Проект «Неудобный Канал» опубликовал интервью с экс-главой Дагестана, философом, дипломатом Рамазаном Абдулатиповым. Политик пригласил журналистов в родовое село Гебгуда Тляратинского района. 

 

Напомним, что 4 августа Рамазану Абдулатипову исполняется 79 лет.

 

«НД» с помощью современных технологий перевело 39-минутное видео в текст. 

 

– Рамазан Гаджиманович, такой вопрос. Чем сейчас занимается бывший глава республики Дагестан?

 

– Рамазан Абудлатипов: Рамазан Абдулатипов, не будем говорить там, бывший глава, бывший министр. Я человек сельский. Я человек из этого аула. И я уже дней 10-15 занимаюсь значит, наведением порядка в ауле, в крепости, в мечети, дома, в саду. Абдулатипов занимается тем, что восстанавливает, где-то помогает, где-то содействует, чтобы этот народ состоялся, потому что вот прекрасный аул. Я работал 25-30 лет над тем, чтобы привести здесь какой-то порядок, навести. Здесь не было автомобильной дороги, когда я стал депутатом. Всё приведено в порядок. На кладбище наведём порядок. Мечеть мы фактически построили заново. Потом провели воду 7 километров. Мы провели воду не только в наш аул, но ещё в пять аулов. Во все аулы, мелкие аулы, есть автомобильная дорога. Понимаете, фактически в каждом доме здесь есть вода. А люди уходят. 

Вы понимаете, мы дошли до того, что мы показываем туристам со всего мира, как достопримечательность разрушенный Гамсут. Это же вообще наш позор, по большому счёту.Понимаете? Вот эта трагедия, она не только дагестанская, она общероссийская. 

Вот самый простой человек, порой он поднимает самые актуальные вопросы. жизни государства, общества и так далее. При этом они поддерживают политику президента, политику главы республики. То есть вот этот глубинный народ, он порядочный, он приличный. И, конечно, определенную роль в этом плане играет и муфтият тоже. Шейх Ахмад Хажи Афанди, Саид Афанди, у меня были очень хорошие отношения. Это люди, которые сыграли большую роль в духовном становлении Дагестана. 

Ислам. означает же иман, и одновременно, и есть рядом такое понятие, как дуниял. То есть это налаживание жизни общества.

 

– Рамазан Гаджимураджи, вот хотелось бы вернуться к крылатой фразе, которая ушла в народ, при Абдулатипове такого не было. Вот во время, когда вы были главой, что действительно не было и невозможно было быть при Абдулатипове?

 

– Ну, это громко получается. Но смысл может быть где-то, это правильно. Я когда-то заявил, что я освободил дагестанцев от рабства.

 

Цитата Абдулатипова из видео федерального телеканала: «Один журналист так сказал, ну вот вы очень много говорите, ну а что вы сделали? Я сказал, вы знаете, я освободил вас от рабства, которое вы находили в течение 20 лет.»

 

Вот этот бардак, который был и в стране, и особенно в Дагестане тоже. И это означало потеря личности, потеря личного достоинства, потеря гражданского достоинства, потеря достоинства мусульманина, если хотите, христианина. Понимаете? Когда человек теряет себя им управляет, как хотят. Делают из него, что хотят. Лепят, кого хотят. Вот и лепили из Дагестана, кому как надо было. Одни лепили фанатиков, вторые лепили воров, третьи лепили бандитов, четвёртые лепили террористов. Вот эта борьба с террористами, которую вели все люди в погонах, кто героический, кто предательский, В течение 25-30 лет это же не принесло положительных результатов. Потому что я пришёл в Дагестан, когда началась фактически война с террористами. Понимаете? Когда общество было разделено на враждующие группировки.

 

– С вами как раз между прочим связывают арест одного из чиновников дагестанских, мэра Саида Джапаровича. Это действительно вы повлияли на это решение, когда его арестовали?

 

– Вы знаете, уголовное дело возбуждено было за 3-4 года до моего прихода. И фактически уголовное дело было завершено к моему приходу. От меня фактически мало что зависело. Понимаете? И я в тот день как раз был грозным на футболе, когда его забирали. Многие люди, правда, пугали, что будет демонстрации, там весь Дагестан поднимется. Я единственное говорил, никто не поднимется. Наоборот, будут в ресторанах вечером отмечать это. Примерно так и получилось. Понимаете? Я ещё раз говорю, что я не был инициатором этого дела, но вместе с тем, вот как было сказано тоже у философов древних, я от этого не смеюсь и не плачу.

