Столяров отвечает за разработку десяти приоритетных проектов президента, сформированных при врио главы республики Рамазане Абдулатипове. А Дагестан, как и любой другой дотационный субъект РФ, постулаты капитализма не то что не приемлет, просто не способен обработать их, переварить и претворить в жизнь. По крайней мере, пока… 
Современная экономическая модель, модель новой России, постсоветской России, модель, где на место социализма (с плановой экономикой) пришел капитализм (с рыночной экономикой), олицетворяет конечный пункт смены капитализма с господством свободной конкуренции, новым капитализмом, с господством монополии.
Монополия — это по большому счету государство, это олигархия и правящий класс. Вертикаль власти, специфика распределения финансов между субъектами федерации, налоговая политика государства, не позволяющая региону развиваться, правящая региональная клика — все это часть монополии, где человек — винтик, а региональная власть — шестеренка.

Линия, вырожденная в точку
Конкуренция, свободный рынок, бизнес, капитал. Как все это совместимо с той системой государственного устройства, которая сейчас у нас имеется? Фактически никак.
Региональная доля в федеральном бюджете, которая составляет около 35%, не меняется уже очень давно. При этом страна, Центр, за счет роста нефтегазовых доходов получает ту денежную подушку, которая помогает верстать правильный бюджет. Нефть, как и газ, добывают не в центре — в регионах. Но маржа отправляется в резервный фонд, и те, кто эти средства зарабатывает для страны, их не видит. В результате — парадокс: при профиците федерального бюджета мы имеем хронический дефицит региональных бюджетов (в 2012 году дефицит местных бюджетов перевалил за 1,2 трлн рублей). Эти 35% потом «распределяются» между субъектами РФ, и часть из этих денег оседает в карманах нуворишей от власти (питающихся за счет бюджета), часть возвращается в виде налогов и откатов, часть идет на «социалку». Условия для конкуренции сведены к минимуму. Какие могут быть условия, когда свободный капитал в регионе — это фактически понятие иллюзорное… За счет чего развивать бизнес? А если развивать, то как, при имеющихся административных барьерах?

В доноры за пять лет?
Закон о местном самоуправлении не менялся уже более 10 лет. Что собой представляет региональная политика Кремля, сказать толком тоже никто не сможет. Как развиваться и какой путь выбрать регионам в таких условиях? Насколько они будут зависеть от Центра? Что вообще предпринимают регионы?
Не так давно глава Чечни Рамзан Кадыров заявил, что за пять лет за счет роста промышленного производства может избавить Чечню от приставки «дотационный регион», заменив ее на «регион-донор». Фраза очень громкая, но направлена, как кажется, по большей части на выбивание очередных денежных траншей. Если, конечно, у Кадырова нет экономического обоснования заявленного.
Согласно закону ЧР «О республиканском бюджете на 2013 год и на плановый период 2014 и 2015 годов» общий объем доходов республики — 53 млрд 434 млн рублей, из них безвозмездных и безвозвратных поступлений (дотаций) — 44 млрд 827 млн рублей; налоговых и неналоговых доходов Чечня планирует собрать 8 млрд 606 млн рублей, общий объем расходов — 51 млрд 299 млн рублей. Теперь немного простой математики. 44 827 665,9 : 5 = 8 965 533,18. То есть именно от этой суммы дотаций Чечне нужно будет отказываться ежегодно в течение пяти лет. Говоря иначе, республике нужно будет собирать в два раза больше налогов ежегодно.
А что же наша республика? В Дагестане, если брать те же статьи бюджета, выходит следующая формула. 50 428 004,1 : 5 = 10 085 600,8. Отказаться от 10 млрд рублей дотаций ежегодно… Сможем? При том что налогов мы собираем немногим больше 20 млрд рублей. Цифры промышленного производства Чечни и Дагестана (данные Росстата) показывают очень невысокий рост. Есть периоды, когда индекс промпроизводства и вовсе снижается (см. таблицу).
Между тем, если сравнивать Чечню и Дагестан (объем общих доходов и расходов, дотаций, налоговых и неналоговых сборов), это, скорее, Дагестан более предрасположен для успешной пятилетки. Но в Дагестане таких заявлений никто не делает.
Если же допустить, что план есть и «пятилетка» — это все всерьез, то мы может увидеть законченную федеральную политику в отношении региона Северного Кавказа.
Чечня может стать тем регионом, о котором можно сказать, что экономические преобразования там вступили в последнюю фазу. Самую сложную, кстати. Фазу, к которой любой дотационный регион (да и федеральный центр) должен стремиться, то есть к отказу от дотаций. Кремль сможет сказать, что пример Чечни будет использоваться как матрица и в отношении других республик с поправкой на специфические особенности каждого субъекта. Это, между прочим, хороший повод задуматься… По разным причинам. Например, о том, что «пятилетка Рамзана» — это плановая экономика, тот самый социализм, а не капитализм вовсе.

