И неважно при этом, что в их странах работают службы спасения, созданные специально для «разруливания» чрезвычайных ситуаций. Для людей, избирателей крайне важно увидеть реакцию первых лиц, услышать именно от них слова утешения и поддержки.
Не всегда эти вызовы связаны с природными катаклизмами или масштабными техногенными катастрофами. Иногда это на первый взгляд достаточно рядовое событие, в котором руководитель усматривает намек на будущие риски, способные негативно повлиять на его планы, помешать реализации намеченных программ. Грамотные политики в таких случаях напоминают шахматистов, способных рассчитать партию на много ходов вперед, — на вызовы реагируют практически мгновенно, предпринимая все возможные меры, чтобы исключить вероятность повторения ситуации в будущем.
Честно говоря, первоначально о конфликте в Сивухе, в ходе которого жители селения разрушили и сожгли теплицы китайских инвесторов (подробности в материале «Сивухско-китайский конфликт» на стр. 2), я писать не собирался. Во всяком случае, в этом номере газеты. Тем более что коллеги из отдела новостей на это событие отреагировали оперативно: проверяли слухи о возможном использовании «тяжелых» гербицидов и пестицидов, опрашивали правоохранителей, чиновников Россельхознадзора, миграционной службы, участников событий — в общем, активно работали. Меня же в большей степени интересовал не сам конфликт, а реакция на него руководства республики (в том, что она последует незамедлительно, я как-то не сомневался). Но прошел день, второй, третий, а ожидаемой реакции на сивухские события так и не последовало. Что в конечном счете и заставило меня изменить первоначальные планы.
Естественно, это ненормально, когда кто-то использует запрещенные химикаты, оставляя после себя мертвую землю. Но в данной статье мы не ставим задачу расследовать причины конфликта, факты использования (или неиспользования) запрещенных химикатов (эти, без сомнения, важнейшие вопросы, уверен, прояснятся в ходе начатого расследования). На мой взгляд, сегодня гораздо важнее определиться с базовыми моментами: правом толпы на самосуд и отношением руководства республики к подобным явлениям (на этом фоне даже наиважнейший для Дагестана вопрос об инвестиционном климате в республике, думается, отходит на второй план). Ну и, конечно, следует поговорить о земле — так или иначе, 99% конфликтов в республике напрямую связаны с нерешенностью в ней земельных вопросов.
Мы много говорим о необходимости построения правового государства, негодуем, когда сталкиваемся с «надзаконностью» чиновников, полицейским беспределом и прочими подобными реалиями окружающей нас действительности. И молчим, когда вместо закона начинает действовать право толпы. Можно, конечно, рассуждать о том, что право толпы возникает тогда, когда не работают законы, о недоверии людей к чиновникам, к их способности защищать интересы граждан. Но что бы ни говорилось, суть при этом не меняется — налицо нарушение закона при полном отсутствии чиновничьего или полицейского иммунитета у протестующих. Естественно, реакция на действия погромщиков рано или поздно последует, но тут, мне кажется, важнее то, какой посыл при этом получит общество.
Ведь что ни говори, конфликт в Сивухе — серьезнейший вызов для нынешней власти. От того, как она отреагирует (а вариантов может быть великое множество), зависит очень многое. Инвестиционный климат в республике, судьба тлеющих (хозяйственных, земельных, национальных и прочих) конфликтов, доверие к власти, наконец.
На этом фоне затянувшееся молчание республиканской власти особенно интригует. Почему 9 марта в Сивухе не высадился десант наших высших чиновников? Почему никто не сказал ни слова о том, что все виновные в порче чужого имущества неизбежно предстанут перед судом и понесут заслуженное наказание (понятно, что это вещи очевидные, но понятно также, что очевидны они далеко не для всех)? Почему, наконец, республика не пообещала возместить изгнанным инвесторам все понесенные ими убытки (кстати, до сих пор не удалось выяснить, кто конкретно выступал в качестве инвестора в Сивухе)?
У меня лично ответов на все эти вопросы нет (подозрения, что наши чиновники отчаянно боятся собственного народа, не в счет). Может, все дело в том, что Сивух — это не Болотная площадь, и толпа не покушалась на базовые (с точки зрения чиновников) ценности?
Но как в таком случае следует воспринимать заявления Абдулатипова о том, что «если мы не будем поддерживать свои предприятия, которые платят налоги, тогда для чего нужно правительство?»? Или еще в тему: «Любое правительство любой страны создано с одной целью — защищать своего товаропроизводителя». Как относиться к высказываниям главы республики по поводу приоритетного развития малого и среднего бизнеса? Как ситуацию в Сивухе должны воспринимать потенциальные инвесторы, которые постоянно получают следующие посылы от главы Дагестана: «Регион сегодня открыт для сотрудничества», «для инвесторов в республике будут создаваться максимально комфортные условия»?
Как видим, вопросов возникает достаточно много, и отвечать на них рано или поздно все равно придется. Ведь Сивух — далеко не первая «ласточка». Вот еще одна цитата из выступления Абдулатипова: «Инвестор построил на горе Чиндирчеро Акушинского района горнолыжную базу, жители близлежащих сел начали возмущаться. То же самое и в Хунзахском районе: инвестор из Москвы вложился в строительство консервного завода, из-за населения ему пришлось повесить на завод замок и уехать обратно».
Главный проект Муху Алиева «Немецкая деревня» не был реализован не потому, что инвесторы оказались болтунами — в том же Краснодарском крае они построили сразу несколько таких деревень. А у нас против проекта выступили жители Карабудахкентского района, и «разрулить» возникший конфликт Алиев не смог. Магомедсалам Магомедов тоже стал заложником нерешенности земельных проблем в республике — всем памятно противодействие жителей Ногайского района реализации на их землях «сахарного» проекта Дагагрокомплекса. Не получилось договориться и с жителями трех сел Хунзахского района, выступающих против строительства курорта Матлас (кстати, эта проблема сегодня досталась в наследство Абдулатипову).
Главная причина сивухского конфликта тоже напрямую связана с землей — вернее, с ее нехваткой. Но мало того что земли в республике катастрофически не хватает (при том что огромные площади сегодня пустуют) — это, скажем так, полбеды. Главная же беда заключается в базовой нерешенности земельных проблем в Дагестане. Раз за разом все без исключения руководители республики дают указания в кратчайшие сроки завершить, наконец, инвентаризацию всех земель, чтобы иметь представление о том, что кому принадлежит и как используется. И раз за разом кампания эта проваливается, поскольку главные владельцы земель (а речь, несомненно, идет о высших чиновниках и самых влиятельных кланах) активно противодействуют этому процессу. Результат налицо — ни один руководитель республики сегодня не может гарантировать инвестору выделение того или иного земельного надела, потому что вынужден блуждать в потемках.
На этом фоне, естественно, при наличии политической воли, можно было бы использовать ситуацию в Сивухе как показательный пример цивилизованного решения всех имеющихся в селе земельных проблем. Чтобы этот опыт стал примером для всей республики. Чтобы конфликты, подобные этому, впредь не повторялись. Чтобы инвесторы, приходящие в Дагестан, были уверены в своей защищенности.
Есть и другой путь. Отмолчаться, переждать, сделать вид, что ничего серьезного не произошло. Правда, имеется опасность (и очень серьезная), что тогда озвученная борьба за новый Дагестан будет вестись исключительно в виртуальном пространстве, окончательно оторвавшись от земли, которая из объекта хозяйственной деятельности будет постепенно трансформироваться в источник непреходящих конфликтов.