 

– Хотелось бы такой вопрос задать. Вы, когда были главой, вы часто повторили, что вы главный борец с коррупцией.

Цитата из видеозаписи речи Абдулатипова: «Кто начал борьбу с коррупцией в Дагестане? Вот этот парень начал эту борьбу»

Вот как вам кажется, насколько вы смогли победить коррупцию и сколько баллов вы дали бы себе своей работе против коррупции по десятибалльной шкале и почему?

 

– Вы знаете, мне кажется, что бороться в России с коррупцией – это всё равно, что чесать чесотку. Чем больше ты её чешешь, тем больше она становится. Понимаете, для того, чтобы бороться с коррупцией, одному руководителю какого-то региона это бесполезно. Должна быть общегосударственная, жёсткая политика по борьбе с коррупцией. И второе, надо формировать, не просто пугать людей, «я тебя посажу на 20 лет», и порой сажают вообще ни за что многих, понимаете? Просто надо, чтобы человек нравственно, идеологически, мировоззренчески не воспринимал для себя возможность быть коррупционером. Если человек живёт по правде, живёт по совести, он не может быть коррупционером.

Да. И кроме того, вот мой отец был защитник Севастополя, участник войны. Он был почти всю жизнь руководителем, председателем колхоза, секретарём парткома и так далее. Для него для его культуры было невозможным, чтобы кто-то ему дал какую-то копейку за что-то, понимаешь? Он оскорблялся от этого. 

Я, например, тоже говорил, когда ко мне некоторые подходили такие люди богатые, они же думают, что всех можно купить. Я, например, говорил, слушай, давай дружить по-человечески, не надо меня покупать. Я кормлю свою семью сам, как и ты кормишь свою семью. 

Вот моё достижение главное – я никого не испугался и я никому не продался. Я считаю, что это своё достижение. Ну, при всех разных моментах, которые возможны, да? Ну, главный вывод такой. Если человек на Кавказе продался кому-то или испугался кого-то, с него руководителей не будет, какой бы он ни был золотой. 

Почему Дагестан себя потерял? Дагестан себя потерял, потому что мы потеряли дагестанцев.Понимаете, вот этот стержень наш был потерян. Главный мой проект в Дагестане это было создание центров традиционной культуры народа в России. За время моей работы в Дагестане было создано 312 центров. Вот это победило терроризм. Люди в погонах – это бесспорно, да. Религиозные деятели – бесспорно. Очень много помогал и шейх Ахмад Хаджи, и эпископ наш. Значит, все это помогали. Значит, полпредом тогда был в Северо-Кавказском федеральном округе Сергей Алимович Меликов, который очень мужественный человек, который очень много мобилизовал людей. И совместными усилиями на основе культуры нам удалось фактически ликвидировать вот это бандитско-террористическое подполье, которое командовал Дагестаном 25 лет.

 

– Вы были главой непростое время для республики. Вот после ухода с должности были угрозы? Пытались ли вас напугать?

 

– Угрозы были и когда я приходил. Угрозы были, когда я работал. Были попытки покушения. Но самые главные угрозы в наше время – это заплатить деньги и заказать. Уголовное дело заказать. Или какую-то операцию провести и демонстрировать это по телевидению. Эти попытки были. Но у меня всё-таки была поддержка президента Российской Федерации. И, кроме того, я считаю, что при мне чиновники всё-таки вели себя не хуже, чем до меня. Я не говорю, что они были идеальны. Очень много было разных людей, оказывается, среди них. Я даже потом узнаю. Понимаете? Но вместе с тем я считаю, что вот эта операция, проведённая после моего ухода и чуть ли не поголовного ареста тех людей, которые спасали Дагестан. Я считаю, что это может быть не очень допустим.

 

– Вот когда вы сказали про аресты, у меня вопрос возникает один. Мы знаем, что много чиновников были арестованы за связь с боевиками. Неужели настолько все это было пронизано, или это кто-то кем-то курировалось, это не видели? Почему годами республика правили такие люди, которые были связаны именно с боевиками?