От общего к частному
Что характеризует экономику республики? На что можно взглянуть, чтобы понять наши плюсы и минусы? Больше всего, конечно, стоит обратить внимание на ВРП республики (валовой региональный продукт). К примеру, какая из отраслей приносит больше всего дохода, а следовательно, и налоговых отчислений, из которых потом формируется доходная часть консолидированного бюджета Дагестана. К слову, самой не налогоемкой отраслью является сельское хозяйство. От всего сельского хозяйства (занимает 15,42% в структуре ВРП) в прошлом году поступило налогов всего на 141 млн рублей.
Самый большой объем налоговых поступлений и самая налогоемкая отрасль в Дагестане — обрабатывающие производства. Занимает 3,98% в структуре ВРП Дагестана (по СКФО — 13,7%). При этом доля налогов от этой отрасли составляет 19,9%. Как отмечал руководитель Управления Федеральной налоговой службы России по Дагестану Умахан Джабраилов, оборот, выручка в обрабатывающих производствах составляет 8,5 млрд рублей. При этом налоговые поступления от продажи алкоголя составили 3,6 млрд рублей. «При среднероссийской налоговой нагрузке в 16,5% в Дагестане налоговая нагрузка в алкогольной отрасли составляет 45%. Это один из лучших показателей в РФ», — отметил Джабраилов.
Если перечислить другие отрасли, то удельный вес налоговых поступлений по отрасли в общем объеме налоговых поступлений в 2012 году составил: добыча полезных ископаемых — 5,5%; производство и распределение электроэнергии, газа и воды — 8,0%; транспорт и связь — 7,9%; строительство — 4,7%; оптовая и розничная торговля, ремонт автотранспортных средств — 9,1%; прочие виды деятельности — 44,2%.
Имея в сухом остатке такие цифры и фактически мертвые сельское хозяйство и промышленность, врио президента республики Рамазан Абдулатипов все же старается делать ставку именно на эти отрасли. Отрасли, которые только и могут развиваться при наличии развитого капитализма, рынка, где государственное вмешательство заключается только лишь в ослаблении давления на предпринимателя и создании условий для труженика.

