете, повелено ли будет переселять помянутых карабулаков на просимые ими места, … разсуждая при том, что в таком случае они в том лутчем послушании быть имеют, а между тем, вы оных карабулаков, и предварительно тем уже обнадежили. На сем вам в резолюцию объявляется: … в самом деле примечено, что те из горских народов, которыя живут ближе к российским жилищам, в толь лутчем послушании находятся. Но что касается до желания карабулакского народа к переселению из крепких мест выше р. Сунжи, в сем деле такое сумнение оказывается, … Однако же, буде вы при всем том найдете, что одно другому не помешает, то хотя и ныне вы в том им дозволение дать можете, но с тем, чтоб при том они, карабулаки, никого из других народов к себе для житья без здешняго дозволения не принимали.

Дан в Москве 18 марта 1763 г. — Гр. Михаила Воронцов, Кн. Александр Голицын».

(ЦГА ДАССР. Ф. 379. On. 1. Д. 523. Л. 112, 117. Подлинник.)

С аккинско-карабулакской же стороны в этих переговорах о выселении на плоскость под патронажем русских властей и кумыкского князя Муртазали-Аджи упоминаются представители фамилий: «Мережиевой (Мержой), Татыховой (Даттых), Элхургалиевой (Ялхарой), Аокаевой (Аьккхи)» и др. В документах говорится также о «деревнях» Гандалоевых, Фиразовых, Булгучевых, Бузартыевых, Кориговых и Белхороевых, очевидно, пожелавших остаться и сегодня хорошо известных среди ингушей.

В поисках политического решения

Таким образом, совершенно очевидно, что не изученная вовремя проблема дагестанских аккинцев – выходцев из Ингушетии стала проблемой, способной кровно затронуть тонкие струны всех трех горских республик. Причем, если смотреть по сути, Чеченскую Республику должна затрагивать в наименьшей степени, ибо исторически аккинцы жили не на ее территории и переселились в кумыкские предгорья Дагестана, минуя Чечню. С Ингушетией же коренных аккинцев связывают и родовые склепы далеких предков в нагорной части республики, и вполне актуальные генеалогические связи с одноименными тейпами, оставшимися на исторической родине, в их общих родовых селах. Места эти — неописуемой красоты, экологически чистые и перспективные с точки зрения развития туризма, но пребывающие в запустении, в том числе из-за горской этики, не позволяющей захватить чужое родовое имение, пусть даже лежащее в руинах. Кто знает, быть может, кто-то из предприимчивых аккинцев мог бы возродить обители далеких предков на исторической Родине, связь с которой, несомненно, послужила бы сохранению этнокультурной самобытности коренных аккинцев Дагестана, ассимилируемых под массированным влиянием из Чеченской Республики. Кроме того, нельзя игнорировать и вполне прозрачные последствия «чеченизации» Ауховского района, ибо достигнув своих целей на восточном направлении, известные силы не замедлят заявить «свои права» и на «аккинское наследство» в верховьях Фортанги. Тем более прецеденты, сопряженные с силовыми акциями в районе села Даттых (Ингушетия), в этом направлении не раз уже были еще в 2012–2013 годах. Совершенно очевидно, что иного социально-экономического значения и смысла аннексия этих тупиковых и давно заброшенных каменистых мест в верховьях Фортанги иметь не могла. Но, поистине, «кто управляет прошлым, управляет и будущим». Тогда мудрые политтехнологи Чеченской Республики во главе с покойным спикером парламента Дуквахой Абдурахмановым предпочли решать вопрос «чеченизации» Ауховского района подобно гребцам в лодке — то есть продвигаясь, повернувшись к своей цели спиной. Впрочем, ничего, кроме напряжения отношений с Ингушетией, острой полемики и большого количества бандеролей с «ингушской землей», поступивших в адрес парламента Чеченской Республики от остроумных ингушских блогеров, тогда эти инциденты не принесли. Нельзя исключить, что при изменении реалий земли в бандеролях парламенту Чеченской Республики может уже не хватить, и ингушским блогерам придется собирать камни из Цеч-ахки.

Именно поэтому самое непосредственное привлечение к решению «аккинского вопроса» руководства Республики Ингушетия и организация при работе над проблемой не двусторонних, а трехсторонних встреч, групп и комиссий, могли бы послужить делу подлинной медиации рассматриваемого межнационального вопроса. Вместо «яблока раздора» наших межнациональных отношений и «капкана для трех республик» аккинцы должны стать «связующей нитью» наших братских народов.

Зураб Гаджиев,
доктор исторических наук

Знаете больше? Сообщите редакции!
Телефон +7(8722)67-03-47
Адрес г. Махачкала, ул. Батырмурзаева, 64
Почта [email protected]
Или пишите в WhatsApp +7(964)051-62-51
Мы в соц. сетях:
Смотрите также