 

Рамазан Абудлатипов: Знаете, вы совершенно правильно это отметили. И действительно, когда я пришел в Дагестан, говорили очень много о террористах и очень много среди районных депутатов, среди депутатов Дагестана, среди министров Дагестана. Было много людей, которые были связаны непосредственно с этими террористами. Более того, помогали им, проведении разных операций. Кого украсть, кого заказать. Это всё шло через... Я, когда пришёл, я не заметил большой разницы, между террористами, фанатиками и чиновничеством, которое было, разного. Хотя были и порядочные люди, были ребята, которые жизнь отдавали. Ну, кроме того, вы посмотрите, 25 лет не могли освободить Дагестан от бандитско-террористического подполя. 25 лет люди мучились, они боялись выходить на улицу. Понимаете, когда я пришёл, я открыто заявил террористам, что мы вас не боимся, за нами крупное государство, мы вас поставим на место, вы должны сдаться и так далее. Может быть, это послужило сигналом активизации самого населения? Понимаете? У меня даже бывало разговор, в частности, вот когда исцеление нашего великого имама Шамиля, даже люди попадались на это. Я им даже говорил, отчего они должны были оскорбиться. Я говорил, а как вы вообще спите со своими жёнами, если вы так боитесь этих негодяев? Это же было в разных районах.

 

– Вы как-то упомянули о том, что Новый год является древним дагестанским праздником.

Цитата из видеозаписи: «Новый год – это древний дагестанский праздник»

Какие еще вы могли бы назвать такие обычаи, о которых мы не знаем, которые как бы утеряны? Потому что для нас действительно это было открытием.

 

– Я, например, помню с детства, когда в Дагестане наступала самая длинная ночь и самый короткий день, у нас это называлось рухтул заман. Понимаете? Мы собирались, зажигали большой огонь, значит, ходили по домам, читали Аллаху Акбар, нам выносили какие-то там конфеты, печенье и так далее. Потом мы все вместе собирались вокруг костра, делили то, что собрали, и потом бегали вокруг, прыгали через костёр и так далее. У нас же вообще вот этих огненных традиций очень много. Я, например, когда я здесь был в 2014 году, я зажёг огонь вот здесь на башне. Значит, послал людей зажечь огонь там внизу. Зажечь огонь там, на вершине. Зажечь огонь вот там. Понимаете, везде вот это праздник, и я даже назвал его праздником очищения, потому что огонь очищает, он не только сжигает. Мы где-то были зороастрийцами. Особенно вот эти горные районы, которые рядом с Азербайджаном. У них вот это зороастризм было развито. Где огнепоклонники были главные. И, между прочим, это была такая хорошая традиция у зороастристов. У них в основнове это хорошие мысли, хорошие дела и так далее.

 

– Ну, сейчас вы продемонстрировали такую широту религиозных взглядов. Может, этим как бы объясняется ваша фраза о том, что вы автоматически перекрестились?

 

Цитата из видео: «И когда на вертолётах мы сели обратно в Моздоке, я, будучи мусульманин, автоматически перекрестился, что вот такая была ситуация»

 

 – Ну, вы понимаете, мы же живём в России. Мы живём среди русских. Я там 30-40 лет живу, в Мурманске, в Саратове, в Ленинграде, в Москве и так далее. Вот эта среда, она же влияет на человека. Понимаете? И какие-то моменты характера, какие-то жесты, что-то переходит от другого народа к другому. И что из этого Надо делать такую большую проблему, что Абдулатипов перешёл якобы... Ничего не перешёл. 

Вот у меня дедушка Хаджимурад – это шейх, человек, который пешком прошёл девять месяцев, Мекка, Медина и обратно. То есть я из религиозной семьи, но вместо семьи я человек современный. Понимаете? И я очень много перенимаю у другого народа. Разве русский, который живёт в Дагестане 30-40 лет, вот Алексей Петрович там, когда я говорю «салам алейкум», он говорит «валейкум», или он приходит – «салам алейкум». А что тут такого? Это что, предательство, что ли? Поэтому надо наоборот, надо сохранять своё, но при этом заимствовать у других народов, если есть что-то там интересное. А на самом деле, понимаете, когда я поехал к Ахмад Хаджи, а я его поддерживал с самого начала, я поехал к нему, нам сказали, в Грозном... А я проводил молодежную ассамблею народу в России. Мне сказали, в Грозном нельзя проводить, это опасно. В Гудермесе проводить. А мы с ним решили, а какой толк в Гудермесе? Или мы проводим в Грозном, или не проводим. Мы провели. Еле нашли мы одно живое здание. Это Чеченэнерго. Я до сих пор помню, из белого кирпича здание нашли живое. А так там живого здания не было. И я там провёл заседание молодёжное. Со всей страны я собрал молодёжь. Я же отвечал за этих молодых ребят. И если что с ними случилось бы, то я же... И, конечно, когда я прилетел на вертолёте в Моздок из Грозного, вполне возможно, что автоматически там... Во-первых, может быть, я прочитал молитву мусульманскую про себя, и для них, может быть, перекрестился. Даже не перекрестился, слава Аллаху!