Поводок из Центра
Давайте немного отвлечемся. Вы знаете, что американский город Детройт — банкрот? Это весьма интересно и красноречиво показывает отличие России от США. Несмотря на то, что и Россия, и США являются федерациями, капиталистическими странами, на деле эти сходства есть только на бумаге, в теории. Будь Детройт в России, ему не дали бы обанкротиться. Как не дают, к примеру, обанкротиться тому же Дагестану.
Бюджетный федерализм (под одним из принципов которого понимают такое устройство бюджетной системы, когда обеспечивается самостоятельность бюджетов разных уровней) есть и тут, и там, но у нас, в России, все больше только на словах. Никакой самостоятельности бюджетов. Только мнимая.
Регионы, и тем более муниципалитеты, сильно ограничены Центром в самостоятельной финансовой политики. Центр контролирует и доходную, и расходную часть бюджетов регионов, регионы следят за муниципалитетами. Ставки налогов и перераспределение средств между бюджетами определяются центром. Да и большую часть налогов забирает центр.
Несмотря на законодательный запрет навешивать на региональные бюджеты дополнительные обязательства без соответствующих федеральных субвенций, именно это и происходит. Исполнение президентских послевыборных указов в части повышения зарплат бюджетникам увеличивает расходы региональных бюджетов без соответствующей компенсации. К примеру, Минфин РФ выдвинул инициативу переложить на плечи субъектов Федерации повышение зарплат бюджетникам: а это ни много ни мало еще около 4,5 трлн рублей до 2018 года. Также Министерством предлагается передать часть налога на доходы физических лиц (НДФЛ) с местного уровня на региональный. На данный момент региональные бюджеты получают 60% подоходного налога, а 40% остается местным властям. Предполагается, что этот паритет в будущем может составить 70 на 30. Помимо этого не стоит забывать, что в последние годы на уровень субъектов Федерации перешли траты в сфере образования и здравоохранения.

Можно и нужно
Все эти рассуждения не имели бы смысла, если бы автор не предлагал решения проблемы. В стране, где капитализм задыхается, а рынок контролируется и его свобода заканчивается там, где начинаются интересы государства, самый главный рецепт — это «ослабить поводок».
Главный критерий ослабления это предоставление регионам большей финансовой самостоятельности. Например:
1. В налоге на прибыль ни рубля не закрепляется за регионом. Если же региону позволили бы распоряжаться минимум 1% из этой суммы, то субъект РФ автоматически получил бы стимул и заинтересованность в росте собственной экономики;
2. Нелишним было бы внесение изменений в налоговое и бюджетное законодательство, которые соответствовали бы полномочиям органов местного самоуправления, в противном случае возникает дисбаланс между расходами и доходами территорий. Для восстановления этого баланса необходимо оставлять муниципалитетам до 10% транспортного налога, налога на имущество, добычу полезных ископаемых, увеличить отчисления от НДФЛ с 30 до 50%. Все это можно и нужно сделать при попутном жестком контроле на местах, при реальной борьбе с коррупцией;
3. Передача бОльших финансовых полномочий на места, в регионы при реальном и жестком контроле в расходовании средств поспособствует появлению пласта чиновников, в первую очередь финансовых, квалификация которых будет позволять принимать правильные стратегические решения и доводить их до логического конца в последующем. Сейчас Кавказ нуждается в кризисных менеджерах, которые сюда едут (Александр Хлопонин, тот же Булат Столяров, кстати, бывший журналист), но очень неохотно, да и получается у них не много. Компетенция других и вовсе вызывает сомнения.
Что немаловажно, Дагестан, да и вообще Северный Кавказ, — хорошее поле для применения так называемых институциональных реформ. Регион, где на небольшой, по сути, территории расположено сразу несколько в разной степени «сложных» республик, обречен на сравнение с государствами, территориями, которые в свое время показывали быстрый экономический эффект. Поэтому сравнения с Сингапуром и Грузией (ее в качестве примера любит приводить Ирина Стародубровская, руководитель научного направления «Политическая экономия и региональное развитие» Института экономической политики им. Е. Гайдара) довольно часты. В обоих случаях все начиналось с посадок, уголовных дел, зачистки территории. В Дагестане посадки начались. Насчет реформ пока слышно не очень много. Только шапочно, после того или иного совещания Абдулатипова. Чечню же позиционируют и будут позиционировать все более активно как пример, кавказский пример, что немаловажно, достижения экономического эффекта на малой территории. Достигнут он с использованием того же метода зачистки территории от внутреннего врага, мешающего развиваться, помноженного на сумасшедшие транши из федерального центра. Достигнут он все больше за счет воссозданного внутри республики социализма (плановая экономика, кадровые решения, культ личности). К слову сказать, не у каждого государства есть те возможности, что есть у кавказского дотационного региона. Поэтому и сравнивать кавказскую республику с Сингапуром и той же Грузией можно лишь условно. Но сравнивать все же можно и нужно.