 

– Рамазан Гаджимурадович, вот вы, да все знают, что вы за словом в кармане полезете, и на одном из своих посланий, Народному собранию, по-моему, было это, вы сказали, вот, я когда проезжаю, там, кортеж мой проезжает, меня, говорит, наверное, все посылают, я тоже не буду... В течение года вы меня посылаете?

 

Цитата из видео: «Могу я один раз в год вас послать? Ребята, ну, я же еду с посланием. Вы же меня в течение года каждый день посылаете. Ну, я могу один день нормально поехать и послать»

 

 А часто приходится реально посылать? И тогда, когда вы были главой, часто приходилось не всех вместе посылать раз в год, а вот в кулуарах? Из-за того, что подходили вообще с нехорошими предложениями и так далее. Часто приходилось? 

 

– Очень часто. Может быть, это было не совсем публично, А так очень часто. Вы понимаете, я человек там доброжелательный, понимающий и так далее, но вместе с тем, когда речь идёт о государственных делах, о людях, я очень жёсткий человек. Поэтому меня, всё же таки, я этим не хочу хвалиться, но скажу словами других людей, которые говорят, что катастрофически меня боялись. Вот этого усатого. Понимаете? И иногда это помогает. Понимаете? Чтобы управлять обществом, нужно пользоваться силой, страхом, но лучше всего пользоваться добром. Но очень много людей, которые этого не понимают.

 

– Рамазан Гаджимарадзе, всё-таки вот дагестанцы в таком вкупе дали России очень много спортсменов, выдающихся поэтов, учёных, воинов, героев России. Вы как думаете, может ли в перспективе дагестанец стать президентом России?

 

– Дело совершенно не в этом. Лидерам страны, лидерам республики надо избирать людей дальновидных, талантливых, глубоких, которые видят, понимаете, на несколько порядков дальше, выше. Я всегда говорю, что у человека, который занимает государственный должность, кроме должности, должен быть уровень, свой собственный уровень видения. Если он, извините, дальше своего носа не видит, какие перспективы он может дать своему народу? Поэтому не зря говорил Платон о том, что я подвожу к себе уже видите, как, не зря говорил Платон, что правителями должны быть философы.

 

– Когда вы сказали про правителя, в одном из интервью вы говорили, что нет в Дагестане ни одного вора и бандита, у которого нет куратора из Москвы. Вы это видели или чувствовали? Как вы можете это прокомментировать?

 

– Я это видел и чувствовал. Я думаю, что это видит и президент, когда он принимает разные меры. Понимаете? Вы же видите, сколько, значит, таких людей президент пытается отодвинуть от власти, от общества и так далее. Поэтому это наша общая болезнь. Общая болезнь. Мы же одна страна. Мы говорим о республике, а на самом деле мы очень зависимы от федеральной политики. понимаете, очень зависимы и экономически, и политически, и идеологически, и так далее. И тем более дагестанцы, они очень верные своему государству, своей России, своему президенту. И эти вещи надо учитывать. Президент неоднократно очень высоко оценивал дагестанцев, в том числе героев России – дагестанцев, в том числе наших борцов, в том числе Тех ребят, которые освобождали Дагестан от террористов и так далее. Таких мужественных, достойных людей в Дагестане много. Но потенциал неиспользованный. Десятки раз больше.

 

– А вот как вы думаете, вот с началом СВО таких кураторов из Москвы стало меньше? Вот я что замечаю, то что вот как началось это СВО, Владимир Владимирович более жестко взялся за внутреннюю политику. Многих людей начали отстранять, начали проверки. На мой взгляд это как бы идет чистка, имеется ввиду от тех людей, которые засиделись, которые пустили корни, травили свой народ. Вот как вы считаете?

 

– Вы совершенно правильно это заметили, и президент это замечает. Более того, я неоднократно, я не знаю, прав не прав, я неоднократно заявлял, что специальную операцию надо было сначала провести в России, внутри страны, а потом уже идти туда. Потому что у нас очень много недоделанного очищения самого общества, сознания людей, особенно тех, кто на государственной работе. И, конечно, я еще раз подчеркиваю, что, если было принято решение, а президент же принял решение не для того, чтобы объявить войну Украине, Он пошёл на это, чтобы остановить войну, которая велась против России, против русских людей. Понимаете? Для этого это было сделано. Президент, он один из выдающихся современных политиков. При всех недостатках, даже когда мои студенты иногда, недовольные, начинают задавать вопросы, я им говорю. Друзья, я из далекого аула, я жил тяжелой жизнью. У нас никогда в горах не было обеспеченной жизни. Ну, я говорю, вы меня извините, это не комплимент Путину, я говорю, никогда в России не жили так хорошо, как при Путине.

 

– Вы награждены высшей государственной наградой Азербайджана, орденом дослуг. Как вы оцениваете сегодняшние отношения нашей страны с Азербайджаном? Почему такое обострение происходит? Как вы считаете, в чем причина?

 

– Я считаю, что это чисто эмоциональный всплеск, как результат действия провокаторов разного уровня, которые накачивают эту ситуацию. Понимаете, значит, я знаю подход Владимира Владимировича Путина к Азербайджану и к Ильяму Гейдаровичу. Они исключительно доброжелательны в отношении друг друга. Я думаю, сейчас тоже у них это отношение сохраняется. И вот это недоразумение, которое есть разного рода, я думаю, их можно и нужно снимать. Если там что-то случилось с самолётом, надо было эту проблему снимать сразу. Не оставлять его, чтобы его раздували по всей стране. А почему, если там кого-то убили в Свердловской области, а почему 20 лет это дело не довели до конца? Понимаете, в межнациональных отношениях надо быть исключительно корректными. И политика, которая проводится, надо быть очень осторожным. Тем более, я как председатель Ассамблеи народов России, я знаю, что одно из самых таких эффективных организации, которые работают на Россию, это были азербайджанские организации. Приезжаешь в Рязань, в Ярославль, в Свердловск, везде, я например, меня принимали азербайджанцы. Потому что у них и есть что покушать, у них есть где пожить. То есть они очень такие. И второе, азербайджанцы, как никто другой, адаптирован к России и к русским людям. Поэтому здесь вот это недоразумение надо снимать. Я, например, даже поговорил с помощником президента с Ушаковым по международным делам. Ну, мы давно знаем друг друга, и я ему сказал, что если надо, я готов поехать в Азербайджан. У меня очень хорошие отношения там и с президентом, и вообще очень много. И там много дагестанцев. Аварцев много. Лизгилов много. Цахуров много. Поэтому надо подключать общество тоже.

 

– Рамазан Гаджимурадович, сегодня очень много обсуждают феномен Жириновского. Мы видим его предсказания, его аналитику, которые он давал 10-15 лет назад, вот сейчас сбываются. Как вы думайте, скором времени может ли быть такое что ваши предсказания также могут сбыться?

 

– Во-первых, я не хотел бы, чтобы меня сравнивали с Жириновским. При всем уважении. И второе – это был величайший проходимец и провокатор. Понимаете? И третье – вот недавно у меня был один дагестанский учёный, который говорит о том, как люди предвидели будущее и так далее, то есть не только чистая наука. Я ему говорю, слушай, а он хочет на религиозную тему это перевести. Я говорю, ты сначала займись цыганками на вокзале. Я говорю, ты послушай, цыганок, всё, что они говорят в течение дня, обязательно что-нибудь исполнится. И когда Жириновский болтал всё подряд, понимаешь, каждый день обо всём. Конечно, что-то совпадает, как у цыганки на вокзале. А потом из этого делают, говорят, вот великий политик был и так далее, понимаете. Я его знаю очень хорошо, его внутренний мир. Я видел его в разных странах, мы вместе бывали. Во Франции, да. Вот во Франции парламентская ассамблея Совета Европы. Вышли оттуда, и там начинают некоторые ему вопросы задавать. Он берёт из клумбы землю, цветы и бросает на этих журналистов, как дикий человек. Я вечером с ним иду, пью в бар. Я говорю, Владимир Вольфович, ну, слушай, ты же солидный человек. Ну, ведёшь себя как... Ты был похож на обезьяну, говорю. И он меня знает, чем отвечает? «Рамазан, про тебя что-нибудь сказали по телевидению?» Я говорю, нет. А про меня весь мир показывал. Для этих дураков надо быть таким.

 

– Последний вопрос по международной повестке, которую мы пропустили. Вы упомянули Организацию Исламского Сотрудничества, были там представителем России, работали в Джиде. Вот сейчас в Саудии проходят серьезные трансформации. Страна открылась для мира, отказываются от ваххабизма. По вашему мнению, с чем связаны вот эти проходящие процессы?

 

– Во-первых, еще в конце 90-х годов, начало 2000-х годов, я поехал с письмом президента к королю Саудовской Аравии. По ситуации в Чечне и так далее. И я встречался с королём Абдаллахом. Мы очень долго говорили. Очень умный, интересный человек. И, видимо, он почувствовал, что я где-то обвиняю, что они перенесли к нам там и так далее. Он говорит, господин Абдулатипов, как мы можем поддерживать ваххабизм, если ваххабиты убили моего отца и моего брата? И второй он впервые при мне для журналистов сказал: ваххабизм, как крайнее течение, не имеет перспектив. И в Саудовской Аравии проводится большая работа по умеренному исламу. И вот Мекканская декларация есть, значит, 2000... наверное, это было в 11-м году, значит, когда проходил саммит исламский в Мекке, и одновременно там была международная конференция с участием 130 стран мира. И по результатам принята американская декларация. Вот, посмотрите, если у вас будет время, это очень уникальный документ, где очень чётко расставлены все позиции, что такое ислам, что такое мусульманский мир, какие традиции и так далее. Да. И в частности сказано, что нельзя Историю, когда-то были конфликты между крестоносцами и мусульманами, нельзя переносить на сегодняшний день. И второе – есть такая концепция, значит, Хантингтона американского учёного – конфликт цивилизации. В американской декларации сказано, что это очень вредная идея. Никакого конфликта между цивилизациями не должно быть. Потому что мы из одного корня. У нас один мир. Мы должны жить в мире и согласии и так далее. Очень глубокий документ. Может быть, даже как-то сказать и шейху Ахмад Хаджи, и другим религиозным деятелям, чтобы еще раз обсудить в Дагестане эту Мекканскую декларацию. Очень важный и нужный документ.

 

– На вопрос Познера в интервью, что вы скажете при встрече с Богом, вы сказали, «салам алейкум», скажу как мусульманин. А вот там всё равно чувствовалось недосказанность. 

 

Цитата из видео: 

Познер: «Оказавшись перед Богом, что вы ему скажете?»

Абдулатипов: «Я ему скажу, если там принято так говорить, я скажу «салам алейкум»».

 

– Этот вопрос вообще некорректный. Понимаете, мы бываем у Всевышнего в судный день, а судный не день это не тот день, когда ты задаешь вопросы. Это день, когда тебе задают вопросы. Поэтому надо быть готовым отвечать на вопросы, которые тебе задают.

 

– Хотелось бы задать еще такой вопрос, Ромазан Гаджимрадович. Я вижу, вы хорошо себя чувствуете, прекрасно думаете, прекрасно говорите, понимаете, что происходит. Вот если вот сегодня вам дадут еще один шанс стать главой республики Дагестан, возьметесь?

 

– Вы знаете, есть у древнегреческого философа такая фраза – «В одну и ту же реку дважды войти невозможно». Понимаете? Это диалектика. А что такое диалектика? Это означает, что время каждого проходит. И не надо смешить людей, значит, впадая в детство. Шанс, и Всевышний, и президент, и народ Дагестана, мне такой шанс дали. К сожалению, договорённости были минимум на два срока. Ну, разного рода товарищи поработали, чтобы меня здесь не было. Понимаете, очень много докладов, провокаций, хотя я всё это предвидел. Я даже президенту, когда мы договаривались на два срока и так далее, я говорю, Владимир Владимирович, я же не знаю, кто будет находиться у вашего уха в конце 2017 года. Если подводить итоги, то у меня ни одного вопроса нет к небесам, у меня ни одного вопроса нет к родителям, У меня ни одного вопроса нет вот к родичам, к селу родному и так далее. У меня ни одного вопроса нет к своему народу, к дагестанскому народу, российскому народу, российскому государству. Потому что всем спасибо. Были даны возможности, может быть, где-то минимальные, где-то максимальные. И я старался, использовать эти возможности для блага не только своего блага, но и для блага граждан России, своих родных тагистанцев. Где-то, наверное, получилось, а где-то нет. Мы же живые люди, понимаете? Поэтому я ещё раз говорю, что я всем благодарен, И в следующем году Бог даст, ин ша Алла́, значит, я буду отмечать 80-летие, может быть, тогда вместе с джамаатом подведем более основательные итоги.